— Давай ложись на спину, киса, — скомандовал Маша, крепко полапав Женю за грудь, вынув годмише.
Женя перевернулась на спину и взялась руками за край стола; её соски встали. Маша задрал ей ноги вверх и снова вставил годмише, вызвав бурю восторга у согнутой пополам девушки.
— Вот дурочка моя, — вполголоса проговорил с улыбкой Маша, работая талией. Он слегка приседал и наваливался вперёд, отчего попадал в простату Жени. Одновременно его клитор был на грани возможного терпения от прямых и ритмичных воздействий.
Маша глубоко дышал, закусив губу, на его лопатках и животе блестел пот. Он был готов кончить, Женя вскрикивала, зажмурившись:
— Я кончаю! Кончаю уже! — У неё от сладкого возбуждения бёдра покрылись гусиной кожей.
Наконец они оба закричали от одновременного счастья. Маша приник к Жене, склонился над ней и, вынув годмише, сняв и отбросив презерватив, поцеловал её в губы, просунув ей свой горячий язык глубоко в рот. Потом зашептал на
ухо:
— Женечка, девочка моя, люблю тебя, крошка.
— Я тебя тоже люблю, милый мой мальчик!
Маша помог Жене сойти со стола. Они вновь поцеловались стоя. Потом Маша сказал:
— Зайка, пойдём в кровать теперь целоваться!
Он увлёк Женю за собой в кровать и лёг на неё, целуя и промокая простынёй её соки, выплеснувшиеся во время оргазма на столе.
— Мокрая моя девочка.
— Я старалась для тебя. А ты теперь всё время будешь меня ебать?
— Ну конечно, милая моя горячая подружка. Куда ты теперь денешься от меня. Без ебли не останешься.
Женя обхватила его руками и ногами и порывисто и благодарно прижала к себе.
Маша улыбнулся и погладил её по щеке.
— Мы всё время будем вместе? — не унималась Женя.
— Да, всё время. Кстати, у меня есть для тебя подарок. Надеюсь, он уже высох. Но если нет, ты ведь всё равно его наденешь для меня? — загадочно произнёс Маша. Он оставил постель и ушёл в ванную (его годмише покачивался на ходу, маленькие ягодицы перетянуты ремешками), вернувшись с кружевными трусами в руках, сыгравшими вчера свою важную роль.
— Очень жаль, несмотря на то, что я их недавно постирал и повесил сушить, они всё ещё влажные.
Маша стоял перед кроватью, вопросительно глядя на Женю. Женя боролась со своими чувствами и косилась на упругий годмише вблизи от своего лица. Маша ждал.
Женя покраснела и медленно встала с кровати. Маша, присев, приложил ей к промежности трусы, ловко пропустил бретельки между ног и завязал бантик сначала с одной стороны, а потом и с другой.
Маша отошёл к окну, чтобы полюбоваться на свою работу. Кружева отлично подходили к смуглому телу Жени, бантики украшали талию, а ягодицы оставались совсем неприкрытыми, и на них волшебно горели десять фиолетовых полос наказания.
— Ты чудесно выглядишь, подруга! Да, чуть не забыл. Зашёл я в ванную, а там у меня стирки немеряно. Я и подумал, у меня же есть подруга, которая за мной хоть на край света. На край, может, и не надо, а постирать мне вот надо. Пойдём, покажу тебе всё и объясню, что к чему. Не стиральную же машину использовать, раз ты у меня есть? А потом, как закончишь, приготовишь мне завтрак; мытьё посуды тоже на тебе отныне. Да, и уборку будешь мне тут делать теперь раз в неделю; сначала голой, потом, может, выдам тебе платье горничной. А я пока своими делами займусь. Всё поняла, красавица моя?..
ФОРУМ О ПИРАТАХ
АГАФОН: Ничего не поняла, клянусь Геркулесом!
СОКРАТ: Агафон, ты чересчур увлекаешься этим варварским сюжетом, и твои щёки красиво краснеют. Ты же слышал, как главные герои, точнее, Маша, пересказывала историю с яблоком Эриды. Вот что для нас главное.
САРА: Разумеется, когда я сочиняла эту историю, я опиралась на греческий сюжет с Эридой. Потом я отложила рукопись в сторону и занималась примерно тем, чем вас обоих заставляет заниматься Платон. Вернувшись за письменный стол, я убедилась, что мой новый опыт диктует мне новое продолжение. Одним словом, мне пришлось привить мой опыт на ваше древнее дерево. Но мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, Агафон, когда ты говоришь, что ничего не понимаешь.
АГАФОН: Что же?
САРА: Тебе непонятны некоторые трюки, а именно, откуда Маша взяла хлороформ.
АГАФОН: Пожалуй, ты права.
СОКРАТ: Она не всегда права.
САРА: Мы все это учитываем. Маша подготовилась к приходу Жени заранее. Под сиденьем каждого стула был приклеен клейкой лентой закрытый, но легко открывающийся пакет с хлороформом. Таким образом, на какой бы стул Женя не усадил Машу, она всё равно добралась бы до цели.
СОКРАТ: Мне неясна орфография. Почему вдруг существительные начинают писаться с большой буквы? И почему это исчезает к концу?
САРА: И Женя, и Маша учат в институте английский язык. Играя в пиратов, они подражают старому английскому, который видели в оригинальном издании Даниэля Дэфо. Просыпаясь после игры, Женя осознаёт, что игра продолжается уже на русском языке, что и отображено в орфографии до момента его дефлорации. Дефлорация возвращает в исходное состояние орфографию, но меняет грамматику рода Жени и Маши.
СОКРАТ: Маша довольно предусмотрительно не стала кормить Женю; иначе тот путь, которым она его намеревалась использовать, оказался бы занят.
САРА: Что я могу сказать? Я гораздо меньше греков знаю об этом.
АГАФОН: Не стесняйся: что естественно, то не безобразно. Карт действительно было меньше?
СОКРАТ: Мне кажется, да.
АГАФОН: Таким образом, Маша действительно подготовила карту в рукаве?
САРА: Нет, Маша вытащила трефного валета из сундука случайно. Карт было меньше на одну, но это было известно всем девушкам, кроме Жени.
СОКРАТ: Конечно, Маша в любом случае выигрывала. Если бы она стала офицером, она дефлорировала бы Женю сразу; став пиратом, она получила возможность насладиться риском.
САРА: Совершенно верно.
СОКРАТ: Маша и впрямь играла в такие игры в детстве в Гдове?
САРА: Мне она о таких играх не рассказывала. Но надо знать Машу, чтобы воспринимать её такой, какой она хотела бы, чтобы её воспринимали…
АГАФОН: Да ты её любила, как я погляжу!
САРА: Да.

Заплатил налоги? Спи спокойно

Бесшабашный пикник

«Умный» пояс верности для мужчины