бросить всё. Но другого пути у нас не было. Мы оставили родителям прощальное письмо, в котором попросили прощение и всё в этом роде. Следующим нашим шагом было то, что мы устроились на работу. После этого всё быстро нормализовалось. Появилась возможность жить. Всем мы представлялись не как брат и сестра, а как молодая неженатая пара. И всё было хорошо. Мы любили друг друга всё сильнее с каждым днём, с каждой ночью. У нас начали появляется знакомые и друзья. Но чем глубже мы погружались во всё это, тем острее казались всплывающие порою проблемы. Всё чаще стали подниматься вопросы о будущем.
— Что мы будем делать дальше?
— Жить, Дженн, жить…
— Как? Я слышала, что близким родственникам вообще нельзя имеет детей! И жить всю жизнь во лжи?!
И всё в этом роде. Конечно, и я понимал всё это, но старался не брать во внимание.
Как бы мы не пытались справиться с этим, оно всё равно наваливалось на нас. И чаще всего не выдерживала Дженни. Она итак с детства было очень ранима, а здесь такое.
Это случилось в такой же солнечно-пасмурный день, как когда мы задумали сбежать.
Был выходной день. Ещё вчерашним вечером всё было нормально. Но утро началось с криков. Мы так ругались, что в доме летала даже посуда. Всё. Это был предел. Верх всего этого ужаса, который накапливался всё это время в нас и вот наконец-то выплеснулся наружу. Под конец нашего разговора, Дженни якобы пришла к выводу, что во всём виновата она, всё-таки она, а не я или мы, как это бывало прежде. Потом выводы снова поменялись и… я не смог больше слушать этого, вышел из дома, хлопнув дверью. Если бы я знал, что видел Дженни живой тогда в последний раз. Час или два я блуждал по улицам города, пока не набрёл на какую-то клинику доктора Дикинсона. В приёмной меня сразу направили в кабинет. Это был мужчина средних лет. В строгом костюме и старого образца округлых очках.
— Что вас беспокоит? — начал он.
За следующие тридцать минут я рассказал ему всю свою историю до сегодняшнего дня. Не знаю, может, мне просто нужно было выговориться, но мне сразу немного полегчало.
Поначалу доктор смотрел на меня с недоверием или даже с неким презрением — это читалось по его лицу и, особенно — в его глазах.
— Вы осуждаете меня, доктор?
— Скажем так, вы понимаете, что всё это никогда не сможет вписаться в рамки современного общества?
Конечно, я это понимал. Пришёл бы я к нему тогда?
— Доктор, можно задать вопрос? Любовь. Любовь ведь вписывается в рамки?
— Но мы говорим о разных с вами понятиях.
— Нет, доктор. Как любовь может быть разной? Насколько я знаю, любовь — одна. И в нашем случае тоже.
Теперь выражение лица у доктора изменилось — он напоминал человека, увлечённо читающего приключенческий роман.
— И мы имеем право… заслуживаем жить также как и все!
Я уже встал и направился к выходу, когда доктор остановил меня.
— Я думаю, вы должны сейчас вернуться к своей… — видимо он не знал, как лучше назвать её — … вернуться. Вы должны определить для себя — что это — любовь или страсть! Если это действительно любовь — вы справитесь со всеми трудностями, ведь для любви нет границ.
И я ушёл. Оставив доктора в размышлениях.
Я шёл домой, да, действительно, доктор был прав, нужно было во всём разобраться. Был уже разгар дня, даже скорее уже его убыль. Я поднялся по лестнице. Открыл дверь. Прошёл в комнату и… замер. Дженни лежала на полу в луже собственной крови. Рядом лежал нож. Она лежала в такой позе, словно решила прилечь поспать. Лишь только рука выступала в сторону, оголяя вскрытые вены. Я медленно подошёл к ней. Слёзы сами потекли из моих глаз. Не произнося ни звука, я упал на колени подле неё. В её руке я увидел скомканный листок бумаги. «Прости меня мой милый, но мы никуда не сможем деться от этого. Я нашла выход — не будет меня — не будет проблем. Извини… « — прочитав это, я окончательно рухнул рядом с сестрой.
— Что ты наделала?! Зачем?! — шептал я вновь и вновь.
Но Дженни ужё не отвечала, она больше не могла произнести ни слова. Она оставила меня. Не знаю, откуда взялись во мне силы подняться и выйти на улицу. Я стоял посреди дороги, подняв голову к небу, и внимал падающим с неба каплям дождя. Моя душа разрывалась. Всё. Это был конец. Я не мог пошевельнуться. Хотелось вот также вместе с этим дождём лететь с высоты и разбиться с силой об асфальт. В тот день всё и закончилось. Проблемы ушли. Закончилась жизнь — ушли проблемы.
Эпилог
С тех пор прошло много времени. Но люди всё так же влюблялись, женились и разводились. Не могу сказать, как сложилась жизнь у всех, с кем мне доводилось встретиться, но знаю, что доктор Дикинсон всерьёз занялся вопросами нетрадиционных взаимоотношений и даже получил какие-то награды за свой доклад. Родители больше не вспоминали нас, по крайней мере, я ни разу больше не слышал о них. Ну а что касается меня, я затерялся где-то в мире в поисках самого себя. Один, без друзей, без семьи, без будущего.
______________________
Рассказ «История без будущего» является абсолютно вымышленным литературным произведением. Однако, описанные события (так или иначе) очень часто встречаются в реальном мире. Кто-то считает это девиацией. Может быть, это так и есть. С другой стороны, искренняя чистая любовь — есть самое светлое и высшее во Вселенной. И, возможно, если она зародилась, она имеет право на жизнь.
Присылайте ваши отзывы, предложения и пожелания.
Возможно, в каких-то моментах рассказ покажется сыроватым. Соглашусь, здесь есть над чем поработать еще.

Мама я и он #1

Один раз с мамой

Орбит