и меня уже не будет, я растворюсь вся в чудовищно сладком Ничто...
Я никогда даже и не думала, что бывают такие страшные оргазмы. У меня в голове светились какие-то линии или круги, я будто перестала быть собой и превратилось в одно сплошное сладкое месиво... Потом, когда все кончилось, я лежала, глядя на Славика — он вытирал рукавом лицо, перемазанное моими выделениями, — и молчала... В голове не было ни одной мысли, кроме бездонного, чудовищного удовлетворения и пустоты. Славик тоже не знал, что говорить; вдруг он сказал «Извини, я сейчас» — и вышел. Через полминуты я услышала из туалет приглушенные стоны, а затем он вернулся ко мне — с красным лицом.
Он снова подсел ко мне... положил, немного поколебавшись, руку мне на голову, погладил... «Ну как, все хорошо?» — и улыбнулся мне. Я не могла говорить, но уцепилась за эту улыбку, как за последнюю возможность вернуться в мир, из которого я выпала, сняв трусы... Он стал гладить меня по спине, по всем телу и говорить:
— Главное, ты не должна плохо думать о себе. Главное, что тебе было очень приятно, а на все остальное забей! Ты получила удовольствие, и ничего такого о себе не думай: все это нормально... Ты никакая не блядь, запомни! Ты — чудесная девушка, красивая, чистая, самая лучшая в мире...
Как он только понимал, что делается во мне! Я, растворяясь от его ласк, мурлыкала — и все теснее прижималась к нему. Мы всю жизнь едва общались — «привет», «пока», «классно выглядишь!», «алгебру выучил?» — но сейчас он вдруг стал для меня таким близким, каким не был никто и никогда. Какие, в самом деле, преграды могут быть перед человеком, который только что подарил тебе самое большое блаженство в твоей жизни, а сейчас — нежно, успокаивающе гладит тебя по голому телу, и ты лежишь перед ним — голая, беззащитная?... Все дистанции улетучились, будто их и не было — и я, наконец, прижалась к нему, положила голову ему на колени и уткнулась в них... Обняла его крепко-крепко... Мне очень нужно было человеческое тепло — и Славик стал самым родным для меня...
Так началась наша любовь. Славик сделал чудо: я ушла от него без неприятного осадка, без презрения к себе, а напротив — с ликованием, с блаженством в душе! Каждая клеточка во мне пела, и душа тоже пела!... Он проводил меня до самого дома — и, когда мы прощались (я снова не знала, что сказать, как отблагодарить его), — он вдруг взял меня руками за плечи, притянул к себе, обнял... и поцеловал. В нос. Но это было так нежно, с такой любовью, что я взвизгнула от восторга, обвила ему шею руками — и стала страстно целовать и лизать его везде, где могла. Целовать — и благодарить, благодарить...
После того дня в моей жизни начался сразу и рай, и ад. Рай — со Славой: мы виделись каждый день, открывали друг друга, ласкались, общались... это казалось блаженным сном, подарком, чудом... А ад был в школе. Я стала врагом всех, кого Слава выгнал в тот день. Про меня абсолютно все кричали «блядь» и «бритая пизда». Я не могла спокойно пройти из класса в класс. Слухи о моем разврате достигли такой степени, что мама повела меня к гинекологу, и только когда он подтвердил, что я девушка, мама стала немного верить мне... Славу несколько раз били. Он сильный, но его подкарауливал вчетвером и впятером... В общем, началось такое, что мы твердо решили переходить в другую школу. Вдвоем.
И мы так и сделали... но перед этим была еще одна история. Однажды нас со Славой подкараулили все те же ребятки — бывшие наши приятели, а ныне стадо озверевших дебилов, — заловили, окружили кольцом, и Ромка сказал:
— А ну, сладкая парочка, трахайтесь! Выеби ее, Славочка, тебе ведь так этого хочется!
Слава послал его подальше. В ответ они начали его бить. Я кричала, но был поздний вечер, и меня никто не слышал. Меня стали раздевать... порвали на мне одежду — и скоро я осталась голой. Слава, избитый, с окровавленным лицом, продолжал посылать всех. Ромка сказал ему:
— Если этого не сделаешь ты, это сделаем мы. Смотри, какая сладкая голенькая блядь!..
Слава попытался было стряхнуть всех с себя, крикнул мне — «беги!» — но нас обоих крепко держали. И тут я вдруг поняла, что мне делать. Я сказала:
— А ну, ребятки, покажите, что у вас есть под трусами!..
Мне было страшно и гадко, как никогда. Но я делала это, чтобы спасти Славу — и только молилась, чтобы он оказался достаточно сообразительным.
«Ребятки» зашумели, засвистели, обступили меня (их было 5 человек), стали лапать, щипать, мять мне грудь. Я опять почувствовала тот страшный сладкий холод, который испытала, когда меня брили... Но виду не подала — и старательно играла «настоящую блядь»:
— Ну? Кто первый? Небось от страха у всех хуи поотвисали? А, Ромочка? А в попку слабо?..
Ромочка заухмылялся и спустил штаны. Но член его действительно висел в полусонном состоянии, как вареная сарделька. Я засмеялась и начала издеваться над ним. «Ребятки» тоже заулюлюкали. Ромка отчаянно матерился и дрочил свой член. Внимание всех было приковано к нему и ко мне.
И тут мои молитвы были услышаны: Слава, которого держали вполсилы, позабыв о нем, вдруг изловчился — обхватил одного пацана, Димку, как мешок с дерьмом, раскрутил его за ноги — и обрушил на всех остальных. Димка вопил и матерился в воздухе. Слава не отпустил его — оттащил обратно, снова раскрутил — и снова швырнул в пацанов, крикнув мне — «Беги!» Началась жуткая потасовка — а я, как была голая, побежала по городу куда глаза глядят. Слава побежал за мной.
«Ребятки» бросились за нами... но мы выиграли несколько секунд времени и, хоть я и сильно поранила босые ноги, «ребятки» стали отставать. Наконец мы остались одни среди города — далеко от дома: я с изрезанными ногами, голая, и избитый Слава. Мне было больно стоять, и я села прямо голой задницей на асфальт. Слава шатался; но ему хватило сил, чтобы вытащить мобилку, которая чудом оказалась целой, и вызвать скорую. «Скорая» приехала еще через два часа...
Я провалялась в больнице 4 дня: мне лечили изрезанные ступни. Слава лечился намного дольше: у него были сломаны несколько ребер, кроме того — было много серьезных ушибов. Все «ребятки» загремели в милицию... но об этом уже писать неинтересно.
... А интересно — вот что: когда Славу выписали — я осталась с ним на ночь. Все уже все знали про нас, и родители нам разрешили... Как только закрылась дверь и мы остались одни — я сделала то, что собралась сделать в эту ночь уже давно: быстро и стремительно, чтобы не растерять храбрости, сняла с себя всю одежду, подошла голая к Славе и сказала:
— А теперь мы займемся мужскими ощущениями, — и стала раздевать его. Я была совершенно неопытна, но перед этим — долго читала инструкции, смотрела ролики... набила голову, короче говоря, всякой информацией о сексе — и старалась действовать, как опытная соблазнительница.
Но очень скоро любовь к нему, восторг наших ласк, радость от его возращения сдули все мои сексуальные стратегии, как карточный домик — и я стала неистово ласкаться к нему, позабыв о своих планах «доставить неземное наслаждение». И, наверно, правильно сделала, потому что большего наслаждения, чем дает искренняя любовь, все равно ничего не даст.
такаВ ту ночь я впервые раздела его догола. Одуревая от радости совместной наготы, я плакала и смеялась одновременно; втирая свое голое тело в Славика, как масло в бутерброд, я спросила его: как ему хочется сделать меня мамочкой? в какой позе? Славик вначале говорил — «тебе в самом деле хочется?» «хорошо подумай» и т. п., но я его зацеловала, заласкала... наконец Славочка прошептал, растворившись в моих ласках, — «вот так... « — и я, забравшись на него верхом, стала надевать свою писю на его член, нежно лаская Славу руками.
Было больно, — но не больнее, чем то, что мы пережили; я, раздвинув ноги и думая — «вот так сажают на кол» — насадила себя на Славин член и, когда почувствовала, что он вошел в меня до упора — опустилась лицом к Славиному личику, стала легонько елозить сисями по его груди, взяла руками его голову, медленно запустила пальцы ему в волосы — и принялась вылизывать милое личико, как кошечка, и в это время — медленно, нежно покачиваться на его члене...
Физического кайфа не было (он появился потом — на третий-четвертый сеанс), наоборот — член распирал стенки влагалища и они побаливали, — но меня переполнялия любовь, нежность и благодарность, что я была на вершине блаженства. Я дарила Славе себя — это было невыразимо сладко, и очень скоро я начала впадать в настоящий экстаз. Я ускоряла ритм, я ласкала Славу неистово, вымазывая его слюной и слезами, я сливалась с ним в едином движении, думая: какое блажество — быть одним телом с Любимым... и очень скоро он громко застонал подо мной. Я, вспомнив инструкцию, забралась рукой в его попку и стала щупать его там; стоны удвоились. Слава стонал так же надсадно, как и я когда-то... За стеной зашептались, но мне было плевать. Я чувствовала, как внутри меня толкается твердое, горячее... от толчков было больно — но Славины стоны казались мне неземной музыкой, и я была на седьмом небе от счастья, что Славе так приятно, и что он — так глубоко во мне... После этого я не слезала с него еще полчаса — так не хотелось разделяться вновь на два тела...
Сама я на Славе не кончила, да мне и не хотелось: мне было достаточно единства со Славой и его блаженства. Но потом он все-таки вылизал меня — и я снова металась под его язычком... Крики из нашей спальни доносились всю ночь, и утром Славины родители смотрели на нас насмешливо-снисходительно. Мы со Славой оба были малиновые, оба смотрели в пол... но никто ни о чем не говорил, не расспрашивал, и скоро стыд прошел. Взамен ему пришла гордость: мы почувствовали себя Любовниками, Мужем и Женой — и открыто, чувственно ласкались на глазах у Славиных родителей, ничего не стесняясь...
Сразу после школы мы расписались. Детей у нас пока нет, но обязательно будут!
Е-mаil автора: 4еlоvесus@rаmblеr.ru

Глубокое знакомство

Отлиз двум сотрудницам кафедры

Обворовали, избили и изнасиловали или Отметили день рождения с мамой в кафе