и вверх, обнажив устье для ласк.
Прикасаясь языком к налившимся и сокращающимся створкам устья, приводил меня в трепет. Пальцем, массируя и слегка расширяя уже почти готовое принять в себя его член отверстие. Мы дрожали от предвкушения экстаза. Тим подался всем телом вперед, его фаллос уперся мне в устье, увеличивая давление на створки, стал медленно погружать свой член в меня, еще миг и моя попка приняла в себя толстячка.
— А а а!
— А а а!: стонали мы оба.
Не войдя в меня и на половину, великан вылил в попку поток своего семени, сперма казалось, заняла все свободное пространство внутри. Тим еще сделал несколько движений и стал оседать на меня, тело его расслабилось, хотя фаллос все еще оставался твердым и упругим. Теперь я перехватил инициативу, не выпуская члена из себя, перевернул Тима на спину и оседлал его. Покачивая бедрами и впуская толстяка дальше в попку, я начал свою дорогу к оргазму.
Если вы катались, когда-нибудь на американских горках, то вам знакомы ощущения от подъемов и падений. Взлетаешь вверх, а потом с головокружительной высоты падаешь вниз. Попка-это вагончик, а фаллос рельс, хорошо смазанный и прочный.
Скользя по упругому члену вниз, чувствуешь каждую неровность, каждую пульсирующую вену его большого тела. Лиловая от напряжения головка, раздвигает плоть для бугристого тела фаллоса. Вначале медленно, исследуя каждый миллиметр, моя попка движется от вершины к основанию, потом все увереннее и увереннее заполняет его упругой плотью саму себя. С полу поворотом вниз, вверх, вниз, вверх, захватывает дух, дрожь идет по всему телу. От таких движений, устье моей попки расширилось настолько, что член Тима уже свободно ходил внутри меня.
Первые ощущения заполнености, когда ты чувствуешь в себе горячий и пульсирующий член, когда лишь от одной мысли, что сейчас в тебя войдет трепещущая и жаждущая тебя плоть, стенки моей попки начинают сочиться соком неистового желания проникновения, несущего сладостную боль и удовлетворение, прошли. Моя попка принимала в себя и более длинные и толстые фаллосы, чем у Тима, так что, почувствовав свободу, я стал сжимать внутри себя его член, увеличивая соприкосновение его толстяка с попочкой и наслаждение от контакта с ним. Введя эту пульсирующую упругость в себя до основания, и сжав ее, что есть мочи, медленно с наслаждением поднимаюсь вверх до головки, зажимаю вершину толстяка устьем попки и слегка тяну на себя, как бы проверяя силу сжатия мышц, делаю круговые движения бедрами.
Головка члена приятно ласкает вход в попку. Снова медленный спуск и снова подъем. Огонь страсти с новой силой разгорается во мне, и я опять увеличиваю темп спусков и подъемов. В преддверии оргазма я уже неистово перемещаю свою попку по члену Тима, мне нужен последний толчок в объятия оргазма.
Тим, до этого пассивно лежавший, начинает делать движения навстречу моей попке, боль от не совпадения тактов пронизывает меня, боль служит тем последним толчком после, которого наступает тот блаженный миг, ради которого так бешено, бьются наши сердца. В этот момент в наших стонах нет ни чего человеческого, будто два доисторических чудовища сцепились в последней смертельной схватке! Еще одно движение-оргазм накрывает нас лавиной ощущений, и мы растворяемся в ней без остатка!
Лавина прошла, оставив нас лежать, друг на друге, но еще долго отголоски ее мощного и дикого схода будоражили наши сердца и тела. Когда это закончилось, не помню. Проснулся я лишь утром бодрый и отдохнувший, с чувством легкого голода в желудке. Чувство это подогревалось запахами, доносящимися из соседней комнаты, где Тим готовил завтрак.
— Завтрак в постель: подумал я.
— Ты уже проснулась Ириша?: сказал Тим и вошел в комнату с импровизированным подносом из доски, на которой здешние хозяева раньше катали лапшу. С аппетитом позавтракав, мы пошли смыть в бане следы вчерашней ночи.
Спермы и смазки в моей попке было достаточно, яичники Тима извергают ее столько и так далеко, что будь я женщиной, то непременно бы забеременел. Пока мы спали, она большей частью вытекла из меня вместе с капельками крови от царапин или натертостей внутри и снаружи. Тим с раскрытым ртом смотрел на красную от крови простынь по до мной, смутился и я.
— Ну вот, ты лишил меня девственности: сказал я.
После моих слов Тим смутился еще больше и покраснел, сбивающимся голосом спросил:
— Я что у тебя был первым, тебе было не больно?
— Да милый, первым: ответил я, нисколько не покривив душой.
Тим был первым, с кем мне я испытал такие острые чувства. У него ласковые теплые руки. Средней длинны, толстенький член, с красивой большой головкой, вообще очень подходящий для моей попки размер. Тим интеллигентен и очень приятен в общении.
Были у меня до него разные любовники, с такими перцами промеж ног, что и сейчас дух захватывает, как вспомнишь, а как драли, по-другому не скажешь, что моя бедная попка аж дымилась, и поговорить могли и приласкать, были и те, которых я ласкал и нежил как девочек, но у каждого из них был какой-то изъян, находя который уже не тянуло встречаться. Тим же со всех сторон мне очень нравился.
После этого утра Тим стал особенно милым и внимательным, ласково называл меня Иришенькой, выполнял любые мои желания, старался сделать мне как можно больше приятного. Этот день мы целиком провели на озере, купались и загорали нагишом.
Тим с волнением и смущением посматривал на мою попку, не раз его толстячок показывал мне, что готов проникнуть в меня, но всякий раз я нежно отводил его желания в сторону. После такой бурной ночи надо было отдохнуть от любовных утех, много сил и эмоций потрачено, да и попка приятно побаливала и чесалась внутри и снаружи. Тим же просто изнывал от истомы, то натрет меня кремом для загара, то массаж делать возьмется через каждые двадцать минут, а уж про поглаживания и прочее я молчу! А мне хотелось просто поваляться на берегу, послушать птичьи трели или шум ветерка в вершинах корабельных сосен, вдыхать запахи воды и леса. Мне стало жалко моего пылкого любовника, и я предложил сам сделать мне массаж: — Тим, милый, помни мне грудь и ножки.
Тим с готовностью принялся поглаживать мою грудку, животик, ножки. Руки у него нежные и теплые, так что скоро мои соски и перчик затвердели, дрожь истомы прокатилась по телу. Тим лег на меня и стал жадно целовать мои губы, лицо, шею, щекотать языком за ушами, тереться своим перчиком о мой член. Немного погодя спускаясь вниз, целовал и покусывал мои соски, мне было очень приятно, но я был на чеку. Как только его перчик коснулся мое попки, я просунул руку и взял его трепещущий фаллос:
— Тимка, там все твое, но попочка еще не готова к повторению этой ночи.
В ответ он что-то невнятно простонал.
— Милый, давай как-нибудь по-другому?
В ответ опять мычание.
— Ты ласкал когда-нибудь языком клитор? Тим, не глядя мне в глаза, замотал головой.
— Так представь что мой перчик это большой и сочный клитор, мне будет очень приятно, если твои нежные губы возьмут его в свои объятия: шептал я на ушко обалдевшему от истомы Тиму.
Тим, медленно опускаясь вниз, стал покрывать мое тело поцелуями, пока его губы не коснулись головки моего перчика, я вздрогнул, волна неги пошла по моему телу, заливая меня краской. Высвободившись, из объятий Тима, я быстро перевернулся и стал, в ответ, ласкать сочащийся перчик моего любовника.
Тим делал это не умело, сразу видно, что впервые, так что в начале мне было немного больно. Я направлял его:
— Потише милый, двигай рукой!
— Не так сильно прикусывай головку!
— Ты больно царапаешь зубами!
— Не так сильно массируй яички!
Тим понял, что я от него хочу и дальше все пошло как надо, ни боли и дискомфорта не было, лишь приближающееся семяизвержение, руководило нашими действиями. Заглатывая и медленно выпуская мой перчик изо рта, Тим слегка покусывал его головку, меня бросало то в жар, то в холод. Он сосал его так, словно это был единственный в мире центр удовольствий, точнее, он стал единственным для него.
Я постанывал от удовольствия, тихонько двигая перчиком у него во рту, ему это понравилось, Тим просто сжимал губами мой перчик, а я некоторое время двигал им. Затем Тим взял инициативу в свои руки, теперь я повиновался его ласкам. Ему направилась моя реакция, когда он принимался щекотать языком отверстие моей головки, тело покрывалось мурашками и начинало дрожать. Еще Тим понял, что к легкому покусыванию, внутренних сторон бедер, я не равнодушен. Он кусал меня и наслаждался реакцией моей плоти. Я тоже не отставал от моего ласкового котенка в расточении ласк.
Толстячок Тима весь сочился желанием, большая головка стала лиловой от напряжения. Любуясь совершенством и красотой его фаллоса, ощущая губами и руками его упругость, моим стремлением было получить вожделенный нектар жизни, так обильно заполняющий мою попку, но еще не капли не попавшего на мои вкусовые рецепторы во рту. Так же как Тим, я нашел ласки, на которые его тело особенно бурно отвечало. Плоть, скрывающая головку перчика, туго облегала свою хозяйку, стоило мне губами освободить красавицу из темницы, как Тим начинал дрожать всем телом и так же как я покрываться мурашками.
Складывая губы буквой «О», обнажал головку, одновременно слегка покусывая зубами ее напряженное тело, затем снова губами и рукой заключал ее опять в темницу плоти. Подталкивая толстячка себе в рот, поглаживая рукой мошонку, тем самым, стимулируя оргазм, я дал понять Тиму, что мне это очень нравиться, что надо смелее входить в меня. Вскоре его перчик уже сновал у меня во рту, увеличивая ритм движений, пока, наконец, семенной канал не наполнился готовой к извержению спермой.
Тим дернулся еще раз, и в мой жаждущий рот полилась вожделенная жидкость, делая движения рукой и губами навстречу головке, слегка пережимая семенной канал его члена, что бы не захлебнуться от потока спермы, натуральным образом, порция за порцией, выдоил Тима до последней капли.
Должно быть вкус, запах семени возбудили меня, мой перчик напрягся, а яички выплеснули во влажный и горячий рот Тима свое содержимое. Он жадно и судорожно

Аналиэль

После эпидемии. История четвертая: Охранница Катя

Почтальонша. Часть 2. Серьезные игры