ко мне. Я закрыла глаза, уговаривая себя, что это всего лишь сон. Я пьяна, вот мне и мерещится…
— Что, доченька, встречаешь любимого папочку? — голос был глухим и безжизненным, но это был определенно его голос.
А затем что-то до боли сдавило мою правую грудь, и через ткань ночной сорочки я ощутила буквально могильный холод.
— Не надо, пап, — шепотом попросила я. — Ты мертв, тебя нет. Тебе теперь это не нужно…
— Ошибаешься, — что-то не менее холодное пробралось под подол сорочки. Я тихо вскрикнула и попыталась отстраниться, но боль в груди усилилась, и я сдалась. — Какая ты горячая, какая сладкая… я так надеялся, что ко мне туда спрыгнешь ты, а не этот мямля…
Что-то холодное — наверняка пальцы — тем временем проникли ко мне внутрь, доставляя одновременно наслаждение и боль.
— Я так хотел показать тебе, как я тебя люблю, — глубже… потом назад… толчок… опять назад… — Но ты сопротивлялась. Дурочка. Чего ты боялась? Осуждения? Порицания?
— Пап, перестань… — по моим щекам потекли слезы. — Я не хочу…
— Ну, ну, не надо плакать, моя хорошая… — что-то холодное, пахнущее влажной землей, приблизилось к моему лицу.
— Нет… нет… Нет! — крикнула я и отпрыгнула назад, резко раскрыв глаза.
В коридоре никого не было, только кучка рыжей глины, похожей на глину с кладбища, лежала передо мной.
За окном кухни начало светлеть небо.
Грудь болела, и между ног было холодно и влажно.
Я вернулась в свою комнату и легла в постель. Меня знобило, но засыпать было страшно. Поэтому я просто лежала, стучала зубами и смотрела в потолок.
В какой-то момент я, наверное, все-таки уснула, потому что, когда в коридоре зазвонил телефон, и я открыла глаза, в комнате было уже светло. Трубку сняла мама. Сначала было тихо — мне даже показалось, что часы, все время тикавшие в кухне, умолкли. У меня екнуло сердце. А потом в коридоре как будто что-то упало.
Я вскочила с кровати и выбежала из комнаты. Мама лежала на полу возле тумбочки с телефоном. Из трубки, все еще зажатой в ее руке, слышались встревоженные голоса.
Я медленно приблизилась к ней и приложила руку к шее. Бившаяся обычно в этом месте жилка теперь была неподвижной. Я тяжело прислонилась к стене и сползла на пол. В трубке послышались короткие гудки. По маминому виску текла последняя в ее жизни слезинка…
Хоронили их в один день. Маму ближе к папе, Витьку по другую сторону дорожки. Соседки выли — сегодня их было больше, чем когда хоронили папу. Ко мне никто не подходил, но я слышала, что между собой меня называли «бедной деточкой». А я тупо смотрела на то, как мамин гроб, обитый черным бархатом, без бантов и ленточек, но с золотистым крестом, медленно опускали в яму, как тоненькими ручейками стекала рыжая глина из-под ног могильщиков. Витькин гроб опускали чуть позже, наверное, специально, чтобы я увидела и запомнила и это.
Погребение прошло спокойно, но стоявшее в зените солнце нещадно палило. Я бы может и хотела плакать, но жара, казалось, высушила меня, и слез просто не осталось.
Поминки снова были у нас дома. Ленка и Олька тоже пришли, хотя я забыла им позвонить. Наверное, кто-то из соседок подсуетился.
Мне все наливали и наливали, а я все пила и пила, но не пьянела.
Я чувствовала, я знала, что он все это время стоял рядом со мной и ждал, когда я останусь одна. Поэтому продолжала пить. А под конец вечера, когда гости уже начали собираться по домам, устроила настоящую истерику. Я кричала, рыдала, рвала на себе волосы, бесновалась, смотрела на гостей безумными глазами.
Они переглядывались, перешептывались, сочувственно цокали языками и оставались.
А я чувствовала его злость, как его холодные, измазанные сырой глиной пальцы тянутся к моей шее, и знала, что пока я не одна, он не посмеет ничего сделать. И внутренне ликовала. Я даже не подозревала в себе такой актерский талант!
Но поминки все равно не могут продолжаться вечно. Соседки стали исчезать по одной. И когда стрелки на часах над дверью кухни показывали полпервого, за столом оставались только я, Олька и Ленка. И папа у меня за спиной…
— Нам идти надо, — наконец, с мольбой проговорила Олька.
— Ага, завтра вставать рано на работу, — поддакнула Ленка и икнула.
— Девчонки, оставайтесь у меня, а? — напустив в голос слез, попросила я.
— Не, Маш, стремно тут у тебя, — поежилась Олька.
— Точно, как будто… — Ленка поджала губы, подбирая нужное слово. — Как будто кто-то здесь есть… еще… кроме нас…
За моей спиной послышался отчетливый короткий смешок.
— Есть, — кивнула я и наклонилась вперед. — Папа, — закончила я шепотом и указала взглядом себе за спину.
— Маш? — девчонки переглянулись и уставились на меня с тревогой.
— Это не бред, — я мотнула головой. — Он здесь.
— И что же будет, если мы останемся? — Ленка привстала со своей табуретки.
— Скорее всего, ничего, — улыбнулась я.
Но, видимо, улыбка у меня получилась не достаточно веселой — девчонки как по команде побледнели, сглотнули комки и снова переглянулись.
— А если… — начала Олька и запнулась.
— Не будет никаких «если», — сказала я и сама испугалась своего голоса — его тон вдруг стал угрожающим. — Никто никуда не пойдет.
— Машка, что с тобой? — глаза Ленки наполнились слезами. — Это же мы…
— Умница, — прошелестел над моим ухом папин голос, и холодная рука прошлась по волосам.
И мое сердце вдруг наполнилось счастьем. Папа меня похвалил! Папа мной доволен!
— Оставайтесь, — притворно мягко проговорила я и поднялась из-за стола.
— Машка… — в Олькиных глазах безошибочно читался страх.
Я прошла мимо них.
Они бы могли меня остановить — их двое, а я одна. Но они не двинулись с места. Курицы! Как я могла не замечать раньше, какие они курицы? Кинься одна из них сейчас на меня, повали на пол, вторая добеги до телефона… И вообще — зачем бежать? Мобильники вот они, прямо на столе лежат. Номера родителей на быстром наборе. Одно нажатие кнопки. Я бы, конечно, выбила телефон из рук, но сигнал уже был бы отправлен. А Олькин отец работает в милиции и наверняка знает, куда направилась его дочурка на ночь глядя…
По коридору я шла нарочито медленно, прислушиваясь к тому, что происходило у меня за спиной. Но ничего не было — они не шелохнулись. Ну, что ж, курицы и есть.
Замок щелкнул — мышеловка захлопнулась.
Кушать подано, папочка…

Милая мама

Жену при муже пустили по кругу

Как заразиться стрессом?! Только половым путем!!!