ее медленно тремя пальчиками, монголка начала дразнить языком ее клитор, надавливая все сильнее, ускоряя темп… Сайна стонала, и, наконец, уцепившись ей в волосы, кончила: горячие волны накатывали одна за другой, тело сокращалось в легких судорогах, а язычок, этот маленький язычок все не переставал щекотать ее там, доводя почти до потери сознания.
— Х-х… Хватит, малая, хватит…
Наранта отпрянула, и, поднявшись к ее лицу, поцеловала взасос. Сайна приподнялась на локти и с улыбкой посмотрела на нее:
— А что мне теперь с тобой делать, девочка? Ты же… Ну…
— Я не хочу больше быть девственницей.
— Но как я?…
— Трахни меня. Чем угодно. Хоть рукой, хоть… Ну, я не знаю, мне все равно…
— Ну-ну-ну, — Сайна потрепала ее по щеке, — Так не годится. Надо что-то придумать.
— Что?
Вдруг Сайну кто-то грубо схватил за запястье и, резко дернув, поставил на ноги. Наранта вскрикнула: это был молодой мужчина в форме, судя по всему — охранник одного из магазинов.
— Вы совсем ошалели, что ли? Это общество… общественно… общественное место!
Мужчина старался злиться, но смущение было налицо: он стоял посреди фонтана с двумя почти голыми девицами, держа одну из них за руку.
Внезапно Сайна зашлась смехом; монголка, не поняв, в чем дело, вопросительно уставилась на нее. Про мужчину и говорить не стоило: он уже пожалел, что пришел.
— Я придумала, — и, с трудом перестав смеяться, проститутка опустилась на колени перед охранником. Быстрее, чем он успел что-либо сказать или сделать, она уже облизывала его мгновенно вставший член. Она сосала аккуратно, профессионально, изредка помогая себе рукой. Так же внезапно, как и начала, она остановилась:
— Ляг на спину и расставь ноги, — скомандовала она Наранте. — Ты, — она облизала член мужчины, — Иди и трахни ее. Аккуратненько, у нее это впервые.
Глаза охранника полезли на лоб, но, видимо, побоявшись, что неожиданное счастье ускользнет, он без лишних вопросов подошел к монголке и лег на нее. Сайна стала рядом с ней на колени и наклонилась к самому лицу:
— Готова?
Та кивнула.
Она застонала, когда возбужденный до неимоверности член охранника порвал ее, но стон утонул в поцелуе Сайны. Он входил в нее сначала медленно и осторожно, все еще с неверием погладывая на кровь на своем члене — свидетельство ее потерянной девственности, а потом начал брать ее сильнее и быстрее; Сайна в это время целовала ее в губы и шею, а руками ласкала грудь.
— Эй, эй, красавчик, — шлюха осадила мужчину, увлекшегося не на шутку, — смотри, не спусти в нее.
— А как же мне тог… ?
— Да хоть в меня, если хочешь, — раздраженно ответила Сайна и нетерпеливо вернулась к поцелуям.
Ошалевший от счастья и вседозволенности, охранник высунул из азиаточки и, передвинувшись на коленях к стоящей раком синеволосой девице, присунул ей в зад, тут же и спустив. Сайна возмущенно дернулась, но потом лишь закатила глаза и решила не отрываться от подруги.
— Э-э… Эмм, — охранник, уже одетый, неуверенно топтался рядом, — Девченочки, а может еще раз повтор…
— Отвали.
— Пошел вон.
Девушки глянули друг на друга и рассмеялись. Абсолютно потерянный, мужчина поспешил куда подальше.
*
Когда, спустя несколько часов, город начал просыпаться, бегущие на работу люди даже не замечали двух подруг, что ели мороженное на скамейке у фонтана.
Может, если бы люди не так спешили, то заметили бы, насколько они были разными; еще заметили бы, что их одежда была странно измятой и местами все еще мокрой; заподозрили бы что-то в невинных на первый взгляд движениях, которыми они вытирали мороженное в уголках ртов друг у друга; удивились бы нежности и в то же время пошлости их быстрых взглядов…
Но людям они были безразличны.
А им были безразличны люди.

Подглядел за родственницей

Послушная девочка брата

Я обожаю члены