Амаль вскрикнула, когда он резко вошел в нее, и, не дав ей опомниться, начал быстро и сильно ее трахать. Изящное тело дрожало и извивалось, пытаемое его толстым и твердым, как камень, инструментом.
Кончиками пальцев он гладил ее мягкие губы, и, поддавшись этому легкому напору, она открыла ротик и начала сосать и облизывать его большой палец. Ей было хорошо, ей нравилось, как он имеет ее, а из-за завязанных глаз обострились остальные чувства: слух, запах…
Запах.
Что-то снова было не так. Запах одеколона. Незнакомый.
— Даймон?, — она попыталась приостановиться и отодвинуться от него.
Он не ответил, но, почувствовав легкий протест ее бедер, усилил напор и вгонял в нее еще быстрее, глубже и с большей агрессией, буквально разрывая ее щелку на части.
— Даймон!, — она уже скорее кричала, чем спрашивала, но в ответ было слышно только хриплое дыхание.
Это был не он.
Ей стало страшно, но крик протеста так и не успел сорваться с ее губ: незнакомец, кем бы он ни был, зажал ей рот рукой. Она мычала и вырывалась, пыталась вытолкнуть его из себя, лягнуть его ногой, стянуть с глаз повязку, и вот, когда почти вышло…
Сильная ладонь ударила ее по лицу раз, затем другой, затем ее шею сдавили сльные пальцы и она почувствовала, что задыхается…
— Хватит! Стой. Это перебор.
Даймон! Так он здесь!
Кто-то развязал ей руки, снял повязку. Даймон. Она инстинктивно бросилась ему на шею, но тут же отпрянула и резко обернулась.
На стуле в углу комнаты расслаблено сидел голый, со все еще стоящим членом, Анджело. Его хитрые шоколадные глаза не отрывались от нее, в уголке расплывшегося в извращенной улыбке рта иногда показывался кончик языка, а правой рукой он играл со вставшим членом, еще мокрым и блестящим от сока из ее киски. Это он отымел ее только что.
— Даймон! Что за… Что происходит, черт возьми?!
— Ну-ну, полно, дорогая, мы же просто развлекаемся.
— Иди к черту!
Она вскочила с кровати, собираясь выбежать из комнаты, но он поймал ее за запястье.
— Ты останешься, любовь моя.
Что-то в его голосе подсказало ей, что спорить не стоит. Просто не стоит. Она села на кровать. Между ног все было мокро. Даймон смотрел на нее и слегка улыбался; ямочки на щеках были очаровательными. Он присел рядом с ней на кровать и нежно поцеловал ее в губы, ласково играя рукой с ее волосами, а затем немного отстранился и несколько секунд пристально смотрел ей в глаза, легонько поглаживая по щеке.
Он встал, а рука скользнула с ее щеки на затылок. Другой рукой он расстегнул ширинку.
— Ну же, дорогая.
Амаль оглянулась на Анджело, который не сводил с них взгяда и не переставал мастурбировать, затем посмотрела на Даймона снизу вверх.
— Пусть он уйдет.
— Да что ты?, — в бархатном голосе Даймона послышались стальные нотки. — Мне казалось, тебе нравится, когда он смотрит.
— Ты не так все пон…
— Заткнись и соси.
Запустив руку ей в волосы, он насадил ее голову на свой уже слегка возбужденный член. Она сосала, закрыв глаза, чувствуя, как он твердеет с каждой секундой.
— Смотри мне в глаза.
Амаль подняла на него взгяд. Его всегда это возбуждало. Положив обе руки ей на затылок, он имел ее ротик по-полной, так, что она иногда закашливалась, а на глазах спустя несколько минут выступили слезы. Она послушно сосала и облизывала его член, иногда играла кончиком языка с головкой, иногда же, наоборот, заглатывала его полностью, что было нелегко, учитывая его размер.
Две руки легли ей на талию. Анджело осторожно приподнял ее над кроватью, вытянул ее ноги назад и поставил ее раком. Она по-прежнему сосала у Даймона, стоявшего рядом с кроватью и пристально смотревшего на нее, когда Анджело вошел в нее сзади. Один трахал ее в рот, другой в киску, и, как она не пыталась убедить себя, что ее насилуют, она текла так, как никогда в жизни. Ей это нравилось. И она понимала, что Даймон тоже это понимал.
Палец Анджело неожиданно проскользнул ей в зад. Ей было не больно, но и не приятно: она никогда не занималась анальным сексом и боялась его. Его член все еще мучил ее щелочку; он вынул палец, и она вздохнула с облегчением. Но уже через секунду она почувствовала, как он смазывает ее задний проход скользким холодным гелем.
Член Даймона во рту не давал ей говорить, но она протестующе замычала, и он увидел страх, отбившийся в ее глазах.
— Да? — спросил Анджело.
Даймон убрал руки с ее затылка и отошел назад.
— Знаешь, я сам хотел разработать эту маленькую девстенную задницу. Хотя… , — в его голосе слышалась легкая неуверенность, и Амаль зажмурила глаза, мысленно молясь, чтобы он сказал «нет». — Давай. Как ты умеешь.
— Даймон!!! — ее глаза наполнились непередаваемым ужасом.
— Ничего, родная, тебе понравится.
— Нет! Теперь хватит, я… — она услышала смешок Анджело сзади. Да, наверное, было смешно, что она приводила какие-то аргументы, пока Анджело не переставал трахать ее и смазывал ее анальное отверстие гелем. И все же. Она готова была зайти далеко, попробовать многое, но только не это. — Не смейте. Я буду кричать.
Анджело приостановился, вынул из нее свой член. Даймон прислонился спиной к стене, голый, с сигаретой во рту. Он слегка прищурил красивые серые глаза и тихим, спокойным голосом спросил:
— Что ты будешь кричать, милая?
— Я… Я буду звать на помощь! Все услышат, когда я по-настоящему стану кричать…
В комнате на мгновение стало так тихо, что слышно было, как муха бьется снаружи в закрытое окно. Даймон выдохнул облачко прозрачного дыма:
— Так кричи же.
В следующий миг резкая боль почти лишила ее сознания. Анджело
вошел в ее зад резко, без предупреждения, на всю длину. Он застонал от удовольствия — так плотно мышцы ее нетронутой до этого задницы обхватывали его член. На какую-то секунду он замер внутри нее, наслаждаясь этим ощущением, а затем… А затем началась настоящая пытка.
Она пыталась вырваться, но албанец намотал ее волосы себе на руку и плотно прижал к кровати, издеваясь над ее попкой так, что из ее глаз ручьем лились слезы. Он насиловал ее с упоением, без остановки; ей казалось, это длилось бесконечно. Сначала она кричала, стонала, звала на помощь… Сейчас же, прижатая к постели, она молча плакала и смотрела на Даймона.
Он наблюдал за ней все время, иногда улыбаясь, и в полумраке комнаты ямочки на щеках были особенно заметны.
— Дорогуша, ну, ну что же так?, — сзади послышался издевательский голос Анджело. — Что же ты не кончаешь? Не нравится?
Она молчала, мечтая лишь о том, когда это закончится. Ей уже даже не было страшно: то, чего она боялась больше всего, уже произошло. Хуже быть просто не могло.
Анджело что-то сказал Даймону по-албански. Тот неторопливо вышел из комнаты. Спустя минуту он вернулся с пустой пивной бутылкой и молча протянул ее Анджело, посмотрев на Амаль с непонятным выражением: то ли нежностью, то ли жалостью. Поняв, что сейчас может произойти, она забилась в тщетных попытках избежать новых издевательств, и Даймон, который вернулся было на свой наблюдательский пост к стенке, присел рядом с кроватью и крепко прижал ее руки к белому белью постели. Его лицо теперь находилось в каких-то двадцати сантиметрах от нее, и он завороженно смотрел в ее глаза, подведенные потекшей от слез тушью. Анджело рассмеялся:
— Перестань, перестань, шлюшка. Мы же хотим, чтобы и тебе было хорошо.
С этими словами он (нужно признать, аккуратнее, чем она того ждала) засунул горлышко бутылки ей в промежность. Она вскрикнула, хоть и решила, что не издаст ни звука, поскольку Анджело ее крики только заводили. Так вышло и на этот раз. Он начал постепенно ускорять темп, трахая ее в зад своим каменным членом, а в киску — бутылкой, которую теперь уже вгонял, не стесняясь, до половины.
— Давай, давай, — хрипло шептал он, — ну же, кончи, давай, сучка, кончай!, — он натягивал ее в бешеном темпе, так, что она уже ничего не понимала; боль, удовольствие, жар, толчки, член Анджело в ее заду, руки Даймона, прижимавшего ее к кровати, прохлада скользкой бутылки внутри ее, серые красивые глаза, кто-то, тянущий ее за волосы, и снова жар, тепло, огонь, волны…
Она кончила. Анджело кончил секундой позже: она почувствовала, как что-то горячее брызнуло ей в зад.
Анджело вынул из нее свой обмякший член, шлепнул ладонью по и так натерпевшейся попе, и, не потрудившись даже вынуть из нее бутылку, вышел в другую комнату одеваться. Через несколько минут Амаль услышала, как хлопнула входная дверь. Он уехал.
Даймон отпустил ее руки, аккуратно, медленно вынул из нее бутылку и тихонько поставил на пол рядом. Она была в слишком глубоком шоке от всего произошедшего, и даже не сменила позу: она стояла, хотя, скорее, лежала на кровати раком, с расставленными ногами. Даймон аккуратно перевернул ее на спину, подложил под голову подушку. Он сел у нее в ногах, замолчав на несколько секунд, затем легонько взял ее за щиколотки и раздвинул ноги. Там все было мокрым и красным от возбуждения. Он начал покрывать ее левую ножку поцелуями: сначала пальчики, голень, коленку, бедро, и, наконец, он начал нежно целовать ее там, именно целовать — так, как будто он целовал ее в губы. Он отлизывал долго, старательно, так, что спокойное удовольствие начало растекаться ее телом, заменяя пульсирующий шок в сознании и боль в заднем отверстии.
Почувствовав, что она успокоилась, он лег на нее, войдя в ее припухшую, все еще сочащуюся щелочку медленно и осторожно, и начал неторопливо двигаться внутри нее. Он гладил ее растрепанные волосы, смотрел ей в глаза, иногда прижимаясь прохладными губами к ее покрытому испариной лбу.
— Прости меня, милая, — шептал он ей на ухо, — прости, сладкая. Я же люблю тебя.
Его язык нырнул ей в рот, и она, закрыв глаза, ответила: поцелуй был долгим, сладким, нежным, упоительным. Она почувствовала, как он кончил в нее.
Даймон поцеловал ей руки и лег рядом на спине. Она пошла в ванную, чувствуя, как по ногам стекает сперма от двух мужчин, выливаясь из двух отверстий. Стоя под душем, она, казалось, услышала хлопок двери. Он ушел? Она все еще была в шоке

Гроза, изменившая жизнь навсегда

Давно мечтал…

Папа — мой первый учитель