в последний раз, изливая очередную порцию семени в свою партнершу.
Выставив одну руку вперед к стене для опоры, я переводил дыхание. Мысли постепенно приходили в порядок, и где то там за пеленой еще не до конца угаснувшего сексуального возбуждения был слышен разочарованный голос: «Что же ты творишь?»
— Да что жи ты творишь!? — Раздался еще один очень четкий и очень громкий голос. Я даже не сразу понял, что этот голос был не из моей головы. Я развернулся и увидел бабку, стоящую рядом с автобусом. Двери ПАЗика были приветливо открыты, и через одну из них на меня глядела кондукторша Светка.
— Ну, Ваня, ты даешь! — Протянул Петр Иванович, водитель автобуса, который выглядывал из бокового окна.
— Развелось алкашни! Уже на остановках шпекаются! — Разъяренная бабулька подняла вверх свою трость. — Пошли вон, кому говорю!
Я, трясущимися руками заталкивая свое хозяйство обратно в штаны, попятился с остановки подальше от злобной старухи. От ее криков, очнулась, казалось, непробиваемая женщина, с которой мне посчастливилось провести незабываемые пятнадцать минут своей жизни. Увидев злобное нечто с палкой в руке, она промычала что то невнятное, и кое как встав со скамейки, поспешила ретироваться с зоны поражения бабулькиной трости.
— Ну Ваня, ну красава! — Одобрительно махнул мне Иваныч, заливающийся смехом на пару со Светкой. Бабулька прокричала еще что то про алкашей, идиотов, тварей, после чего забралась в автобус, где кондукторша Светка каталась со смеху от увиденного.
— Алкаши и наркоманы! Вот вам новое поколение! — Ворчала старуха, считая мелочь.
Я молча стоял перед автобусом рядом с этой женщиной, которую, к слову, от резкого пробуждения и проведенной ночи, не очень способствующей здоровому образу жизни, начало тошнить прямо рядом с остановкой. Подол платья был опущен не до конца, и было видно как по внутренней стороне ее бедра бежит белая струйка. Не долго думая я нырнул в автобус, и, усевшись рядом с Иванычем на место Светки, сказал: — Петр Иванович, погнали скорее а?
— А что? Даму сердца тут оставишь? — Он глянул мне через плечо, где моя недавняя знакомая выблевывала, казалось, остатки кишечника.
— А ее друзья заберут. Нам не по пути.
— Ну и правильно, нечего нам тут салон заблевывать, правильно Светка?
Кондукторша продолжала смеяться и лишь кивала головой, соглашаясь с водителем.
— Ну, Ванька, ну ты Казанова! Прямо на остановке!
— Пристегнись, Казанова! — Хлопнул меня по плечу Иваныч, после чего автобус тронулся, звонко шлепнув крышкой радиатора. Сгорбленная фигура женщины, блюющей у остановки, начала постепенно удаляться, и спустя минуту мы скрылись за лесополосой. В салоне все еще разливался смех, а водила Иваныч не забывал меня подкалывать, и даже пытался расспросить меня об этой женщине. Я лишь отмахивался, предательски краснея. Внутри меня не было ни тревоги, ни страха. Я был полностью умиротворен. Несмотря на то, что еще некоторое время назад я был застукан за преступлением, и уже представлял, что ближайшие несколько лет проведу в местах не столь отдаленных, сейчас я был спокоен. Ту женщину я больше не видел. Возвращаясь с работы и приходя на ту остановку, я, как и всегда, проводил пятнадцать минут в одиночестве, после чего катил вдаль с Иванычем и Светкой. И лишь один вопрос не давал мне покоя очень долгое время… как я не смог услышать этот гребаный, бренчащий на всю округу своей крышкой радиатора ПАЗик?

Эх, жизнь моя копейка!

Вот так надо ездить на поезде

В метро и не такое бывает…