месячные?
— Я бы не хотел продолжать разговор в та… — начал Виктор, но не успел. Тесак вскинул автомат.
Виктора передернуло сверху донизу… но, прежде чем падать, он успел понять, что в него ничего не попало.
Устояв на омертвевших ногах, он глядел, раскрыв рот, как несколько пуль застряли в свете прожектора, как в сетке, и медленно опускались на пол.
— Твои штучки? — спросил Тесак, глядя на Лию.
— Мои. Уходи, не то хуже будет.
— Угрожаешь?
— Да.
В следующую секунду повстанцы с воем побросали автоматы, вдруг раскалившиеся докрасна. Мокрая камуфляжка Тесака зашипела и задымилась, как сковорода, сбрызнутая водой.
Лия неподвижно стояла в пляшущем свете прожектора — голая, грязная, с окровавленными ногами. Виктор с изумлением видел, что ее фигура стала совсем взрослой и матерой, с большими бедрами и грудями. В остекленевших
глазах прыгал отблеск прожектора, и это было по-настоящему страшно.
— Ах ты дерьмо малое, — скинув раскаленную каску, Тесак полез было к Лие, но застыл, будто наткнулся а невидимую стену, и мигом спустя летел кубарем в дверь.
Туда же полетели и его подельники, беспорядочно паля в воздух; туда же канул и прожектор, погасший от чьей-то пули.
Воцарилась тьма. На улице стонали повстанцы, ранившие друг друга.
— Виктор? Ты здесь? — раздался голос Лии.
— Да.
— Я иду к тебе. Я вижу в темноте… Это я, — сказал голос совсем рядом, и руку Виктора взяла горячая рука.
— Надо найти другой выход, — скоровоговоркой заговорил Виктор. — Ты видишь нашу одежду?… Бери скорей автоматы!..
— Они нам не нужны. Не бойся, — к Виктору прижалось горячее тело, и тот ощутил покалывание, будто трогал телеэкран. В темноте искрили зеленые искры. — Мы выйдем через эту дверь, и они нам ничего не сделают. Главное — держаться вместе. Идем!
— Одежда…
— Без нее лучше. Надежнее.
Она повела Виктора к двери, и тот пошел, с удивлением чувствуя, что ничего не боится. Из руки Лии в него лилось покалывание, наполнявшее его странным теплом.
Снаружи не было видно ни зги. Повстанцы пытались сбить их с ног, но натыкались на невидимую стену и падали, изрыгая трехэтажные, и потом бежали, охваченные ужасом, и кричали «ведьма!… « Тесак бежал за ними, угрожая отпиздить и заебать.
Через какое-то время вопли стихли. Шумел ливень, но на Виктора с Лией чудесным образом не падало ни капли. Они шагали в кромешной тьме, будто бы вне времени и пространства. Лия вела Виктора уверенно, и тот так же уверенно шел за ней, окуная босые ноги в раскисшую землю.
— У нас с тобой на ногах, наверно, грязевые валенки, — сказал он.
— Ага, — отозвалась Лия.
— Куда мы идем?
— Не знаю. Я прислушиваюсь к себе, и меня ведет что-то. Куда и зачем — не знаю.
— Странно: на меня начал капать дождь…
— Я сняла блокаду. Мы уже в безопасности.
— Хорошо, что сейчас теплые ночи, не холодно…
— На самом деле холодно. Градусов десять, если не меньше. Просто в тебя вошла часть моей силы.
— Это как?
— Ты сделал меня… надо же, стесняюсь об этом говорить… и теперь у нас одна сила на двоих. У меня, конечно, больше, но, может быть, и у тебя прибавится.
— Сколько тебе лет по-настоящему?
— Я уже говорила. Девятнадцать.
— И… когда в тебе много силы, ты становишься старше, а когда мало — наоборот?
— Да. В 18 лет я уже была девушкой. Потом я несколько раз становилась совсем маленькой. Дома у меня была целая коллекция лифчиков разных размеров… Но такой, как сейчас, я еще не была никогда.
— Забавно. Я должен бояться тебя, как… как… но не боюсь. Почему?
— Потому что любишь меня. И я тебя.
— Что ты можешь?
— Не знаю. Всякий раз оказывается, что я могу больше, чем думала. Раньше я думала, что силу можно пополнить только едой, или если постоять на открытом солнце. Когда мы прыгнули с самолета, я использовала всю свою силу. Я использовала гораздо больше, чем думала. Ведь у меня не было волос. Я не знала, что могу их вырастить сама, но на это ушло очень много силы. На волосы и на полет. Так много, что я чуть не умерла. Но я раньше не знала, что секс пополняет силу. Меня ведь раньше никто не… Я стала догадываться, когда ты мыл меня сегодня утром… трудно поверить, что это было сегодня, да?… но не догадалась попросить тебя сделать это со мной. Я бы так и умерла, если бы ты сам не догадался. Когда ты меня… нет, ну нельзя же так стесняться!… когда ты делаешь это со мной — в меня входит столько силы… Я не знала, что так бывает. Ее так много, что хватает чуть-чуть и на тебя.
— И что, я теперь тоже могу делать всякие штучки?
— Ну… Например, мы идем по полю, и ты еще ни разу не наколол ногу. Идешь, как по ковру. Правильно?
— Да, — с удивлением признал Виктор.
— Или — мы с тобой сильно обожглись, когда падали. Сейчас и у меня, и у тебя все прошло… Хочешь — попробуй выключить дождь. Попробуй, чтобы он на тебя не капал.
Виктор напрягся, пытаясь окутать себя воображаемым дождевиком — и через какое-то время обнаружил, что капли прекратились.
— Охренеть, — присвистнул он. — По ночному полю, в канун великой войны, по колено в грязи идет парочка голых магов, взявшись за руки…
— Во мне сейчас много силы, — сказала Лия. — Очень много. ОЧЕНЬ Мне даже кажется, что я смогу остановить эту войну. Ты будешь меня… будешь делать со мной Это, во мне будет все больше и больше силы… и в тебе тоже… и мы…
Она прижалась к нему, облепив грудями, и сочно поцеловала в губы. Виктор почувствовал, как его кол наливается сладким железом…
«Все-таки ты ошибся», — говорил он внутреннему самцу, лаская Лию. — «Ты говорил: в финале — или трах, или гроб. Сегодня мы умирали два раза, а трахаемся в третий. Правда, я не уверен, что это уже финал…»

Гроза, изменившая жизнь навсегда

Экзамен с пристрастием

Вечер в маминой спальне