не думать…
Обе смеются.
— Хочешь кофе?
— Хочу. Со сливками. Есть?
— Будет.
Вика встаёт, грациозно потягивается и подходит к выходу из комнаты; останавливается, оборачивается через плечо, смотрит на Иру и, обронив «Кажется, на мне слишком много одежды», одним движением расстёгивает и скидывает юбку; переступив через неё, скрывается на кухне. Ира еле сдерживается, чтоб не броситься вслед и не повалить, не впиться в это роскошное, манящее тело, снова не заставить его извиваться под ней… Глубоко вздохнув, она перебирается на кровать — всё-таки там удобнее; с наслаждением вытягивает насытившееся тело на мягком покрывале, закрывает глаза…
— Ваш кофе, — слышит она такой знакомый ироничный голос.
Вика. С подносом. Две чашечки кофе. В одном — сливки, в другом — лимон. Блюдце с печеньем. Красота…
Ира садится на кровати и снимает лифчик. Вика молча снимает с себя топик.
Они молча пьют кофе и откровенно любуются друг другом: Ира не сводит глаз с Викиной груди — высокой, подтянутой, с дерзкими тёмными острыми сосочками, — а Вика — с Ириных небольших упругих полушарий. Их увенчивают такие красивые соски — аккуратные, светло-коричневые, под стать глазам; так гармонично смотрятся на её теле… А грудь… как же послушно, наверно, она ложится в ладошку…
— Ты безумно красива, — шепчет Ира.
— И ты…
Чашки отставлены на тумбочку.
«Эта девочка… Как же с ней хорошо!… Такая красивая, открытая, такая искренняя… ещё не разучившаяся доверять, доверяться, отдаваться чувствам… Это так трогает, так цепляет… Кажется… кажется, я начинаю плыть… « Вика мягко толкает Иру навзничь и нависает над её телом; касается губами тонкой шеи, проводит по ней языком, целует; слегка дует; посасывает мочку ушка; целует ямочку ключицы. Уже от этих невинных ласк Ира в томлении закрывает глаза и, слегка извиваясь, подаётся навстречу. В который раз за этот вечер Вика улыбается своему искусству, протягивает руку с мелодично звякнувшими браслетами к подносу, берёт из своей чашки лимон и аккуратно обводит им вокруг соска, одновременно выдавливая на него сок.
Ира в недоумении открывает глаза и встречается с лукавым взглядом своей новой подруги. Не отводя взгляда, та касается юрким язычком съёжившегося соска, слизывает с него сок, одновременно сжимая губами и чуть втягивая в рот. От необычности ласки сосок снова начинает твердеть, а девушка непроизвольно вздыхает.
— Интересная смесь, — с тихим озорством комментирует Вика. — Девичий вкус, сок лимона, капелька натурального кофе. Подавать на обнажённом, разгорячённом ласками теле девушки, можно предварительно остудив. Кажется, я изобрела новый коктейль. Название бы только ещё придумать и запатентовать…
Не давая Ире как-то отреагировать, девушка обхватывает губами наполовину съёжившийся кусочек лимона и проводит им сверху вниз по ложбинке между двух грудок, ещё не получивших сегодня свою долю ласки. Ира тихо, с еле слышным стоном выдыхает из себя воздух и запрокидывает голову, полностью растворяясь в Викиной изобретательности, удивляясь и наслаждаясь одновременно. Выдавив остатки лимона на тело, Вика выкидывает кожицу, дует на мокрую дорожку и медленно проводит по ней язычком, одновременно сжимая ладошкой вторую грудь, играя с нею и с сосочком. Вдоволь набаловавшись, словно с новой, и от того — любимой игрушкой, Вика перемещается чуть ниже, поцелуями изучая лежащее перед ней необласканное тело. Вот здесь — щекотно: Ира чуть хихикает и поджимается, словно стремится увернуться от ласки… вроде и уворачивается, а вроде и подаётся навстречу, просит ещё… А вот здесь поцелуй — словно ожог: она вскрикивает, выгибается, закусывает губки… в её глазах снова плещется уже знакомая Вике страсть, которая сносит препятствия, которой неведомы пределы… Вика мягким дуновением успокаивает этот готовый вспыхнуть заново костёр. Ни один кусочек такой чувствительной, чуткой кожи не остаётся ею незамеченным… Вот поцелуи спускаются к уже знакомому заветному входу. Викины ладошки порхают по груди, бёдрам, животу, продлевая наслаждение… Наслаждение становится одним тягучим медленным потоком, в котором Ира плывёт, словно в лодке, лёжа на её дне и любуясь облаками, растворяясь в них, сама становясь лёгким медленным облаком…
Для Иры давно уже нет ни времени, ни мира вокруг; для неё есть только эти касания, эти поцелуи, это ожидание… Поцелуй, поцелуй, касание язычка, ещё поцелуй, ещё… сердце сжимается в неведомой ранее истоме… «Не могу думать… не хочу… как же хорошо… Неужели так бывает?… Волшебница… соблазнительница… милая, хорошая моя, откуда ты всё-всё про меня знаешь? — как мне хочется сейчас, а как — через мгновение… А, не важно… не хочу знать, просто не останавливайся… прошу тебя, пожалуйста… — ладонь девушки ложится на черноволосую голову, просяще подталкивая её ниже, глубже: — аах, ааа, ммм, да, да, ещёёё… Тебе там понравится, честно… я аккуратная, слежу за собой… Не для кого, правда… нет, есть для кого… для тебя… ааай… мммааамммочкиии… « Язык касается набухшей пуговки клитора, дразнящее щекочет его; ногти впиваются в волосы, разметавшиеся внизу, между её бёдер; клитор обхватывают такие любимые губы — «боже, как же… как… «… Язычок хозяйничает вдоль её бёдер, сменяется дыханьем… снова язычок… Ира невольно комкает покрывало и снова разжимает ладонь. Невыносимо хорошо… и так хочется, чтоб это не кончалось…
Обласкав, зацеловав всю область вокруг клитора и саму горошинку, язычок проникает в уже знакомую влажность — Ира подаётся, почти нанизывается на него. Её сил нет ни на стон, ни на крик; её горло способно только на короткие всхлипы, словно ей не хватает дыхания… Уголки глаз вдруг намокают — словно она вот-вот заплачет; к горлу подкатывает комок — «что это со мной? я что, плачу? мне что, так хорошо?…»
И вдруг, неожиданно для девушки, снизу, через всё тело, голову простреливает яркая вспышка — такая яркая, что можно ослепнуть; Ира рефлекторно сжимает бёдра, зажимая голову Вики так, что та чуть не задыхается, затем тут же обмякает и превращается в то самое облако, которым так хотела стать…
* * *
Мееедленно… откуда-то… возвращается сознание…
«Наверно, так после клинической смерти бывает…»
Ира потихоньку открывает глаза и видит глаза своей ведьмы — глаза, из которых выплёскивается нежность, любовь, забота…
— Ты как? — шепчут её губы.
— Пить хочу…
Вика кивает и быстро, словно боясь опоздать, идёт на кухню. Возвращается с чашкой воды. Ира пьёт, переводит дух и уже более осмысленно смотрит на девушку:
— Я что, отключилась?
Вика кивает.
— Боже… — Ира проводит ладонью по лицу. — Никогда… никогда такого не было, веришь?…
Вика снова кивает.
— И долго я так?..
— Нет, не бойся. Всего минутку, может, две… Но тебя что, так ни разу… никогда?..
Ира мотает головой. В Вике внезапно начинает просыпаться злость к её мужу, но Ира, чутьём почувствовав перемену в настроении, неожиданно приподнимается и впивается крепким нежным благодарным поцелуем в её губы. Вика отвечает.
— Ты чудо, — слышит она. — Ты — нечто… От тебя самой можно опьянеть, ты знаешь это?
Вику настолько пробивает это искреннее признание ещё вчера незнакомой девушки, что она еле удерживается от ответных признаний. Где-то в самом дальнем уголочке её сознания вспыхивает красный сигнал-предостережение…
— Обычно мужчины так и делают, — пытается она обратить всё в шутку.
— И не только мужчины, верно? — вроде бы подхватывает игру Ира, но тут же слегка наклоняет голову и уже серьёзно предупреждает: — А ведь я ревнивая…
Вика не находит что ответить и лишь взглядом пытается сказать девушке всё-всё то, что не могут выразить слова. Но Ира, похоже, думает сейчас совсем о другом:
— Давай я теперь, — шепчет она.
Вика понимает:
— А… сможешь? Ты в порядке? — Она проводит чуткими пальчиками по Ириному лицу, обводит щёки, губы, рисует какие-то фигуры. Ира кивает, берёт её пальцы в свои и целует:
— Как ты хочешь?..
Вику не надо просить дважды: она встаёт на колени и перебирается к спинке кровати, так, что теперь сидит на уровне Ириной головы. Привстаёт… безмолвно смотрит в глаза любовницы («или любимой?… «) — та кивает, — перекидывает одну ногу через неё и медленно начинает опускаться ей на лицо, опираясь о спинку. Ниже, ближе… — Ира в нетерпении высовывает язычок, стремясь приблизить время долгожданной встречи.
И это не заставляет себя ждать.
Бёдра и промежность ещё хранят следы и запах предыдущих оргазмов; Ира с удовольствием впитывает их в себя, слизывает язычком засохшие капли влаги. Вика закрывает глаза — кажется, её сердце уже там, между ногами, и это по нему орудует язык девушки, это его целуют её губы… Она до боли впивается пальцами в спинку и начинает осторожные движения. Сейчас в ней борются натура и чувства, страсть и нежность. Вика сама не знает, что из них победит…
А Ира, стремясь глубже, полнее отведать предлагаемое лакомство, кладёт свои руки на опутавшие её бёдра, притягивает Вику на себя, глубже зарывается языком в её плоть; носом трёт клитор, языком теребит дырочку, двигает им внутри, словно членом; обхватывает область клитора снизу своими губами и посасывает её. Изредка она отрывается, чтобы вдохнуть воздух, и снова приступает к ласкам с удвоенной силой. Она выкладывается в них так, словно это — её последний секс в жизни, словно перед этим девушки не ласкали друг друга, не истязали себя оргазмами… Она словно сама подталкивает Вику к более жёстким, даже грубым движениям, словно просит её не стесняться, быть с ней такой, какой она, Вика, сама хочет…
И Вика не в силах сопротивляться этой немой просьбе. Её движения непроизвольно ускоряются; уже не стесняясь, она трётся промежностью

Юля — тайные желания

Расплата за квартиру

Брат мужа наглеет