телевизора DVD и включает музыку. Ира — на кровати, напряжённая, как пружина.
— Покажи… Хочу видеть тебя всю. — Ира снова чувствует на себе этот прожигающий, проникающий взгляд зеленых глаз. Эта дикая, необузданная, никем не прирученная кошка — рядом, зарывается лицом в колени, обдаёт жаром дыхания. Что сложного, страшного в том, чтобы девушке раздеться перед девушкой? Но… «как же дрожат пальцы, как же трудно справиться с этими застежками — они всегда, что ли, такие непослушные?… Как же… Амм… какие у нее горячие губы… А эти руки, что скользят у меня под платьем, обнажая бедра… выше, ну же, выыыше… Хочется… еще сильнее прижать ее голову к себе, вдохнуть запах ее волос, гладить их, перебирать…»
— Покажи… — требует срывающийся хриплый голос. Его невозможно ослушаться. Страсть плещется в зеленом омуте, затягивает в себя, трепыхается в груди, переливается в животе, будь проклято это платье, оно только мешает. «Хочу… хочу… расплавиться, растаять под ее руками, под ее глазами, перед ней… Я красивая! Я очень красивая! Верь мне, смотри, смотри на меня, вот она я — вся, вся… для тебя, твоя… Соски — такие твёрдые, только тронь… жаждут, молят о ласках. Она знает, она всё-всё про меня знает!!! Ааааа!… « Волна теплых, нежных девичьих рук накрывает, поглощает, уносит… прокатывается по всему телу до самого низа и замирает там тягучей раскаленной лавой. Ирину руку обхватывают Викины пальцы, тянут вниз, переплетаются и бабочкой трепещут на её клиторе, язычок бегает вокруг… Хочется дарить наслаждение в ответ, но нет сил оторваться, нет сил отвлечься, переключиться. А язык… язычок… как змейка… вьётся, бьется во влажной глубине, загоняя девушку на вершину блаженства — неизведанную вершину…
Пламя, охватившее Иру, страшным лесным пожаром перекидывается на Вику; низ подтянутого животика сладко ноет — просит, умоляет, требует… Вика просовывает свободную руку под ткань своей юбки, чуть раздвигает ножки и между обжигающими прохладой бёдрами находит на ощупь свои губки — «мокрые, уже…», — поглаживает их, раздвигает, теребит клитор, просовывает пальчики внутрь… В голове ветром проносятся сцены самого страстного секса с Пашей… «да куда там Паша… какой там Паша… « Девушка зарывается в бёдра подруги, вжимается в её влагалище, всасывает его, впитывает её запах, вкус — «чуть с кислинкой, приятный, хочу ещё… хочу слышать её стоны, крики, громче, хочу чувствовать её пальцы на себе… хочу пропасть в ней, раствориться… хочу её, всю хочу… никого так не хотела… не отдам… « Движения пальцев по клитору, по складкам, между ними, внутри — всё сильнее, всё требовательнее, нетерпеливее, чуть грубости… разум заволакивает туманом…
Внезапно её умелые, опытные, родные пальчики накрывают другие — нетерпеливые, дрожащие, как у девочки-подростка перед потерей девственности, боящиеся и жаждущие… Вика открывает глаза — «когда я их успела закрыть?» — и видит перед собой светло-карий бушующий девятый вал; её лицо обжигает пожар дыхания; в её губы впивается нечто, не поддающееся опознанию и всемирной классификации… Обе валятся на спину. Вика отвечает этому «нетерпеливому», позволяя помочь себе там, внизу… второй рукой нащупывает промежность своей любовницы — пальчики, кажется, мгновенно пропитываются её влагой, — чувствует, как чужие гостьи вместе с родными массируют клитор размером со Вселенную, погружаются в её глубину, в её суть…
«Аааа… аааааа… дааааа… ммммаааа…»
Какие-то странные утробные звуки, повышающиеся до ультразвука… звуки, которые не может издавать человеческий голос… тело прошибает от пят до головы… сознание уплывааааааееееттттт…
Два прекрасных тела скатываются на пол, содрогаясь в приступе, получив сверхдозу наркотика под названием «оргазм»…
* * *
— Мы свет забыли выключить…
— Тебя это так тревожит?
— Да нет… непривычно…
— А с девушкой любовью привычно заниматься?..
Ира вспыхивает, закрывает лицо руками, утыкается в Викино плечо, прерывисто переводит дух. Вика гладит её по волосам:
— Ты что, обиделась?..
Ира мотает головой. Отрывается от её плеча и смотрит, испытующе и доверчиво смотрит на неё, выжигая своим взглядом даже вечно насмешливые Викины глазницы.
— Мне страшно, — шепчет она.
— Отчего, глупышка?
— Это было так… меня здесь не было, понимаешь? Я и сейчас не здесь. И я не хочу возвращаться. Но от такого… умирают, наверно…
— Ну ведь я-то живая, — невольно улыбается Вика, вдыхая запах Ириных волос.
— А у тебя всегда так? С девушками?… После — девушек?
Вика чуть отстраняется от Иры, смотрит на неё и самым серьёзным тоном отвечает:
— Так, как с тобой — впервые.
Она не врёт. Это — правда.
Две пары нежных женских, искусанных и распухших от поцелуев губ снова сливаются друг с другом…
— Хочешь на меня посмотреть? — тихо шепчет Вика.
Ира кивает. Девушка встаёт, снова подходит к DVD, выбирает нужную песню. Ира садится, опираясь спиной о кровать и предвкушая нечто вроде зажигательного стриптиза под музыку вечно живущего Джо Кокера в исполнении этой нимфы. Но как же она ошибается…
В комнату врывается приглушённая барабанная дробь, как бы открывающая грядущее представление; её подкрепляет нервно-небрежная гитара в сочетании с губной гармоникой; всё вместе даёт неожиданно возбуждающий эффект, отражающийся мурашками на ставшей чуткой и чувствительной коже, в который вливается напряжённый, чёткий голос-гипноз: «Lоvе is strоng аnd yоu»rе sо swееt, yоu mаке mе hаrd, yоu mаке mе wеак… « Стоящая спиной Вика неожиданно поворачивается лицом к Ире, одновременно встряхивая красивейшими волосами — они разлетаются так, что на мгновение, кажется, вся комната заполняется ими, — слегка прогибается, опираясь плечами о шифоньер, чуть трётся о него и медленно, не сводя безумных глаз с сидящей девушки, отводит в сторону подол юбки, начиная от разреза.
Ира ожидает увидеть всё, что угодно, но только не это…
Подол медленно ползёт вверх, бесстыдно обнажая девичьи бедра.
Вика трёт ими друг о друга; обводит свои губы пальчиком, обводит пальчик юрким язычком, слегка смачивая слюной, и медленно проводит по бедру, вслед за подолом… С губ срывается тихий стон, который сливается с хриплым мужским призывом сзади неё «Whаt аrе yоu sсаrеd оf, bаby, it»s mоrе thаn just аdrеаm… «… Всё это звучит в ушах Иры трубой всадника из Апокалипсиса. Она почти физически видит, как рушится её Вселенная; она чувствует, как её осколки царапают кожу, проникают в самую её суть… она уже — в странном мире без времени и пространства, где живут смелые, раскованные, не боящиеся быть собой и дарить себя красивейшие девушки мироздания, которых никто не называет от зависти «шлюхами» и «блядями»… Вика чуть раздвигает ножки, слегка сгибает их и, придерживая подол и улыбаясь — ооо, эта улыбка!… — медленно, каждую секунду превращая в вечность, начинает ласкать себя… поглаживает клитор, водит пальчиком вниз-вверх по мгновенно намокающим губкам, раздвигает складки, слегка вводит его…
У Иры кружится голова. Не понимая, не желая понимать того, что делает, в судорожном порыве она, закусив губу, начинает трогать, ласкать себя в ответ, не в силах отвести глаз — «блин, я мокраяяяя!… « — от разворачивающейся перед ней картины… Как бы нечаянно два пальца проскальзывают внутрь и начинают своё движение вперёд-назад… третий помогает им, теребя горошину…
Вика видит её и не видит. Перед глазами всё плывёт и кружится одновременно. Она изгибается, пытаясь справиться с головокружением, но вместо этого лишь сильней и чаще по телу пробегают искры, отлетают от неё, разлетаются по комнате, достигая до какой-то бесформенной фигурки возле кровати… Искры становятся током, который непрерывно, непрестанно бьёт гибкое девичье тело, начиная от таких умелых и опытных пальчиков… стоны невероятного, сумасшедшего наслаждения не просто соединяются в одно целое с призывным вокалом Джаггера, но словно живут своей жизнью, занимаясь с его голосом любовью… Она не видит, но знает, что за ней наблюдают, понимает, каким взглядом ловят каждое её движение, и от этого её наслаждение — острее, стоны — призывнее… Кажется, она уже по-настоящему трахает себя двумя пальцами, массируя третьим клитор…
Пальцы чувствуют робкое прикосновение язычка. Вика с трудом опускает взгляд, пытаясь сфокусироваться. Перед ней на коленях — Ира. Руки обнимают её ноги, голова — между ними; она обхватывает пальцы губами, посасывает их, облизывает каждый пальчик; язычок сдвигает в сторону палец с клитора, теребит его. Ноги подкашиваются… «я упаду сейчас… боже, это невыносимо. Милая, хорошая моя, любимая, неповторимая… ещё, ещё чуточку, пожжжалуйста… « Язычок проникает внутрь, окунается в самую сердцевину огня, добавляет своей искры, двигается там, вращается, лаская все стеночки, не пропуская ни одного уголка… Вика кричит и не узнаёт свой голос — «это я? я так кричу?… это у меня на губах кровь?… что со мной?…»
***
— Почему мы на полу?
— А какая разница?
— Слушай, у тебя хоть на что-нибудь нормальный ответ есть? — Ира шутливо толкает Вику в плечо кулачком. Та перехватывает его, нежно обводит пальчиками по краям и целует каждую костяшку.
— Не люблю нормальных глупых ответов, — произносит она после этих манипуляций.
— Почему?
— Не знаю. Мне они кажутся отмазками. Будто их кто-то заранее наштамповал и скинул нам, как вирус — пользуйтесь, мол, на здоровье, и ни о чём не думайте.
— А если это — единственно нормальные ответы?
— Таких не бывает.
— Ты всегда всё усложняешь?
Вика отрицательно качает головой:
— Нет, Ириш. Наоборот, я всё упрощаю…
— А лежать-то тебе не твёрдо?
— Если об этом

Юля — тайные желания

Необычная встреча в вагоне метро

Дырка по имени Оля