и большие. Мякоть их манила и я нет-нет, да и чмокал их, Маша во сне немного откликалась, но не просыпалась. Вскоре и я начал засыпать, но проснулся среди ночного мрака и понял, что она ещё всё спит.
Она не шевелилась и спала крепко. Приложив ладошку на материю блузки, там, где должны быть соски, я погладил материю и ощутил, как соски встрепенулись, и тело де-вушки издало глубокий выдох. Я нежно теребил выступившие соски. Маша спала, и только тело выдавало её реакцию на мои проявления. Руки её лежали на её коленках и немного шевелились, ей видимо что-то снилось. А мне не хотелось прерывать этот сон.
Всё так же, продолжая созерцать девушку, я ощутил, что ноги Марии начинает про-бивать каким-то спазмом. Видимо, что её вульва начинала сокращаться от моих ласк. И вот она затряслась и вскоре затихла, тело как бы сократилось и начало распускаться.
Я смотрел на лицо девушки и боковым зрением заметил, что штора, а она была до-вольно массивной, зашаталась, но послышался всхлип, и Маша открыла глаза и глянула туда же, со словами, — Мамочка..!
Она смотрела и видела, как и я что, штора продолжает шататься. Я был поражён этим, так как с мистикой я никогда не встречался. Я сидел весь покрытый потом. Немного погодя, Мария повернула ко мне голову, когда штора приняла прежнее положение и пролепетала, — Это была она..! Чуть немного переждав, она повернула голову и вновь по-смотрела на штору, но там уже, ничего не было.
Вот тут начинается настоящая мистика, я буду описывать все её проявления в моей жизни, так как касались они не одного меня!
— Мне приснилась мама.! Но, вначале был другой сон, а потом она мне шептала, — Что я встретила человека, который мне поможет, но, она не советовала мне мешать и просила только доверять тебе. Она говорила о тебе. Ведь я была на твоих руках, она так и говорила, — Доверяй и не мешай тому, у кого ты на руках.! Но, чем я могу тебе помешать, только тем, что я полная и наверно тяжёлая!?
– Успокойся!? Ты мне не мешаешь, и если уж мама что-то сказала, мы это после уз-наем!? У вас остались фото мамы?
– Да, я их собрала в альбом вместе с похоронными.
– Завтра, или уже сегодня ты мне их покажешь, ладно!?
– Ага, но мне что-то очень жарко, и если мама сказала, что я могу тебе доверять, то помоги мне?…
Мария встала и освободила меня, я тоже встал, она стояла передо мной и, подняв руки, смотрела на меня, — Ну, мне же жарко!?
Я опустился на колени и расстегнул замочек на её юбке, повлёк материю вниз, и на меня пахнуло ароматом её пышного тела. Мария переступила через неё и попросила не комкать и повесить на спинку кровати. Передо мной стояла девушка в плавках и блузке. Ещё на её пышных ногах были чулки. Она и это попросила снять. Что я и сделал. Она всё ещё держала руки поднятыми, и в темноте вставая, я начал снимать её блузку. Освобо-дившись от материи, она опустила руки и тряхнула волосами, так, что горячий воздух за-трепетал от её проявления. Груди девушки в темноте колыхались своей пышной полно-той и упругостью. И я не оставляя этого без внимания припал к ним губами, обрамив стоящую девушку руками.
Мария залепетала и призналась, что ей всё это только что снилось..!, и вот она уже запустила в мои волосы свои руки и содрогнулась.
– Она тут?! Я глянул на штору, она шаталась.
– Всё сестрёнка, давай-ка в кроватку!? Маша задом пошла к кровати, и я боком шёл рядом, глядя на то, как штора начинает успокаиваться. Маша пропустила меня к стенке и все, также глядя на штору, лепетала, — Мамочка..!, я тебя люблю..!!
Она лежала ко мне спиной, и всё смотрела на штору, но там больше ничего не было! Я припадал к её плечам поцелуями, но чувствовал, что это на неё не действует, хотя она вскоре засопела. Проспали мы не много, вскоре я стал свидетелем ещё и своего сна.
Женщина манила меня, и я как бы шёл за ней, она была в прозрачной ночной рубахе, и видение было прозрачным. Она села на подоконник, но сквозь штору мне было хорошо видно её лицо и тело. В голове у меня звучало, — Не оставляй мою дочь, будь с нею внимательным, я не стану больше тебе мешать, завтра принеси все мои фото сюда и по-ложи на подоконник, ещё попроси у Маши свечи, церковные и запали, но свет не вклю-чайте, она будет с тобой! А теперь, знай, — мне нужен, будешь ты, муж не чувствует, но он живой и пусть тело твоей матери станет в его постели утехой для него, а ты будешь теперь моим любовником..! У тебя сейчас тот возраст, в котором вы все что-то можете чувствовать! И у нас начались какие-то энергетические поцелуи.
Я был погружён в прохладу какого-то тела. Запаха не было, но я ощущал, что мой член стимулирует чьё-то тело. Я выждал её оргазма, я это ощущал, вульва лупила по те-лу моего органа, и вскоре услышал, — Я сыта..! Теперь тебе нужно ещё раз приласкать мою дочь, она будет спать и ничего не станет делать, даже если ты её разденешь, но меня тут не будет, я приду завтра, не забудь, что я просила!? Видение показалось мне, и я во сне видел, как штора зашаталась, открыл я глаза, когда она ещё качалась..!
Опустив свои губы на плечо девушки, я начал целовать её тело и лаская её груди, одной рукой проник в её плавки и, погрузив ладонь в мякоть её прелести, почувствовал, как тело девушки откликается и поворачивается на спину. Она спала и улыбалась, соски её груди были погружены в мои пальцы, а пальцы другой руки ласкали её прелесть. Там было и уютно и влажно. Пушистый лобок девочки был упругим и тёплым, он ещё током не оброс и был покрыт только пушком. Ноги сами распускались, для того чтобы мне бы-ло удобно, и я не оставлял своих ласк. Чтобы мне было удобнее я встал над телом де-вушки и продолжал, пока не почувствовал как вульва начала свои сокращения. Дождав-шись, когда спазмы стихли, я лёг рядом с распластанной девушкой и, взяв аккуратно её ладонь, вставил её в свои плавки. Она немного полежала и затем обрамила моё сокрови-ще. Вот так я и начал засыпать, но теперь мы уже спали без снов.
Подняла меня Маша, она уже согрела чай и теребила меня за ушко, — Вставай, а то скоро кто-нибудь придёт за нами. Я раскрыл свои глаза и увидел опухшие её глаза и пух-лые руки. Всё это было от пережитого и от слёз. В таком же виде она и предстала перед отцом. Когда мы пришли и завтракали на кухне.
Он качал головой и тяжело вздыхал. Затем был разговор со мной, он как мужчина просил не оставлять её одну и как отец советовал отвлекать её от горя, что их постигло. Я как мог, осознавал, и принимал его наставления.
Затем мы с Машей прошли в квартиру, и она достала все фото их мамы, и похорон-ные тоже. В её комнате над кроватью висел большой портрет в траурной рамке, его я ви-дел и ранее, когда помогал Маше с уборкой. Но, когда мы глянули на него вместе. Тра-урная рамка начала светлеть на глазах, Маша закричала и позвала отца, мужчина вошёл и стоя у нас за спиной видел, как траурная рамка начинала свиваться в листья, и стала жел-товато-зелёного цвета. Мы были ошарашены, но, ничего не делали, просто смотрели и всё. Матери моей в это время не было, она поехала решать вопросы с работой и с кварти-рой в «Сосновке». Вскоре отец промолвил, — значит Ей так нужно..! Он был угнетён чем-то и вышел. Мы остались одни, Маша прижалась ко мне всем телом и трепетала в слезах. Я не мог что-либо сделать и просто гладил её голову.
Она успокоилась немного от нахлынувшего и собрала фото. Я сказал, что мама про-сила принести их сегодня на дачу, и ещё она просила принести церковные свечи! Маша смотрела на меня ошарашено, — Она и к тебе приходит!?
– Да..! Я встречался с нею сегодня ночью. — А, это, а утром, а ночью…, что это бы-ло!? Я ведь была рядом и мне снилось совершенно другое!? Я спала с тобой как с маль-чиком!? Или с мужчиной, но у нас были …, а утром когда я проснулась!? Ну, ладно, что она хочет, то и сделаем!?
Для нас всех день был потерян, отчим ходил как в воду опущенный и немного вы-пил. Мы с Машей почти целый день перебирали фото, кроме похоронных. Маша расска-зывала об их жизни, когда мама была жива и о том, как она болела. Вот тут я вывел на свет свои заветы. Они были на даче, и я повёл туда девушку. Мы взяли с собой все фото её мамы, кроме портрета, и ещё одного фото сделанного на коричневой бумаге, его моя мама поставила в своей комнате, а рядом стоял цветок, который очень любила Валентина Михайловна, так звали Маму Маши. В данное время цветок цвёл, и его пушистые боль-шущие цветы обрамляли портрет. Женщина на фото была молодой и улыбалась загадоч-но и немного с ехидцей. Фото было живое.
Когда мы пришли на дачу, был ещё день, фотографии, как велела мне Михайловна, мы положили на подоконник. Вскоре нас посетили наши одноклассницы, они видели нас и решили нас проведать. Мы варили чай и девчата сбегали куда-то принесли муку, заме-сили тесто и уже, после того как печь протопилась, а это пришлось сделать, они засунули туда своё творчество, и помещение наполнилось ароматом сдобы. Всем было весело, да-же Маша оттаяла.
После того, как пирог был съеден, одна из наших одноклассниц, ходившая вокруг меня и заглядывавшая на меня откровенно, предложила сходить на репетицию ансамбля, так как парни репетируют, и танцев сегодня не будет. На дворе было около девяти вечера, уже было сумеречно.
Мы согласились, и вскоре были в фойе клуба, но у ребят была проблема с микрофо-ном, и мне пришлось предложить свои услуги для его восстановления. Между репети-циями, я не один раз прикладывался паяльником к их растрёпанным шнурам. И они предложили мне быть у них ремонтником, я дал согласие, вечерами делать всё равно не-чего, а тут и Маша будет на людях. Но, Верка, — это наша одноклассница, которая имела на меня свои соображения, даже умудрилась со мной потанцевать, когда ребята репети-ровали медленные песни. Маша не обращала на это внимание, но немного погодя она мне шепнёт, — Нам надо домой!? И мы уйдём.
Домой мы только зашли и поняли, что батя — пьян и спит, ему утром на работу. По-ужинав, а это было уже поздно, ведь нам ещё и в школу утром, мы пошли через весь по-сёлок на дачу. Когда

Сноха и свекр

Джульетта (на речке)

Директор отымел подчиненную во все…