она опять начинает обрамлять мою голову ногами и трясётся в спазмах настоявшегося оргазма. Тело её изгибается, и она начинает откровенное движение, как будто имеет меня полноценно. Мякоть моего языка проникает в манжету вульвы и выныривает, когда она отводит тело. Но она его ин-туитивно вновь наводит, и мякоть вновь погружается в вульву. Я успеваю лизнуть и по-сосать мякоть губёшек, пока тело отходит, я иногда чмокаю вульву, когда она разводит ножки. Но вот на моё лицо начинает стекать горячий сок её мочи и она садиться в спелых судорогах, стеная и стоная, лепеча мне любовные напевы. Она оседает, отнимая меня от себя, и я принимаю её орган в полотенце, ноги её разведены и моча пропитывает его обильно. Я усаживаю её на свои раздвинутые ноги. Она, всё так же в платье, обрамляет меня мякотью своих ног и подаёт губы, и только после сытого поцелуя разрешает мне убрать её.
Я, немного подождав, когда она отойдёт от нахлынувшего, и хорошенько вновь промокнет в омовении, перемещаю и себя и её на материю постели, убрав мокрое поло-тенце, которую она импровизировала на полу. Как девушка готовилась к этой встрече, что управляло её разумом, какие грёзы она перенесла, пока всё это обдумала!? И вот она сидит, положив, свою голову мне на плечо, и не показывает лица, опустив голову вниз за моё плечо. Её прелесть лежит на материи моих трусов и ощущает мою. Она, немного приходя, начинает елозить своей прелестью и произносит, — А когда мы платье снимем! Слышен тихий смех и признание, — Я о таком и не грезила.!
– А зачем выбрилась!?
– Ой! Не знаю, просто захотелось, но я всегда выбритая.
Обнимая её тело, я понимаю, что лифчика на даме нет! Но грудь я ещё и не трогал! Приподнимая край платья, я просовываю свою ладонь под материю, и прикладываю её к мякоти девичьей груди. Она помогает мне и её сосок начинает наливаться упругостью в моей ладони. Голова поворачивается, и губы наши сливаются в спелом и сочном поцелуе. Затем она опускает их мне на шею, а я опускаюсь на её шейку и начинаю приподнимать платье. Девушка берёт материю за края и вот она полностью раздета, и мы сливаемся телами. Она откидывает тело на материю постели, а я укладываю её платье на полку. Она лежит, закрыв глаза, и мне кажется, я не угадаю, если она их откроет, — куда она по-смотрит..! Приподняв одну ножку, я просовываю мякоть языка между пальчиками, и на-блюдаю, как начинает проступать истома, на её лице цветя спелой нежностью и светлея как весеннее небо.
Но вторая её нога, а так же, видно как она начинает просматривать сквозь ресницы, опускается на материю моих трусов и начинает теребить моего красавчика.
– Ой! Что это у нас там такое упругое!? Пяткой она зацепляет мои трусы и мне ос-таётся только привстать, чтобы она смогла его открыть. Затем я сбрасываю трусы, и она с любопытством наблюдает за моим членом.
— Ах! Какие мы, какие мы! А ну иди сюда, красавец!? И она, приподнимая тело, бе-рёт его в ладонь. Мои ладони лежат на её сосках и теребят их святую спелость. А Ана-стасия, с любопытством, прикусив кончик языка своими пухлыми губами, вертит моего красавчика, и рассматривает его со всех сторон. – Вот мы какой!? А мы тебя сейчас спрячем!? Она поглядывает на меня и делает умильную рожицу. Она закрывает глаза и тянет его к себе. Я приподнимаюсь и передвигаюсь, до того момента. Когда девушка на-чинает своей рукой, держа моё сокровище тереть им по своей промежности, откровенно закрыв глаза и входя в экстаз. Я убираю её руку и начинаю целовать её пальчики. Второй рукой я повторяю то, к чему её влечёт, вникая в её желания.
Но тело вздыбливается и она подаёт свою прелесть так, чтобы мне было удобно вве-сти его в тело девушки, но я решаю, пусть почувствует «девичьи грёзы». И приналегая, соскальзываю по губёшкам, она морщит свой веснушчатый носик и вновь подаёт мне свою прелесть, чтобы можно было ввести. Я опять соскальзываю и беру её тело в руки и переворачиваю, укладываю её так, чтобы она лежала своей прелестью на моём сокрови-ще. И начинаю елозить, она, не понимая.., суёт свою руку себе под пах, но я останавли-ваю, и продолжаю. Она уже ничего не желает делать и молча, соглашается. Оперевшись на меня руками она подаёт мне груди.
Нежно обрамив их ладошками, я всасываю вначале поочерёдно каждый сосок, а за-тем свожу мякоть и всасываю, всхлипывая на них оба. Девушка сама начинает водить своё тело на моем сокровище и вскоре она и истекает в благодатных судорогах, с изуми-тельной улыбкой в истоме начинает подрагивать и пениться телом. Её колотит спазмами спелого оргазма. Лепеча и стеная, она показывает мне такую картину, что созерцать это следует только одному! Грудь её падает на мои губы и закрывает моё лицо полностью. Я не оставляю своих действий и она за это нежно меня благодарит. Я лепечу ей и признания и благородно подбадриваю не таить своих чувств. И вот она затихает. Тело покрыто небольшими капельками пота, и дыхание её постепенно становится ровным. Она молчит и не желает что-либо делать. Вскоре я понимаю, — она спит!
Но я ошибаюсь, она просто переживает то, что она испытала и молчит, не зная как на это отреагировать. Решив, что она всё-таки спит, я осматриваюсь и понимаю, что на дворе уже вечер. Но, переключаю своё внимание на тело дамы, напрягаю и расслабляю свой орган в обрамлении её прелестью. Сам тем временем поглаживаю её по её волосам как ребёнка. Немного погодя собираю края одеяла и одеваю тело девушки, так как начи-наю наблюдать, что пот на её теле просох.
Сам дышу ароматом, который создали наши тела, пропотев при близости. Её голова всё так же лежит на плече и отвёрнута от моих губ. И вот я чувствую, на моё плечо капа-ет что-то мокрое и горячее, я понимаю, девушка плачет! Начинаю гладить её голову, но она дрыгает ею и прячет своё лицо мне под мышку. Тело начинает трястись и она уже начинает реветь в голос.
У меня на груди её горячие слёзы, она не даёт мне вытереть своё лицо, и я оставляю её в слезах и перестаю что-либо делать. Она начинает колотить меня по груди и по лицу кулаками, но всё это не так больно, как немного забавно. Она что-то лепечет и стенает, мне-то уже понятно, но ведь я не торопил её отдать своё тело как женщина!? И вообще, я никуда не спешил. И не лез напролом, это её немного смутило, как она мне потом при-знается. Она замирает и поднимает руку, давая мне понять. Чтобы я ничего не произно-сил. В тишине слышны хлопанье дверей и чьи-то голоса.
– Кажется, сторож пришла!? Теперь у нас ещё есть время, пока она примет и пере-станет что-то соображать! Она поворачивает своё заплаканное лицо и я, вникая в её со-стояние, начинаю вытирать его полотенцем. Настя льнёт к моей ладони и закрывает глаза.
Опуская голову мне на грудь, она подставляет свои опухшие губы, и я чувствую на них горечь её страдания. Она признаётся, что ожидала от нашей близости всего, но не такого, что я предоставил ей пережить. Она начинает благодарить меня и просит не упускать момента и дать ей как женщине ещё немного ласки. Я припадаю к её губам и постепенно перехожу на шейку, затем, продвигаюсь по телу и попадаю на соски. Они ещё не собраны и выглядят, размазано по тело груди, но вот они набухают и я, пользуясь своей силой, начинаю придвигать её живот к губам. Она немного вникает и подаёт мне то, к чему, я её склоняю, и вот её голова откидывается на спину и она, приподняв своё тело, придерживает его на весу, опираясь на мою грудь руками, и наводит свою прелесть для моих оральных ласк. Руки она запускает в мои волосы и начинает их теребить в своей неописуемой страсти.
Когда всё заканчивается её иступлённым оргазмом, она наползает на мою прелесть и сама начинает стимуляцию поверхностно. Затем, потряхивая телом, от ещё одного ор-газма она укладывается на меня и лепечет страстно, — Я больше не могу, либо я сейчас умру! Либо нам пора по хатам!? Делай теперь со мной что хочешь!?
Я перестаю вообще что-либо делать, и вскоре начинаю её вытирать, подсунув ещё мокрое полотенце прошу теперь «излиться» ещё раз, — может что осталось.!? Она, черты-хаясь усаживается над тазом и проводит омовение. Одевшись, затем мы по очереди вы-ходим из помещения школы, двери открываем изнутри и покидаем здание. Сторож уже пьяна, это знала Настя заранее, она всё предусмотрела, на улице нас встречает прохлада апреля. Но встречает нас она поодиночке, мы расходимся, попрощавшись на три дня, но это будет воскресенье, и мы понимаем, что нам предстоит больший срок разлуки, но тело дамы уже сыто.
Читатели уже наверно заметили, что я почти многим дамам делаю куннилингус. Но, если некоторые дамы принимают это, — как вид наслаждения для них, для многих неожи-данный и непредсказуемый! То мне необходимо ещё это и самому, так как, меня ведь могут через час два принять в другие объятия, а там следует быть, — как на параде! И ещё, у меня до сих пор всё в норме, а мне уже шестой десяток, ни аденомы, ни промахов с эрекцией. Так что выбирайте, а дама не обидится, только вот если она ведёт свой образ жизни гигиенично..! А Это омовение собственной мочой, компресс минут 17 сразу после куннилингуса.!
При последующих встречах на занятиях, Настя и виду не подаст о нашей близости. В это воскресенье мне будет объявлено дома мамой, что она выходит замуж, и мы пере-езжаем в посёлок «Степановка». У мужчины, который будет моим отчимом, умерла не так давно жена, у него от этого брака осталась дочь, она моя ровесница и учится со мной в одном классе. Иногородних нас было мало, и все мы учились в тоже иногороднем клас-се из «Степановки», их привозили автобусом. Теперь и мне, и «сестре» придётся вместе ездить на уроки. По некоторым обстоятельствам, не зависящим от детей, родители лю-били имена, и моя сводная сестра тоже была Машей.
В это воскресенье они будут у нас в гостях, и мы познакомимся уже как будущие родственники. Старшая тоже будет дома, и все будут решать, когда нам и куда переез-жать. В Степановке у отчима, тоже был свой домик, как и наша дача, так же была и лет-няя кухня, которую я весной уже оборудовал под дальнейшее жильё. Недовольны, оста-вались только мои

Сноха и свекр

Одна секс-бомба на двоих…

Директор отымел подчиненную во все…