нет, не такой. Он честный. Так утешал себя сам Савушкин, добрый прапорщик почившей давно советской армии.
Отвели их в покои. Балдахины вокруг, веера развешаны, прям восточный гарем, не меньше. Валиса такое только в кино видел. Наяву не приходилось. А дева его сдернула тогу с плеч, осталась в одних манистах на руках и ногах, да и бахнулась на кровать, ноги раздвинув. И увидел Савушкин диво-дивное — пизду раскрытую, прям глаза слепящую.
Ай, какая пизда была, ай, какая розочка. Какая, хрен, розочка, — орхидея! Один раз к ним в городок завезли сей диковинный цветок в цветочный магазин. Когда Савушкин впервые его увидел, аккурат перед 8 Марта, диву дался — ну пизда и пизда. Два лепестка сдвоенных наружу, два внутри, прям, как у Марфы Феоклиставны, пока на себе не женила.
А тут орхидея живая, соками исходящая, пред светлыми очами у него под носом. Припал Савушкин к цветку энтому заморскому губами, всасывая соки жадно, захлебываясь, припал, да и забыл все на свете. Такой аромат исходил от цветка того, что в зобу дыхание спирало, а вкус был как генеральский коньяк на 23 февраля в узком кругу самых доверенных. Не посрамил Рассею-матушку и армию ее доблестную наш вояка-прапорщик, даром, что завскладом всего лишь состоял. Отодрал он деву ту по самые уши. Ух, и старался, ух, жарил по самое горло. Все соки свои отдал, всего себя выжал. А когда в сознание пришел, уже за столом сидел, хлеб-соль кушал, икоркой черною да красной заедая.
— Доволен ли ты, ратник? — спросила Главная, когда Савушкин себя осознавать начал.
— Доволен, матушка, так бы и остался тут, у вас, на веки вечные.
— А это уж хрен тебе. Ты нам ни Богу свечка, ни черту кочерга. Сделал дело, гуляй смело. Домой мы тебя доставим. А вдругорядь замыслишь к нам попасть, прыгай еще раз в колодец, да только не промахнись. К нам не ото всюду доступ есть. А теперь иди с миром.
Из колодца канализационного достали Валентина Леопольдовича Савушкина только под утро. Спасибо жене, генеральша ещё та, всех на уши подняла и милицию местную, и командование части. Даже собак задействовали. Нашли горемыку. Замерзнуть теплотрасса не дала, переломов не обнаружили, синяками да ссадинами отделался, хоть без сознания ночь пролежал на дне колодца не такого уж и бездонного. Даже портфель под ним нашли с тушенкой заветною. А что с ним приключилось да произошло, про то Валиса рассказывал только шёпотом, и только в узком кругу.
Зато ремонтные работы на улице «Имени 5-й Армии» свернули как-то подозрительно быстро, за две недели разравняли грейдером все курганы, колодцы закрыли и асфальтом закатали. Это ничего, что асфальт у нас водорастворимый. Снег сойдет, асфальт растает.
А сказу энтому, хошь, верь, хошь, не верь. Не всё ложь, что в сказке сказывается, да не всё правда, что в жизни делается.
Октябрь, 1999, Рассея-матушка.

Сигма Венеры. Часть 2: Лабораторка

Исповедь Незнакомки. Часть 1: Золушка (волшебная сказка для взрослых)

Рыжая бестия. Часть 1