— Андрей, не спрашивайте, мы ведь вроде решили быть друзьями. Так что делайте, как вам будет комфортно.
Кивнув, я подумал, что не будет комфортно от одной только майки. Я стал расстегивать пуговицы на рубашке, бестолково глядя в зеркало, висящее на стенке купе с моей стороны.
Виктория Михайловна тактично отвернулась к окну.
Я не торопился, рассматривая мою попутчицу в отражении зеркала. Красивые, шикарные ноги, широкие бедра, выдающаяся грудь. Будь она скульптурой, вылепленной с такими крупными, но гармоничными формами, я пожал бы скульптору руку. В ней все дышало красотой и здоровьем. Но одновременно и нежностью, силой и страстью. Глядя на неё, я однозначно решил, что современные эталоны красоты – полная ерунда.
Я снял и бросил рубашку, оставшись в майке. Поправляя её заправленные в брюки края и увлеченный своими мыслями я, присмотревшись, неожиданно заметил, что моя спутница только делает вид, что смотрит на мелькающие за окном пейзажи. Она, глядя в отражение на стекле, не отводит взгляда от моих действий.
Я замер, не веря в происходящее. Но факт оставался. Она увлеченно рассматривала меня в отражении. И я дал себе волю. Почему-то в этот момент мне захотелось сделать для неё что-то хорошее, что-то такое, что её порадует, понравится. Кажется, я уловил тонкие ноты её настроения, покоящегося на длительном одиночестве и даже непонимании.
Расстегнув пуговицу и змейку брюк, я выправил и снял майку. Наблюдая за Викторией Михайловной, я заметил, что она неосознанно мнет руки, сложенные на коленях. Я был на верном пути. Я, ухватив вместе, стянул штаны вместе с трусами и, наклонившись, стал снимать их. Бросив брюки поверх остальной вещей, я снова посмотрел на свою попутчицу через зеркало. Она рассматривала меня, не смея обернуться и посмотреть прямо. Я поднял полку, и так, стоя голым в присутствии этой шикарной женщины, стал рыться в своём рюкзаке. Почти в самом низу я нашел то, что искал – шорты на завязках, лучше прочего подходящие для такой погоды. Я надел их и поймал себя на чувстве, что мой член начинает вести себя не по-дружески. Хорошо или плохо, но такими темпами он начнет выдавать моё возбуждение…
-Вика, я всё, — подытожил я, приводя в порядок получившийся бардак чтобы, наконец, тоже заправить кровать.
-хорошо, — она с улыбкой повернулась, и мне привиделось что-то новое в её глазах.
Кажется, мы с ней оба понимали, что я заметил её взгляд. Мы, как будто ничего не было, продолжали разговаривать на всевозможные темы. Но я, уже не скрывая, рассматривал её, дорисовывая в воображении скрытое. Каждый раз, когда она называла моё имя, в её глазах появлялось что-то необычное для меня. Какой-то теплый, возбужденный блеск, смесь интереса и благодарности.
Продолжая узнавать новое друг о друге, мы попили чай. Поужинали каждый своими продуктами, неизменно предлагая угоститься. За разговором время пролетело незаметно и мы обнаружили, что за окном уже смеркается. Защелкав включателями, мы зажгли свет каждый у себя.
Это купе, аналогичное десяткам уже увиденных, внезапно для меня стало самым уютным, теплым и родным из всех.
Из разговора, кажется, мы узнали друг о друге больше, чем другие могут узнать только за годы общения. Мы оба были в разводе после неудачного брака. У неё была дочка, которая пошла в третий класс и сейчас оставалась у бабушки. Они переехали с Поволжья, откуда она сама родом. Долгая и интересная для меня история, местами грустная, местами счастливая.
-Андрей, может спать? Я сегодня с утра на объекте была, устала уже, — в её глазах снова мелькнуло что-то манящее.
-разумеется, сам такой, — с добродушной улыбкой я встал и принялся заправлять чисто по-мужски уже один раз заправленную кровать.
Моя попутчица, взяв с собой какую-то сумочку из другой сумочки, вышла из купе.
Восстанавливая удивительные события дня, я выпал из реальности и времени, пока дверь снова не открылась. Моя спутница вернулась и стала обстоятельно расправлять идеально заправленную свою постель. Невольно я засмотрелся на её крупный мягкий зад, широкие бедра и фигурные ноги.
Захватив зубную щетку и полотенце, я вышел умываться сам.
Когда я вернулся, посвежевший и покуривший, Виктория Михайловна уже спала. Укрывшись тонким покрывалом, она лежала лицом к стенке. Стараясь делать все как можно тише, я лег и сам, погасив свет.
Поглощенный своими мыслями, я вошел в какое-то благостное состояние, и начал засыпать. Я уже видел сон, как я подхожу к Виктории Михайловне сзади и, обхватив её сильным объятием, разворачиваю к себе, и начинаю целовать в горячие, манящие губы.
Но моё видение прервал свет резко промелькнувшего переезда и звонок шлагбаума. Неприлично выругавшись про себя, я повернулся на правый бок, уставившись на стойку столика.
Когда глаза, после вспышки света снова стали различать в темноте, я сначала не поверил тому, что вижу. Или, казалось, что вижу.
Виктория Михайловна лежала совершенно голая на спине, полностью отбросив одеяло. Одна её рука была заложена под голову, вторая лежала на животе. Согнув ноги в коленях, она сильно их развела, как будто звала невидимого любовника поскорее вонзить ей его горячий член. Большие и мягкие груди то и дело выхватывал из темноты свет мелькающих вдали фонарей.
Сухо глотнув, я рассматривал мою попутчицу.
Стараясь делать все очень тихо, я, стянув с себя одеяло, встал, и пересел на край её полки.
Отсюда её тело выглядело просто фантастически шикарно. Для такой комплекции у неё были удивительно приятные линии талии. Секундные вспышки света из-за окна, придавали всей картине какой-то впечатляющий фотографический эффект. Она сейчас была похожа на прекрасную греческую статую, оживленную удивительным волшебством. Мягкая, красивая и такая горячая.
Я не знал, спит она, или уже незаметно проснулась, или вообще не засыпала. Но я положил свою левую ладонь на её живот и медленно повел её вниз. Она вся была влажной от пота. Волосы на её лобке оказались аккуратно острижены. Я мягко покрутил их в пальцах, наслаждаясь ощущением. Дальше все было очень горячо. Там моя спутница была влажная так, как я никогда не видел у женщины. Аккуратными, плавными движениями, я стал массировать её половые губы и клитор. Она была так возбуждена, что никакая смазка бы не понадобилась.
Мне никогда не нравились худые девушки. Они кажутся такими сухими и нечувственными. Виктория Михайловна была живой картиной тому полной противоположности.
Раздвинув ноги еще шире, она, будто сквозь сон, стала помогать мне свободной рукой, нежно массируя и трогая свой клитор. Мы будто оказались во сне. Совершая движения пальцами и ладонью, я гладил её мягкое, горячее тело.
Я немного передвинулся, чтобы было удобнее, и, медленно и очень осторожно нащупал влагалище. Сначала массируя по кругу, я вводил пальцы все глубже в неё. Тремя пальцами я совершал движения будто членом, рассматривая её обнаженное, шикарное тело.
Я уловил правила игры, если это была игра. Я ласкал мою спутницу так, будто это для неё был только сон. И я лишь надеялся, что сон этот будет для неё приятным.
—
Утром меня разбудил долгий чувственный поцелуй. И тут удивительным для меня было все.
Я, обычно очень чутко спящий, этим утром, вопреки обыкновению, не проснулся с первыми лучами солнца. И вообще, то утро, когда меня в последний раз кто-то будил поцелуем, давно затерялось на захламленном чердаке моей памяти.
Открыв глаза, я увидел свою прекрасную попутчицу, которая улыбаясь мне, забирала свои густые волосы назад.
-доброе утро, Андрей. Как спали? – вежливо поинтересовалась она.
Она опять была в своем по-девичьи милом халате, повязанном поясом.
Еще низкое солнце светило прямо в окно нашего купе и, отраженное зеркалом, бросало лучи на мою спутницу. Светлые волосы Виктории Михайловны переливались серебром в этом свете. Я зачарованно залюбовался.
Сегодня она казалась намного моложе, чем мне показалось в момент знакомства. И было уже не понятно, было ли вчерашнее ощущение обманом, или что-то смогло омолодить эту удивительную женщину за несколько ночных часов.
-спасибо, спал отлично. Видел удивительные сны. – ответил я так же вежливо и с видом максимальной непринужденности.
-я тоже, — живо наклонившись ко мне, она снова меня поцеловала. Еще дольше и чувственнее. Поцелуй был сладкий. В голове мелькали обрывки вкусовых воспоминаний, но среди них не было ни одного похожего аромата.
Я почувствовал, как мне на грудь лег её объемный и горячий даже через ткань бюст.
Идеальное начало для утра.
Виктория Михайловна встала, поправляя края своего непослушного халата, и перепоясалась потуже. Я провожал взглядом все её движения. Она явно скромничала, пытаясь скрыть от меня своё шикарное тело. Учитывая прошлую ночь.
Доставая из кармана халата резинку для волос, теперь она рассматривала меня через зеркало на противоположной от меня стенке. Я лежал, заложив руки за голову, улыбаясь своим мыслям. Я знал, что мой набухший член прекрасно угадывался под тонким покрывалом.
—
Заселяясь в гостиницу, мы с Викторией Михайловной были уже знакомы, кажется несколько лет. Открытое, доверительное общение в течение всей дороги позволило не только узнать друг о друге, казалось бы, все, но и стать действительно ближе. Как настоящие коллеги и друзья. Единственное, о чем мы никогда не говорили напрямую, это о нашем необычном дружеском секрете. Но мы говорили о нём взглядами каждый раз, когда наши глаза встречались.
Выдавая ключи, администратор сообщила номера наших комнат: 311 и 312. Мы переглянулись с Викторией Михайловной, ведь мы снова соседи.
Как мужчина и как друг, я помог донести чемодан до её комнаты, и, мы разошлись распаковываться и отдыхать.
Невнимательно посмотрев несколько фильмов по телевизору, я, открыв окно, стал курить, выпуская дым в ночной воздух. Несмотря на усталость после дороги, сон не шел. Я бы не смог успокоить себя, даже если бы захотел. Потому что, прощаясь в коридоре, Виктория Михайловна меня снова поцеловала и прошептала несколько слов, которые теперь не шли из моей головы.

О том, что было со мной

Офисный планктон

Седьмой день заключения