извиваясь всем телом, но Байрта убрала руку и поднесла к моим губам свои пальцы.
— Вкусная! — пьяно и похотливо улыбнулась я, слизывая солоноватые соки со смуглых пальчиков. Байрта улыбнулась, плеснув мне еще в бокал. Как-то незаметно я оказалась на коленях у афроазиатки, а она кормила меня с рук кусочками фруктов. Потом я выпила еще бокал, у меня все поплыло перед глазами и я провалилась в небытие.
Возращение в бытие оказалось не самым приятным занятием — ужасно болела голова, во рту ощущался мерзкий привкус, вдобавок что-то больно стягивало руки и ноги. Я открыла глаза и увидела, что нахожусь в небольшой комнате, перед потрескивающим углями камином. Рядом с ним стояло мягкое кресло, в котором уютно сидела Байрта, закинув ногу за ногу и потягивая что-то из хрустального бокала — явно не минералку. Что же до меня, то я висела у стены привязанная за руки и за ноги к нескольким стальным кольцам, вбитым в гранитную стену. Причем — вот сюрприз — совершенно голая.
— Что, — в горле пересохло, так что мне пришлось подождать, пока накопится слюна, — что все это значит, Байрта?!
Темнокожая паршивка не спеша допила бокал и поставила на ближайшую тумбочку.
— Мне только, что пришло в голову, что мы с тобой, кстати, так и не познакомились до конца, — промурлыкала она, вытягивая руку и любуясь своими длинными и острыми ногтями.
— Так как тебя зовут? — спросила она.
— Алена… Лена, то есть, — пробормотала я, — но что все это…
— Мне нравится Алена, — Байрта посмотрела на меня и мило улыбнулась, — это так мило. Так вот, Аленушка, все это значит, что ты теперь моя рабыня.
— Раб… что? — повторила я и нервно рассмеялась, — ты совсем ебнулась? Развяжи меня сопля или я буду кричать.
— Кричи, — зевнула узкоглазая стервочка, — в этой комнате такая звукоизоляция, что снаружи даже атомный взрыв не услышат. Я забыла тебе сказать — мои родители разбились два года назад в авиакатастрофе в Лагосе. Так что я единственный владелец этого ресторана — да и еще много чего. А когда молодая испорченная девушка, вроде меня, становится еще и такой богатой, — Байрта гортанно рассмеялась, — у нее появляются странные причуды. Например, высматривать симпатичных славянских шлюшек и делать из них рабынь. У меня уже целый гарем таких… аленушек, ты будешь пятнадцатой. Ни одна кстати, еще не пожаловалась на свою судьбу — и ты останешься довольна, не сомневайся. Когда я сниму веревки у тебя будет выбор — или встать передо мной на колени и поцеловать ножки или одно из двух.
— Да пошла ты, — я демонстративно вскинула голову. Внутри меня все бурлило от возмущения — еще я не ползала на брюхе перед узкоглазой соплюшкой, я кому на роду написано лишь смущать и очаровывать, — пусть вон твои мальчики тебе ноги целуют.
— Я не хочу мальчиков, я хочу тебя, — холодно произнесла Байрта — ты что, отказываешься?
— Повторяю еще раз для потомков обезьян и немытых чурбанов — пошла нахуй сука черножопая!
В узких глазах афрокалмычки полыхнул гнев впрочем, тут же сменившийся холодной бесстрастностью. Она улыбнулась — но от этой улыбки у меня нехорошо закололо в крестце.
— Ну, раз так, — Байрта пожала плечами и потянулась к небольшому шкафчику у себя над головой. Достав небольшую бутыль, она смочила ею кусок ваты и шагнула ко мне. Едкий запах нашатыря ударил мне в ноздри и я инстинктивно отвернула голову. Сильная маленькая ручка больно ухватила меня за волосы и в этот момент резко пахнущая вата прижалась к моему лицу.
В сознание я пришла уже на новом месте — лежа на чем-то твердом, неприятно холодившем обнаженные соски. Я попробовала приподняться и тут же охнула от боли в вывернутых руках. Я стояла на коленях, припав грудью и лицом к металлической поверхности и выставив вверх задницу. Мои руки были заведены за колени и привязаны к ним, щиколотки тоже были крепко-накрепко стянуты вместе. Я попыталась оглядеть все вокруг, но в таком положении это было затруднительно. Было ясно только, что я попала куда-то вроде кухни — шкафчики с распахнутыми дверцами, столы на которых лежали разные продукты, большая конфорка с бурлящей кастрюлей. Противень на котором я лежала тоже покоился на длинном узком столе, упиравшемуся в стену в которой виднелась большая железная дверца, наподобие печной заслонки.
Не успела я подумать, что это значит, как слева от меня послышался шорох и я увидела Байрту. В одной руке у нее был нож, в другой большая морковь, которую она увлеченно чистила. Сейчас поверх ее обычной одежды был накинут белый передник.
— Знаешь, когда заведуешь рестораном, волей-неволей начинаешь разбираться в готовке, — доверительно поведала мне она, — даже когда речь идет об особых блюдах для нашей кухни.
— Ос… особых, — протянула я, — что это?
— Ну, я же тебе говорила откуда мой отец, — пожала плечами Байрта, — некоторые тамошние блюда тут приходятся ко столу. Об этом не принято болтать, но самые проверенные ВИПы знают, где попробовать особое мясцо. Удовольствие недешевое, но они считают, что оно того стоит.
Говоря все это, она дочистила морковку и, отрубив кончик, поднесла к моим губам.
— Ешь — она протолкнула его меж моих губ и заставила меня проглотить. Пока я машинально пережевывала морковку вместе со всем сказанным, не в силах поверить в услышанную жуть, афроазиатка зашла ко мне сзади. В этот же момент я почувствовала, как в мой анус уперлось и стало медленно продавливаться внутрь что-то большое и твердое.
— Ааааа!!! — заорала я, — не надоооо!!!
— Таких больших хуев еще не было? — усмехнулась из-за моего плеча Байрта, — потерпи, скоро привыкнешь.
— Байрта, — захныкала я, — не надо Байртаааа! Я все понялаааа!
Не обращая внимания на мои крики, афроазиатка продолжала пропихивать морковку в мою задницу. Шло туго — все, что до этого проникало в мою попку было гораздо уже в диаметре. На мгновение Байрта вроде приостановила свое действия, но не успела я перевести дух, как она с силой надавила, резко загнав в меня морковь по самую шляпку. От жуткой боли слезы брызнули у меня из глаз и я сорвала голос от жуткой боли, но Байрта уже не обращала на это внимания беря со стола два яблока.
— Байрта, — вновь заныла я, — пожалуйста, не надо. Я сделаю все, что ты скажешь.
— Открой рот, — холодно произнесла девушка. Я сжала зубы и замотала головой. Тогда Байрта сжала мой нос, не давая дышать. Когда я открыла рот, она ловко впихнула туда яблоко. Тут же она ухватила со стола веревку и ловко обвязала ее вокруг моей головы и яблока одновременно.
— Чтобы ты не вздумала откусывать, — пояснила Байрта, нарезая ломтиками второе яблоко, — можешь поперхнуться, а говорить все равно не сможешь. Так что лежи смирно. Ты будешь настоящим украшением стола. Жаль, конечно, как рабыня ты была бы полезнее. Но, ни одна русская шлюха не смеет назвать меня черножопой, не поплатившись за это.
Казалось невероятным, что столь милая хрупкая девушка может говорить такие страшные вещи. При мысли, что со мной будет совсем скоро меня пробивал холодный пот и противно сдавливало горло, по спине бежали крупные мурашки. Что угодно я могла ожидать, но участь праздничного блюда на столе каких-то богатых извращенцев приводила меня в безумный ужас. Как я проклинала сейчас свои выебоны — ведь Байрта предлагала мне хороший выход. Казалось, я бы все что угодно отдала, чтобы вернуть время назад.
Меж тем Байрта закончила нарезать яблоко и вновь зашла ко мне за спину. Я тут же ощутила прикосновение ее пальцев к моим нежным лепесткам, после чего в мое влагалище протолкнулось что-то твердое — потом еще и еще. Байрта набивала меня ломтиками яблока, как праздничного гуся! Закончив с этим, она достала небольшую плошку и принялась смазывать мое дрожащее от страха тело каким-то маслом. Она делала это очень нежно, говоря всякие ласковые глупости, растирала масло по животу, втирала его в груди, особое внимание уделяя соскам, обильно смазывала промежность и ягодицы. Делала она это настолько умело, что несмотря на ужас своего положения, я почувствовала возбуждение. Закончив смазку, Байрта достала несколько баночек со специями и густо посыпала меня ими.
— Ну вот, теперь красота, — сказала она с гордостью осматривая свое творение, — пожалуй пора.
С этими словами она нажала что-то под столом. Откуда-то загудел мотор и к моему ужасу противень поехал вперед, прямо к заслонке. Слепой, нерассуждающий ужас охватил меня, я забилась в своих путах и замычала сквозь кляп из яблока.
— Хочешь мне что-то сказать на прощание? — усмехнулась Байрта, — ну ладно говори.
Она остановила движение стола и развязала веревочки у меня на затылке, вынимая яблоко.
— Байрта, прости, что я назвала тебя так, — затараторила я, — я глупая, глупая шлюха. Я прошу у тебя прощения, я хочу быть твоей рабыней навечно. Я буду целовать тебе ноги, я буду носить за тобой в зубах тапочки, ты сможешь делать со мной все что захочешь. Пожалуйста-пожалуйста, все, что ты скажешь, только не делай этого.
Байрта ухмыльнулась, в ее узких глазах сверкнули искорки шального веселья.
— Об этом было надо думать раньше, — сказала она и снова щелкнула выключателем. Я глухо завыла от ужаса, когда подо мной вновь загудел мотор и с лязгом открылась печная заслонка. В мое лицо пахнуло жаром и я вновь потеряла сознание, успев только почувствовать как мой мочевой пузырь не выдержал вместе со мной, усугубив мою предсмертную участь еще и позором.
Когда я очнулась, первая моя мысль была, что я умерла и попала — куда? Для ада тут было слишком прохладно, но и раю вряд ли проводят время, лежа на животе, а в спину наслаждающимся райским блаженством вряд ли упирается что-то острое.
— Слушай, ну ты и трусиха, — послышался сверху насмешливый и в то же время укоризненный голос, — под этой шевелюрой есть хоть что-то? — твердый предмет убрался с моей спины и что-то не сильно, но чувствительно постучало по голове. Я поняла, что это носок туфли.
— Я что похожа на Бабу-Ягу, чтобы жарить всяких… Аленушек живьем? — язвительно продолжал знакомый голос, — тебя же надо было перед готовкой хотя бы выпотрошить. А если бы ты не брякнулась

Доигралась на даче

Ах, Куба!

Директор отымел подчиненную во все…