руку она сунула себе между ног и стала отчаянно теребить свой вареник.
Суккубка: «Да, вот так! Молодец! Сколько крови у твоей матери-свиньи! Лижи! Лижи! Лижи её окровавленные дырки! Заткни их своим языком! Вылижи её всю! Жаль твоей шлюхе-дочери, что сейчас болтается у мамочки в утробе, не доведется покушать из маминых сосочков! АХХАХАХАХАХАХА!»
  Я смотрел на Юлю, рьяно мастурбирующую и уставившуюся в экранчик камеры, на её развратные гримасы, слушал похотливые мерзкие речи, видел всё творившееся в ней безумие, и… лизал! С перепачканным кровью лицом я лизал, лизал для неё, лизал для себя, лизал те окровавленные углубления, оставшиеся после отрезания маминых ареолов, и это меня жутко заводило! Вот она настоящая и всеобъемлющая животная похоть и страсть, когда женщину воспринимаешь исключительно как самку и пиздовую дырку, созданную для ублажения мужчины. Наконец-то моя мать ведёт себя как настоящая женщина, о которой я всегда и мечтал. Понимая, что я сейчас подойду к оргазму, я отвлекся от маминых кровавых грудей, схватил её за руки и с силой оттянул от промежности, прижав у головы к полу, будто она сдается, вынудив обнажить своё больное и прижжённое пост-клиторное место. Я придвинулся к маме поближе и повыше, сравняв наши головы и стал засасывать её в грязном поцелуе, шабурша языком у неё во рту по зубам, деснам и языку, а своим членом при каждом толчке старался посильнее задеть её сожженное клиторное место. Мама стала вновь истошно орать и пытаться прикрыться, увернуться, но я не позволял. Я трахал её в прижженную пизду, старался погрязнее целовать, рискуя быть укушенным, и наслаждался маминой писечной агонией.
  Юля, с засунутой между ног рукой, начала бурно кончать раньше меня, на её светлых сереньких тряпичных штанишках образовалось крупное темное пятно посередине, расходившееся по ногам небольшими, менее заметными, ручейками вагинальных соков. Кончив, она вытащила свою обконченную руку и стала ей удерживать мамину. Получив свободу в левой руке, я решил добавить огоньку и, просунув руку меж нашими животами, нащупал лобок и то место, где раньше был клитор и начал теребить немного запеченную грубую корочку. Мама завизжала с новой силой, пока я мастурбировал её изувеченное место для клитора. Подойдя вплотную к оргазму и осознав, что начну сейчас кончать, я сжал двумя пальцами руки оставшееся от экзекуции мамино пиздомясо и стал максимально сильно дергать его вперед и назад, чуть ли не пытаясь оторвать, чем привёл маму в неописуемую агонию: её ор превратился в один протяжный непрекращающийся вой и стал таким громким, что у меня закладывало уши, пока я в засосе быстро двигал языком у маме во рту имитируя куннилингус, который больше ей никогда не светит. Я начал кончать внутрь так, как не кончал никогда! Оргазм был сильнее даже чем тогда, у пианино, когда я при ебле намеренно толкал её попку вверх, попутно раздирая клитор о вбитый гвоздь. Опорожнив свои яйца начисто, я остался лежать на своей матери обессиленный и полностью разряженный, а она внезапно затихла. Придя немного в себя и отдышавшись, я привстал и увидел маму без чувств. Видимо, я так сильно дергал её пизду и мучил рану, что она-таки вырубилась от боли.
Суккубка: «Это! Было! Шикаааааарнноооооо!!! Могу со всей ответственностью сказать, что за все свои тысячи лет это лучшее, чему я становилась непосредственной свидетельницей!»
  Я, весь перемазанный маминой кровью, слюнях и моче, приподнялся и прищурено посмотрел на Юлю, преисполненной гордыней и чувством своего превосходства. В тот момент подумал: «ну что, стою я тебя?» и, не успев озвучить свою фразу, получил от своей суккубки ответ.
Суккубка: «Да! Тысячу раз да! Я в тебе не ошиблась! Ты просто великолепен!»
  Я взглянул на мамины кровоточащие груди и на вульву, которая после моих последних манипуляций снова обильно закровоточила.
Я: «Надо бы прижечь, пока она кровью не истекла»
  Я поднялся и пошёл за новой порцией раскалённых ложек прямо с эрегированным и обконченным членом наперевес. Вернувшись к маме, я присел и начал целиться.
Я: «Ну, хоть теперь ей больно не будет»
Суккубка: «Ха-ха, это точно!», — она дала маме сильную пощёчину, но та оставалась без сознания. «Давай, поджарь эту свинью!»
  Я ополоснул маму водой и поочередно приложил раскаленные ложки к углублениям в её грудях. Кровь в них на мгновение вскипела и стала пузыриться, в воздух вновь поднялся запах жареного мяса, на сей раз грудного. Затем я раздвинул маме ноги и приложил раскаленный металл к обрубку её клитора, уже третий раз за сегодня. На сей раз мама была в полном отрубе и не пришла в чувства даже после такого.
Суккубка: «Зато теперь ты на полном серьёзе можешь хвастаться перед друзьями, что трахал женщину и довёл её до потери сознания!»
  Я ухмыльнулся чёрному остроумию своей девушки. На плите оставалась накаливаться всего одна ложка, благо мы заранее их подготовили в избыточном количестве.
Я: «Ну, не пропадать же добру? Когда ещё такой шанс подвернется?»
  Я взял эту последнюю ложку и в четвёртый раз прислонил к маминой промежности, целенаправленно вдохнув аромат пиздячьего шашлыка.
Я: «Вообще, конечно, не совсем правильно мы выбрали путь заживления. Прижигание, конечно, останавливает кровь и закрывает путь инфекциям, но, по-хорошему, подобные раны зашивают. Я в инете фотки видел. Особенно это касается сисек: в местах сосков у телок они становятся зашитыми как бы внутрь. А у нас, получается, останутся прижжённые углубления»
Суккубка: «Ничего, я не первый раз вижу, как сукам режут соски и прижигают. Всё будет нормально!»
Я: «А клитор? Он тоже заживёт?»
Суккубка: «С этим намного сложнее. Чаще всего в древние времена женщинам вводили раскалённую кочергу между ног или вливали внутрь кипяток или расплавленное олово. Естественно, делали это с целью казни, поэтому данных, можно ли после такого выжить, у меня нет. А вот то, что сделал сегодня ты — на моей памяти всего 25 подобных случаев, и умерло в итоге аж 20 женщин. Но ты не переживай, в те времена медицины практически не было, женщин, по факту, оставляли на произвол судьбы»
Я: «Слушай, а как же теперь походы к гинекологу? Они ведь обе беременные, надо наблюдаться. Да и, как я понимаю, для девок это в порядке вещей — постоянно ходить по врачам и ноги раздвигать. Если они заявятся туда без собственных сосков и клиторов, будут вопросы, врачиха полицию вызовет, станут допрашивать, что да как»
Суккубка: «Да за это даже не переживай. Моих знаний и опыта хватит с лихвой, чтобы наблюдать их беременность самостоятельно. А если всё же придется идти к гинекологичке, и та настучит в полицию – наши шлюхи ничего не скажут, они же остаются под контролем, ты не забыл? Придумаем какую-нибудь правдоподобную версию, типа изнасиловали когда-то, надругались. В любом случае, дело никто возбуждать не станет, заявление же они не подадут, ха-ха!»
Я: «Ну, тогда всё супер! Понесли?»
  Мы подхватили бесчувственное тело моей матери и понесли в комнату, уложив на ещё одну кровать, недалеко от Оксаны Витальевны.
Я: «Ну, и что теперь?»
Юля: «Думаю, этого было более, чем достаточно. Нет подожди…», — Юля замерла на несколько секунд, пытаясь на чём-то сосредоточиться, — «…да, теперь я абсолютно в этом уверена, твой дар принят, я помилована! Я уже это чувствую! Чувствую, как теряю связь с загробным миром. Мне кажется я даже не могу…»
  Она немного испуганно и растерянно посмотрела на меня.
Я: «Что? Что такое?»
Юля: «Ничего не слышу»
Я: «В каком смысле?»
Юля: «Подумай о чём-нибудь»
  Я немного прикрыл глаза и вспомнил, как судьбоносно повстречал её всего пару месяцев назад, как мы гуляли с ней по улице, болтали обо всём на свете, а в лицо нам приятно светило солнышко.
Юля: «Ничего… не могу прочесть твои мысли. Получилось! Слава, у тебя получилось!»
  Я подошел к Юле, улыбнулся, взял за руки и обнял.
Юля: «Я до самого конца не верила, сомневалась… Думала или ты струсишь в последний момент, или твоя жертва их не впечатлит. Но всё получилось, слышишь? Теперь я свободна! Свободна! Для меня ещё никто не делал ничего подобного! Никто и близко не приносил такую жертву, как ты сегодня, никто так не заступался, учитывая кто я»
Я: «А кто ты? Ты Юля – моя девушка, и я безумно люблю тебя! Мне этого достаточно»
  Мы сошлись с ней в долгом и нежном поцелуе.
Юля: «Я тоже люблю тебя, но не могу не спросить: ты не жалеешь о содеянном?»
Я: «Ни сколь! Что бы ни было дальше, мы со всем справимся, потому что будем вместе!»
  Моя девушка улыбнулась. Она перестала быть суккубом, став обычным человеком. Конечно, её разум, пристрастия и воспоминания никуда не делись, даже установленная ментальная связь с нашими матерями сохранилась. Ну и не забываем и о навечно запертой узнице в её теле, Юлии, моей школьной любви, которая по-прежнему могла мыслить, общаться со своей новой хозяйкой и кайфовать от эмоций собственной матери.
Юля: «Слушай, мне вот интересно, если бы к тому, что произошло сегодня, ранее склонила тебя я, и тебе для моего спасения пришлось бы придумывать что-то ещё более извращенное, более ужасное… ты бы справился?»
Я: «Хм, не знаю. На ум приходит лишь отрезание грудей, половых губ и вырезание матки, но считалось ли бы это жёстче, чем сегодняшнее представление? Не уверен!»
Юля: «Да уж! Это было нечто!»
Я: «А как там Юля себя чувствует? Ты же всё ещё можешь её ощущать и общаться?»
Юля: «Ха-ха, да могу. Она вырубилась от череды непрекращающихся оргазмов ещё до того, как ты занялся Еленой Николаевной!»
Я: «Гы, наверно круто терять сознание от такого?»
Юля: «Ну, не без того», — она вновь, как обычно загадочно и развратно улыбнулась. «Правда жаль, она пропустила такое незабываемое зрелище с твоей мамой! Ну, ничего, очнётся и увидит всё в моих воспоминаниях!»
Я: «А с этими теперь что?», — кивнул я на лежащих без чувств матерей.
Юля: «Им теперь нужен полный уход и постельный режим. Они много месяцев будут оправляться от подобных травм. Жаль, без своих сил я не могу больше заживлять их раны, зато теперь, когда всё закончилось, можно хоть обычное обезболивающее им дать. Нужно найти что-то очень сильное,

В метро и не такое бывает...

Лесби

Найти счастье вот так?