очень любите друг друга и цените свой брак. Вопрос в том, что происходит сейчас? Можете ли вы в этом браке двигаться вместе, и если да, то как?
Тишина. Оба они смотрели на меня с серьезным выражением лиц. Марк сказал:
— Не знаю, сможем ли мы, или, если быть более конкретным, то смогу ли я. Да, я люблю Линн — даже больше, чем когда я попросил ее выйти за меня замуж. Но мне кажется, что все изменилось, и я... я просто ничего не понимаю.
Линн повернулась на стуле и посмотрела прямо на Марка. Она подождала, пока то посмотрит на нее.
— Марк, я хочу тебе кое-что сказать. Я не была с другим мужчиной с того дня, как ты увидела меня на заднем дворе. И я не собираюсь этого делать. Я покончил с этим, хочу быть старомодной верной женой на всю оставшуюся жизнь.
— Ты уверена, что сможешь это сделать? — Голос Марка был горьким. — После всех этих лет, всех этих мужчин, всех этих членов? Уверена, что готова их всех бросить?
— Прекрати, Марк! Я знаю, что тебе больно, но и мне тоже! Я люблю и скучаю по тебе, хочу, чтобы ты вернулся. И да, я уверена. Думаю, теперь я поняла, когда ты попросил меня выйти за тебя замуж, то я испугалась. Я так сильно любила тебя, и провести с остаток своей жизни тобой было больше, чем когда-либо вообще ждала от жизни. Думаю, в душе я не верила, что это сбудется. Продолжать то, что я делала, то есть встречаться с другими парнями для случайного секса — это был способ защитить себя, иметь выход для спасения или что-то в этом роде. Не знаю, ясно ли я выражаюсь, но мне больше не нужны запасные дверь. Все, что я хочу, это ты.
Еще одно долгое молчание. Я гордился Линн, которая ответила именно так, как я и надеялся. Наконец Марк немного улыбнулся. Он сказал:
— Я рад, что ты это сказала, детка, потому что я пришел сюда сегодня с ультиматумом: я или они. Брак со мной, или весь секс, который ты хотела с другими парнями, но не оба сразу.
Линн улыбнулась и сказала:
— Я сделала свой выбор, дорогой.
Он взял ее за руку, и они тихо сели, глядя друг на друга. Затем Марк встал и хрипло сказал:
— Иди ко мне.
Я мог слышать эмоции в его голосе. Линн вскочила, и он крепко обнял ее, прижимая к себе, как будто убеждаясь, что она больше никогда не уйдет. Она прижалась к нему, целовала его шею, гладила по его волосам, шепча «Я люблю тебя, детка». Когда они наконец разомкнулись, то оба повернулись ко мне, улыбаясь, и все еще держа друг друга за руки.
— Спасибо, Том, — сказал с улыбкой Марк. — Вы действительно помогли нам, по крайней мере, я знаю, что вы действительно помогли мне. Думаю, нам идти отсюда.
Он шагнул вперед, словно хотел пожать мне руку на прощание, и мне пришлось улыбнуться про себя. Для умного парня Марк определенно был немного наивен, считая, что все кончилось.
— Марк, почему бы тебе и Линн не присесть на минутку?
Он казался удивленным моим предложением, но сделал, как я сказал, улыбаясь и продолжая держать Линн за руку.
— Если вы позволите мне вспомнить ту аналогию, то я думаю, мы пока только вытащили кусок металла. Операция прошла успешно! Но не думаю, что мы совсем готовы прекратить совместную работу. При всех сильных эмоциях, которые вы оба испытывали, пройдет некоторое время, прежде чем это перестанет вас беспокоить. Я хотел бы продолжать видеть каждого из вас наедине раз в неделю, а также вас двоих вместе. Мы сможем сократить наши встречи, как только мы все будем уверены в том, как идут дела.
Линн слегка кивнула, все еще улыбаясь и цепляясь за руку мужа, но Марк выглядел немного сомневающимся.
— Это действительно необходимо, Том? Я чувствую себя чертовски хорошо прямо сейчас!
— Поверь мне, Марк. Было много волнений и тревог, и потребуется некоторое время, чтобы все уладилось. Поверь мне, я не пытаюсь доить твою страховку на дополнительные сеансы, у меня и так много пациентов, и достаточный опыт.
Мы составили график на следующий месяц или около того, и я снова пообещал отменить любые встречи, которые, по нашему мнению, не нужны. Затем, прежде чем отпустить их, я сказал еще пару вещей, которые, по моему мнению, были важными.
— Может случиться так, что время от времени обстановка все равно будет накаляться, постарайтесь не удивляться этому и не расстраивайтесь. Обсуждайте происходящее, насколько вам удобно. Марку не обязательно знать все о твоем прошлом, Линн, но он может решить, что есть вещи, о которых он должен знать. Если так, то будьте честны с ним. Я уверен, что вы будете. Марк, сделай все возможное, чтобы Линн знала, что ты чувствуешь. Не скрывай от нее свои негативные эмоции, если они вдруг всплывут. Впусти ее, дай ей шанс успокоить тебя. Она очень тебя любит, так что позвольте ей напомнить тебе об этом, если вам это нужно. И, прежде всего, вы оба — постарайтесь быть добрыми. Когда чувства накаляются, постарайтесь не наговорить вещей, которые могут быть обидными, которые потом могут болезненно задержаться в голове вашего супруга. Вы можете сказать: «Мне больно» или «Я чувствую обиду», но не набрасываться на другого.
Все мои слова были тщательно продуманы, но также я видел, что предполагаемая аудитория не обратила на них особого внимания. Они смотрели друг на друга, лица были полны нежности и облегчения. Нетрудно было предсказать, что их следующей остановкой будет супружеская спальня. Но это не означало, что в их браке все было хорошо, по крайней мере пока. Операция прошла успешно, но вопрос о том, выживет ли пациент или умрет, все еще оставался открытым.
****************
В течение следующих нескольких недель я каждый раз знал, какую пару увижу. Иногда Линн и Марк улыбались, даже хихикали. Не требовалось быть экспертом, чтобы убедиться, что все идет хорошо, и у них много любви и хорошего секса. Однако на следующую встречу они могли быть полными напряжения. Обычно это был Марк, который был холодным и отстраненным, в то время как мы с Линн пытались заставить его раскрыть свои чувства. На индивидуальных сеансах с каждым из них я слышал одну и ту же историю: Марк испытывал неустойчивые эмоциональные колебания: от любящего и сексуально одаренного мужа до безразличного и ненадежного партнера. А из-за его характера и воспитания ему было очень трудно говорить о своих чувствах, особенно когда он был расстроен.
— Смотри, Марк, — сказал я ему на одном из индивидуальных сеансов, — ты пережил нечто-то трудное и травмирующее. И потому, вполне естественно, что иногда на тебя накатывает, но это не признак слабости.
Он кивнул, но было ясно, что не особо мне верит. Тем не менее, в конце концов, я заставил его заговорить, и он должен был рассказать о своей сохраняющейся неуверенности в отношении Линн.
— Я знаю, что она любит меня, Том, я это знаю. И по большей части наши отношения довольно хороши, иногда даже замечательны. Мы любим друг друга, понимаешь, мы очень внимательны, и у нас сейчас столько же секса, сколько было в первые пару лет нашего брака. В большинстве случаев это тоже потрясающе. Просто... ну, я думаю, у меня бывают моменты, когда мне в голову приходит этот образ, ее и Тео. А потом я уже не могу думать ни о чем другом. О ней и других мужчинах, сколько их было 20, или 500, или тысяча? И со всеми она выглядела такой любящей и интимной? Все ли они нравились ей так, как он? Я имею в виду, что должна была быть причина, по которой ей нужен был этот гребанный член, верно? Она может сказать мне, что это не имеет никакого отношения ко мне, но как, черт возьми, это могло НЕ иметь отношения ко мне?
Он сидел, закрыв глаза рукой, и до конца сеанса я практически ничего от него не добился. Мои личные разговоры с Линн были зеркальным отражением разговоров с Марком.
— Когда он счастлив со мной, Том, это просто фантастика! — она сказала. — он такой же любящий, как прежде, и такой же веселый. И мы прекрасно проводим время в постели. Но иногда, на него словно накатывает, он становится тихим и замкнутым; исчезает в своем кабинете после обеда или смотрит мимо меня, пока я пытаюсь с ним поговорить. Я не знаю, что мне делать.
— Быть ​​терпеливым и позволить ему выйти из этого.
— Похоже, не сработает, по крайней мере, в течение нескольких дней, а заставляя его говорить, мне кажется, просто отталкиваю его.
— Он дал вам хоть какое-то представление о том, что у него на уме в это время? — уточнил я.
— Только то, что картина, где я с Тео в его голове, все еще беспокоит его. И знаю, что хотя у него нет причин для этого, он все еще иногда чувствует себя неуверенно как любовник. Один или два раза он сказал что-то вроде: «Я просто не понимаю, Линн. Либо меня было недостаточно для тебя, либо что еще? Какая ДРУГАЯ причина была для тебя» — Линн начала тихо плакать. — Он не закончил фразу, но я знала, что он собирался сказать: «... зачем тебе понадобилось столько разных членов?»
Я вздохнул про себя.
— Я уверен, что ты понимаешь, почему этот вопрос беспокоит его. А у тебя есть какое-то объяснение, которое ты могла бы ему дать?
Обычно Линн раздражалась, когда я поднимал эту тему, но на этот раз она выглядела задумчивой.
— Том, мы с тобой много говорили о моем отце, и ход твоих мыслей кажется мне ясен. И полагаю, ты, вероятно, прав. Когда я росла, я никогда не мог привлечь его внимание, и единственное, что когда-либо работало — моя привлекательность; сравниться с Мэри или Кейтлин ни в умственных способностях, ни в спорте не получалось, но зато, когда я начала выглядеть привлекательно, он смог гордиться и мной. Но это не так просто, как «Я трахала других парней, чтобы привлечь внимание, в котором мне отказывал отец!» — Она выглядела немного вызывающе.
— Я тоже не думаю, что это так просто, Линн», — мягко ответил я. — В большинстве случаев поведение не связано с какой-либо единственной причиной. У большинства людей независимо от их воспитания, любовь к сексу во многом связана, с тем, что им нравится чувствовать себя привлекательными для других. Но я действительно думаю, что холодность твоего отца важный фактор. Возможно, узнав, что ты никогда не сможешь завоевать его любовь естественным для детей образом, ты пришла к выводу, что краткосрочные отношения со многими мужчинами,

Карьера. Книга 4. Часть 1

Карьера. Книга 4. Часть 3

Карьера. Книга 4. Часть 2