огней и из других городов.
Затем на экране появились линии, обозначающие национальные границы, а вокруг крупных городов появились круги с названиями. Я понял, что смотрю вниз со спутника на весь Ближний Восток в ночное время. Внезапно экран увеличился, затем увеличился еще больше. Теперь все, что я мог видеть, это то, что казалось огнями маленького городка в пустыне, рядом с которым проходит шоссе. Подпись гласила: Димона. «Слишком близко», — раздался голос, и тогда показалось, что мы карабкаемся сквозь атмосферу. Теперь я мог видеть побережье Средиземного моря в северо-западном углу экрана и темную область на востоке. «Это Мертвое море», — прошептала мне Эстер, указывая на фотографию.
«Немного подальше, пожалуйста», — сказал голос, и внезапно мы смогли увидеть весь Израиль и части соседних стран. «Хорошо. Мы приближаемся к 24 часам «, — сказал бестелесный голос, и внезапно Эстер очень крепко сжала мою руку. Экран мог выглядеть как какая-то презентация для СМИ, но ее беспокойство напомнило мне, что там внизу были настоящие люди.
— Смотри на север и северо-восток,— снова прошептала она. — Вот откуда, мы думаем, будет нападение.
— Сирия или Ирак? — спросил я.
Она только кивнула.
Индикация времени отсчитывала секунды, и я заметил, что в комнате не было ни звука. Наконец, когда часы показали 24: 00, я услышал коллективный вздох. Но ничего такого, что мы могли бы увидеть, не произходило.
Шли секунды, и я слышал шепотом комментарии. «Я же тебе сказал... « Я услышал, как кто-то сказал, а потом ногти Эстер впились в мою руку. «Там!» — сказала она, указывая на крошечную оранжево-красную стрелку, поднимающуюся из пустыни к северу от Израиля. Потом расцвела еще одна и еще одна. Сначала казалось, что каждая почти остановилась, но затем они начали закручиваться и лететь на юг. С северо-востока полетели новые стрелы.
— Черт возьми, — воскликнул кто-то, — эти ублюдки действительно сделали это. Их должно быть больше двух десятков.
— Вероятно, Скад-Д, — предположил другой голос.
Пылающие стрелы миновали Иерусалим и летели над Мертвым морем.
Кто-то поставил на Димону маркер с таймером, и даже неопытному глазу было очевидно, что это была их цель. Это было похоже на просмотр фильма катастрофы в замедленной съемке: я не хотел на это смотреть, но был загипнотизирован, и не мог отвернуться.
Внезапно вокруг Димоны появились новые вспышки, а затем в воздух поднялись новые стрелы света.
Время, казалось, ползло очень медленно, и стрелки часов как будто не двигались, пока я не убедился, что наш антивирус не сработал, а «Патриоты» летели правильным курсом. Затем большой желтый цветок появился в ночном небе почти прямо над Димоной, и почти сразу же тьма наполнилась огненными цветами, которые светились, а затем, казалось, улетали прочь.
Затем Эстер обняла меня и дико целовала. «Ты сделал это! Ты сделал это!» воскликнула она. Обняв ее в ответ, я услышал одобрительные возгласы людей в комнате. Затем голос сказал: «Ситуация у Димоны: одна ракета прошла». Эстер резко обернулась, и мы оба уставились на экран.
«Ракета, очевидно, сбилась с курса и попала к югу от города; сообщается только о незначительных повреждениях». Было еще больше одобрительных возгласов.
Внезапно я задохнулся и понял, что не дышал вовремя атаки. Но прежде чем я успел что-то сказать, на дисплее появилась новая серия запусков, только они исходили от Государства Израиль.
«Что происходит?» — спросила я в замешательстве, но когда я взглянул, Эстер уже пристально смотрела. «Патриоты — не единственные ракеты, которые у нас есть», — сказала она, не отрываясь от экрана. «Это» Далила «, крылатые ракеты наземного базирования с кассетными боеприпасами.
Мы будем по радару отслеживать путь каждого Скада, для определения его местоположения. А теперь мы открываем ответный огонь. Она повернулась ко мне, и на ее лице появилось волчий оскал. «Вы же не думали, что мы оставим это без возмездия, не так ли?»
Пока я смотрел, контрольные огни направлялись на север и восток. Но на этот раз я понял, не было «Патриотов», которых нужно было защищать от надвигающейся смерти. Я тогда отвел взгляд.
Я тихо сидел в своем кресле и наблюдал за поздравительными объятиями и рукопожатиями по всей комнате. Вскоре после этого Эстер была вызвана, чтобы ответить на телефонный звонок, и тогда я действительно почувствовал себя одиноким человеком. Через некоторое время меня нашёл помощник директора. «Сэр, директор АНБ будет здесь ненадолго. Он проинструктировал меня предложить вам услуги вертолета, чтобы доставить вас и мисс Фриман, куда вам угодно «.
Эстер вернулась именно тогда, и мы двое последовали за нашим сопровождающим через коридоры к вертолетной площадке. Я думал, она будет танцевать от счастья, но она казалась несколько подавленной. Когда мы сели в вертолет, она наклонилась к пилоту и спросила: «Не могли бы вы доставить меня в международный аэропорт Даллеса?»
— В чем дело? — удивился я.
— Вы знаете, у нас говорят: « око за око, а зуб за зуб «, — сказала она с мрачным выражением.
— Ответный ракетный удар, который ты видели там, был «око за око». Теперь меня снова вызвали, чтобы я был частью наземной операции «зуб за зуб». Сегодня вечером я улетаю на первом самолете в Тель-Авив.
— О... Я подумал, может быть... угрюмо сказал я.
Она улыбнулась и сжала мою руку.
— Я бы тоже хотела отпраздновать, но мы не всегда решаем такие вещи.
Вертолет преодолел двадцать пять миль до Даллеса за очень короткое время, и затем Эстер уже улетала. Она повернулась ко мне и взяла мои руки в свои. «Вы меня во многом удивили, Томас Селфридж. Я никогда не забуду вас. « Затем она быстро поцеловала меня и ушла прежде, чем я успел придумать, что ей сказать.
На обратном пути в Колледж-парк у меня было странное настроение. Теперь, когда все было позади, события прошлой недели казались нереальными, как сцены из фильма, промелькнувшие в моей памяти. Места, в которых я был, люди, с которыми я встречался, то, что я делал — ничто из этого не казалось реальным. Я знал, что отчасти проблема заключалась в том, что за эту неделю мои эмоции менялись так часто как взлёты и падения на русских горках. Это было похоже на наркоз, и мне было трудно избавиться от последствий.
Но когда я вернулся домой, Мне пришлось войти через боковую дверь, потому что к моей разбитой входной двери был прибит лист фанеры. А в гостиной был такой же хаос, как и тогда, когда я был там в последний раз. «Думаю, это был не сон», — криво усмехнулся я себе.
Мне удалось найти что-нибудь из еды в холодильнике, а затем я вернулся в гостиную, где я поправил перевернутый стул и плюхнулся на диван. Может быть, это просто выброс адреналина, но я начал чувствовать себя подавленным. Я взглянул на часы и понял, что уже почти полночь. Блин, рождественские каникулы закончились, и мне нужно было завтра быть на работе.
Я вернулся в спальню и включил свет.
Повсюду вокруг меня были следы Джинни: фотографии, ее одежда, мебель, которую она выбрала. Я посмотрел на кровать и не мог не задаться вопросом, были ли они с Амиром здесь когда-нибудь...
Это было уже слишком. Я схватил одеяло и вернулся в гостиную, чтобы попытаться заснуть на диване.
2 января
На диване было не очень удобно спать, и я рано проснулся. Но мне действительно не терпелось узнать, что газета Wаshingtоn Роst написала о нападении ИГИЛ. Я не ожидал, что имя попадет в репортаж, но не мог не задаться вопросом, будет ли там хоть какое-нибудь упоминание о команде, разработавшей «антивирус».
Но обложке ничего не было, и когда я внимательно просмотрел внутри нее, то ничего не нашел. «Как они сохраняют что-то подобное в секрете?» поинтересовался я.
Я приступил к работе в обычное время, и все казалось нормальным. Мои коллеги не выказывали никаких признаков подозрения в чем-то необычном.
— Как прошел твой отпуск? — спрашивали они, и я понял, что у них не было возможности узнать, что произошло. Это было немного утомительно.
Затем, примерно через час, меня вызвали к боссу Бена. Когда я вошел, я улыбался, ожидая поздравлений и, может быть, чего-то еще, но вместо этого он нахмурился. Он поднял документ с моей подписью.
— Когда вы заключили контракт с АНБ, вы подписали клятву о не разглашении событий на работе. В соответствии с разделом 18 Юридического кодекса США, раскрытие любой информации о кодах или шифрах США или любому иностраннму правительству или любой информации в отношении приобретения или использования любого устройства, или устройство с таким кодом подлежат наказанию и / или тюремному заключению на срок до десяти лет. Это особенно касается вчерашнего дня, и всех предшествующих ему событий. Вы понимаете это, Селфридж?
Когда я тупо кивнул, он сказал: «Хорошо, тогда тебе нужно вернуться к работе».
«Что за — хуйня!» подумал я, возвращаясь на свой этаж: «Мне не нужна медаль, но немного благодарности было бы неплохо».
К настоящему времени было ясно,что кто-то затирает следы. Мало того, что в моем будущем не было бы парадов с тикерными лентами, я начинал чувствовать, что оказался не в том месте и не в то время.
Депрессия, которую я чувствовал прошлой ночью, вернулась, и она усугублялась тем фактом, что у меня была еще одна неприятная обязанность. Я зашел в Интернет и начал искать адвоката по разводам.
В следующие несколько недель ситуация только ухудшилась. Я увидел ссылку на ФБР, и это напомнило мне об агенте Генри.
Я поискал его в Gооglе и нашел небольшую новость, похороненную в Knохvillе Nеws Sеntinеl. Он сообщил, что федеральный служащий по имени Джон Генри погиб в дорожно-транспортном происшествии в государственном парке Фрозен-Хед. Ему было 37 лет, других подробностей не было. Это меня огорчило. Генри был порядочным парнем, который умер, пытаясь защитить меня.
Я думал, он заслуживает большего, чем усеченный некролог. Я попытался получить немного больше информации из штаб-квартиры ФБР, но наткнулся на глухую стену.
Несколько дней спустя парень, который сидел рядом со мной, высунул голову из-за угла.
— Эй, ты слышал новости? Босс нашего босса получил

Голой у всех на виду

Семейная история. Часть 3

«Щастье здеся», или в кемпинге нудистов. Часть 11