сделала все, что могла. Как только он начал кончать, он снова схватил ее за волосы и оттащил, чтобы выплеснуть семя ей на лицо. Он хмыкнул, вынул свой мобильный телефон и сделал несколько ее снимков в таком виде.
Когда он закончил, он взял ее за руку и повел в спальню. Он сказал ей заложить руки за спину. Когда она почувствовала холодную сталь вокруг своих запястий, Джин вспомнила другой случай, когда она была в наручниках, и это тоже оказалось не очень хорошо.
«Пожалуйста, — умоляла она, — если ты отпустишь меня сейчас, я обещаю никому ничего не говорить, честно».
Кевин засмеялся, заставляя теперь уже выведенную из строя женщину лечь на свою кровать. «Ты знаешь, что мы живем в интересное время? С Интернетом и некоторыми навыками можно узнать почти все о ком угодно. Черт, с тобой было легко, все, что мне нужно было сделать, это погуглить тебя. Знаешь ли ты, что протоколы арестов — общедоступные знания?»
Он увидел больше страха в ее глазах. «Ага, я знаю все, как тебя арестовали за супружескую измену. Я даже знаю, во что ты была одета в этот момент — ничего, кроме зажимов для сосков и вибратора. Ну, и, конечно, наручники. Что ты собираешься делать, идти к копам? Черт, они уже знают, что ты извращенка, тебе нравится грубость, это записано. Тут твое слово против моего. «Но офицер, она умоляла меня так ее хлестать, она сказала, что кончила от этого. « Кому, думаешь, они поверят?»
Джин начала всхлипывать, слушая.
«И потом, есть твой бывший. Как его зовут... Далтон? Я тоже его искал, он довольно известный фотограф, у него свой бизнес... у него даже есть книга, в которой опубликованы его фотографии. Ты знала, что его жена владеет парой художественных галерей в городе? Интересно, как он отнесется к тому, что его втянули в секс-скандал с бывшей женой?»
«Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого», — воскликнула Джин.
«И, если все это не убеждает тебя держать язык за зубами, всегда есть твои родители». Теперь он видел настоящий ужас на ее лице. «Правильно, та милая пожилая пара, которую я встретила на ужине пару недель назад. У меня есть друзья, которые не так добры, как я. Интересно, как бы почувствовал себя твой отец, если бы кто-то из них нанес визит твоим родителям и сделал бы с твоей мамой, что хочет, прямо перед ним... Я могу сделать это одним телефонным звонком... Даже если я буду в тюрьме, и, если они скажут что-нибудь, угадай, кто страдает? Да, ты. Ты думаешь, они этого хотят? Так что давай не будем больше говорить о том, чтобы идти к копам или кому-то еще, ты молчишь и делаешь то, что я тебе скажу, иначе... поняла?»
«Да», — прошептала она в отчаянии. Джин начала понимать безнадежность своего положения и рыдать.
«Аууууу, бедняжка», — саркастически сказал он, — «Находясь в угловой квартире, у меня нет никого по ту сторону стены, чтобы тебя услышать, но все же... « — сказал он, вставая и подходя к своему комоду. «Вот, — сказал он ей, — открой».
Слезы все еще текли по ее лицу, Джин открыла рот настолько широко, насколько могла, чтобы зажать кляп, который он вставил ей между зубов.
«Теперь я почти уверен, что установил границы наших отношений, ты моя ебучая игрушка, моя рабыня, это так просто. Ты будешь делать то, что я скажу, без колебаний. Мне все равно, если мы посереди дороги, если я скажу тебе раздеться и отсосать парню на углу, ты сделаешь это, ясно?»
Разум Джин не мог даже понять, что происходило. Она знала только, что ей нужно кивнуть головой.
«Это моя хорошая маленькая девочка», — сказал он со злой ухмылкой. «Чтобы убедиться, что ты все понимаешь, я собираюсь дать тебе небольшой пример того, что произойдет, если ты перебьешь или рассердишь меня».
Кевин толкнул ее на кровать и выпрямил. Она все еще сильно плакала, когда он перевернул ее на живот и связал ее ноги вместе, а затем привязал их к изножью каркаса кровати. Затем он взял еще один кусок веревки, сделал на одном конце скользящий узел и обмотал петлей вокруг ее шеи.
Как бы ни была напугана Джин, до тех пор она не боялась за свою жизнь.
Другой конец петли он привязал к изголовью кровати и затянул так, чтобы он плотно прилегал к ее горлу. Со скованными за спиной руками она практически не могла двигаться.
«Теперь, моя маленькая рабыня, ты усвоишь жизненный урок — никогда никому не доверяй», — сказал он со смешком. Кевин подошел к своему шкафу и вернулся с тонкой плетеной палкой. Он встал у края кровати и несколько раз шлепнул Джин по заднице, а затем слегка потер ею по ее гладкой коже, как будто дразнил ее.
Внезапно тело Джин пронзила жгучая боль, когда Кевин нанес ей сильный удар. Она попыталась крикнуть, но ее крики боли были заглушены кляпом. В истерике она пыталась уклониться от дальнейших ударов, но все, что ей удалось, — это затянуть петлю на шее сильнее.
«Осторожно, не задуши себя», — шутил он, снова и снова ударяя орудием пытки ее нежную плоть.
Как она ни старалась, невозможно было не двинуться с места перед лицом таких страданий. Каждый раз, когда ее тело содрогалось от нетерпимого страдания, веревка на ее шее натягивалась все туже. Она почувствовала, как ее грубая текстура впивается ей в кожу, когда она начала сдавливать ее дыхательные пути.
Как только Джин начала верить, что она не выживет, он остановился.
«Вот, теперь каждый раз, когда будешь садиться, ты будешь помнить, кто тобой владеет».
Он развязал петлю, не обращая внимание на оставленные ею следы. То же самое относилось и к ее запястьям. Она даже не осознавала, как она натягивала наручники, когда ее били. Они были покрыты темно-фиолетовыми синяками. Как она собиралась объяснить им, о чем беспокоится?
«Хорошо, сними кляп», — потребовал он. Она стояла перед ним, ее обнаженное тело дрожало, и она бесконтрольно рыдала от предвкушения новых неизвестных ужасов, которые все еще ждали ее. Кевин наклонился и грубо нащупал ее щель: «Черт, ты суха, как кость, в чем дело? Я думал, это то, чего ты хотела... чтобы над тобой господствовали. Тебе лучше научиться справляться с этим, потому что я собираюсь много тебя трахать. Если останешься такой сухой, то твоя маленькая киска будет чертовски болезненной», — усмехнулся он. Он был прав, в течение следующих тридцати часов Кевин изнасиловал ее сексуально, физически и морально. В какой-то момент он сильно ударил ее по лицу, когда она не поддалась достаточно быстро. К тому времени, когда он вернул ее в квартиру в воскресенье, киска Джин была чрезвычайно опухшей и воспаленной, как и ее соски. У нее был синяк под глазом, ожоги от веревки на шее и уродливые синяки на груди, запястьях, бедрах и заднице. Она едва могла ходить от боли.
Уходя, Кевин сказал ей, что не сможет увидеть ее снова до следующей пятницы, и напомнил ей, чтобы она держала рот на замке, а затем поцеловал ее с улыбкой, как это сделал бы любой обычный парень. Она упала, как только он вышел за дверь, и плакала весь следующий час.
Джин была в полной растерянности, она была слишком напугана, чтобы думать. Может быть, хорошая расслабляющая горячая ванна хотя бы успокоит ее нервы. Это определенно облегчило бы боль... или так она думала. На самом деле горячая вода ужалила, когда она коснулась поверхности воды. Она вскрикнула, погружая измученные губы своей киски и едва могла сидеть на твердом фарфоре со своей измученной и избитой задницей.
Наконец боль начала утихать, и она смогла растянуться и позволить расслабляющей воде охватить все ее тело. «Она должна придумать план,» — подумала она, — «должно быть, я что-то могу сделать». Но чем больше она пыталась думать, тем меньше видела надежды на то, чтобы вырваться из лап злого человека.
Позже этим вечером она попыталась отвлечься от своей ситуации на время, достаточное для того, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть. Все, что у нее было с вечера пятницы, это немного холодной пиццы. Ей было нелегко уснуть, и на следующее утро она все еще была не в форме для работы, поэтому позвонила на работу и сказалась больной.
К утру вторника ее тело оправилось от боли, но у нее все еще было много пятен в местах побоев, особенно вокруг ее запястий и шеи. Большую часть этого она могла скрыть одеждой, но ее очень беспокоил синяк под глазом. Она пыталась прикрыть его макияжем, насколько могла, но знала, что он все еще виден, поэтому она также сочинила ложь для всех, кто ее об этом спрашивал.
Она выбрала зимнюю блузку с длинными рукавами и высоким воротником, но все еще видела, веревочные ожоги на ее горле. Она подумала минуту, затем вытащила из ящика тонкий шарф и свободно завязала им вокруг шеи. Она подумала, что ее коллеги просто подумают, что она пытается следовать модным тенденциям.
Она приехала на работу немного раньше, надеясь, что ей не придется отвечать на чьи-либо вопросы о своей внешности. Это тоже почти сработало, пока ее лучшая подруга Бел не заскочила в ее кабинет из коридора. Она была одной из немногих, кто остался с ней после развода.
«Джин, что случилось с твоим глазом?» — обеспокоенно спросила она.
«О, я ударилась дверью шкафа на кухне», — сказала она, пытаясь звучать убедительно. «Проклятая штука застряла, поэтому я дернул ее, и она отскочила и ударила меня».
«Господи, должно быть, это ужасно больно. Выглядит адски».
«Да», — ответила она, выдавливая улыбку, «Спасибо, что рассказала мне, как ужасно я выгляжу».
Именно тогда она заметила, как одета Джин. «Какого черта?» — она почти вскрикнула: «На улице двадцать семь градусов, а на тебе длинные рукава и шарф? Что, черт возьми, происходит, Джин?»
«Ничего», — ответила она не слишком убедительно, — «Я, э-э... Я, ну, все выходные у меня был жар, и я просто пыталась согреться сегодня, вот и все».
Джин видела сомнение на лице подруги и знала, что она ей не верит. Как она ни пыталась, Джин не могла избавиться от страха, который, как она знала, был в ее глазах. А потом начали увлажняться...
«Черт возьми,» — сказал Бел, — «что-то не так. Тебя кто-то бил?»
«Нет, нет, — категорически отказалась Джин, — нет, я... Бел, пожалуйста, оставь меня в покое прямо сейчас, пожалуйста».
Бел было очевидно, что с ее подругой что-то совсем не так, и она

О прошлой ночи

ВСЕ КАК ВСЕГДА ( 7) - Пилоты живут на земле.

Остров семи ветров. Часть 21