было большим, и на стенах висело множество впечатляющих произведений искусства. Прямо посреди пола стоял мольберт с моей фотографией Джуди. В надежде подслушать, я присоединился к паре людей, которые стояли рядом и смотрели на нее, но они отошли, как только я подошел. Я собирался пойти посмотреть пару акварельных картин, которые увидел, когда услышал позади себя женский голос.
«Это потрясающая фотография, не так ли?»
Я повернулся и чуть не задохнулся — передо мной стояла красивая женщина с золотыми волосами, яркими голубыми глазами и улыбкой, которая растопила бы ледник. Я слышал, что она сказала, но, увидев великолепный образ, мой разум опустел, поэтому я ответил утонченной даме учтиво, как Джеймс Бонд... «А?»
«Фотография, — повторила она снова, — это моя невестка, и я думаю, это потрясающе».
Ее невестка... Это была сестра Карла? Я вытащил свой разум из лабиринта ошеломления и заговорил достаточно связно. «Да, соглашусь», — я сказал, решив немного одурачить ее. Вы не можете заниматься искусством, не изучив немного психологической болтовни художников.
Я отступил, делая вид, что обдумываю экспонат: «Вся эта фотография выглядит свежо и невинно, мне нравится, как фотограф использовал низкое утреннее солнце, чтобы выделить волосы. И посмотрите, как оно просвечивает сквозь ткань ее блузки. Это заставляет материал выглядеть полупрозрачным и заливает фокусную точку снимка теплым, блестящим светом. Я вижу, что это было снято с помощью телеобъектива, я предполагаю, триста миллиметров. Вы можете сказать по мягкости фона, что углы фотографии были затемнены, чтобы зритель понял суть кадра?»
Она была потрясена моей критикой. «Вау, ты либо фотограф, либо художник, либо критик,» — сказала она, протягивая руку, — «я Трейси».
«Как поживаешь?» — ответил я, осторожно пожимая ей руку, — «Я Далтон Конрад».
Она на секунду нахмурилась. Я знаю, что она пыталась распознать имя. «Далтон, это звучит... ты фотограф», — сказала она, вздрогнув. «Неудивительно, что ты так много знаешь о снимке», — засмеялась она.
«Виновен по всем статьям», — засмеялся я.
Должно быть, она почувствовала, что моя рука опухла, все еще держа ее в своей, она перевернула ее, чтобы посмотреть. «Да, вчера вечером у меня был небольшой инцидент, но сейчас уже все намного лучше», — сказал я ей.
Мы начали разговаривать, и я упомянул, что видел пару акварельных картин, на которые хотел бы взглянуть. Она устроила мне личную экскурсию, рассказывая мне о разных художниках и ​​о тех, кто, по ее мнению, добьется успеха в будущем. Завершили экскурсию интересными мне картинами. Оказывается, их нарисовал ее отец.
«Проклятье, Карл сказал мне, что его отец был художником, но я понятия не имел... « — говорил я, пока мои слова становились тише. «Он все еще рисует?» — я спросил.
«Нет, несколько лет назад у него развилась болезнь Паркинсона, которая положила конец его карьере», — грустно сказала она.
«О, мне так жаль это слышать, он чрезвычайно талантлив. Как жаль, что он не может больше этим поделиться», — сказал я. Я посмотрел на те две картины. Я пытался решить, какую купить, но они оба были красивы, и одна мысль о том, что одна из них висит у меня дома на стене, немного подняла мне настроение. Я наконец выбрал одну.
«Я возьму эту», — сказал я прекрасной хозяйке.
«На самом деле, — сказала она немного удивленно, — я не знала, что ты покупатель».
Я улыбнулся. «Сказать по правде, я просто пришел посмотреть, у тебя ли моя фотография до сих пор, но они привлекли мое внимание, как только я вошел. Я знал, что не уйду отсюда без одной из них».
Она упаковала картину для безопасной транспортировки в новый дом, и впервые за долгое время я почувствовал себя действительно хорошо. Было забавно, каждый раз, когда я смотрел на картину, я видел красивое лицо Трейси, смотрящее на меня.
Несколько дней у меня было хорошее настроение, но, конечно, ничто не длится вечно. Когда я посмотрел на дисплей своего телефона, я увидел, что звонит Джин.
«Привет», — ответил я уклончивым голосом.
«Далтон, это я. Я только что услышала, что случилось. Ты в порядке?»
Сначала я подумал, что она говорила о том, что я покупаю картину, но потом я понял, о чем она говорила: «Ты имеешь в виду, что твой парень напал на меня с ножом... да, я...»
«Нож!», — воскликнула она, — «Боже мой, я не слышала, что у него был нож, только то, что он напал на тебя».
«Ну, если честно, это был небольшой нож. Я думаю, это было запоздалой мыслью, когда он понял, что его приятеля нет рядом. Их должно было быть двое, но мы приковали его друга наручниками к кабинке в туалете, пока не приехали копы».
Я слышал, как она начала плакать: «Прости, Далтон, это все моя вина», — заплакала она.
Думаю, со временем все налаживалось. Несколько месяцев назад я бы разрывался, если бы услышал такой плач Джин, теперь... Ну, я не скажу, что это доставило мне удовольствие, но это точно не оказывало на меня такого же эффекта, как когда-то. Я знал, что моя лекция, вероятно, была последним, что она хотела услышать, но меня это не волновало, она все равно ее получит.
«Действия имеют последствия, Джин. Из-за того, что ты слишком стеснялась говорить со своим мужем о своих сексуальных фантазиях вместо какого-то засранца, две семьи были разрушены. Подумай об этом. Не только о том, что мы потеряли друг друга, но и о матери-одиночке с двумя мальчиками-подростками, которая теперь должна сказать своим сыновьям, что их отец отправится в тюрьму. Ты сказала ЕЙ, как тебе жаль? Тебе следовало бы это сделать «. Я слышал, как она завывает сейчас. «Если ты снова выйдешь замуж, Джин, я надеюсь, ты усвоила урок», — сказал я перед тем, как отключиться.
Ну что ж, это был конец моего трехдневного хорошего настроения. Мое самочувствие снова улучшилось через пару дней, когда мне позвонила Бел. Я не разговаривал с ней с момента нашего ужина несколькими месяцами ранее. Она была милой. Не в моем вкусе, но с ней приятно было поговорить, поэтому, когда она спросила, не хочу ли я выпить после работы, я с улыбкой согласился. На этот раз я победил и уже держал в руке пиво, когда она вошла.
«Привет, Бел», — я встал, чтобы поздороваться с ней, пока она проскользнула на место напротив меня. Одна вещь, которую я узнал о Бел из нашей последней встречи — она не любит светскую болтовню. она сразу переходит к делу.
«Что, черт возьми, ты сказал Джин на днях, что на следующее утро она все еще плакала?» так она начала наш разговор.
«А, — мне пришлось вспомнить, — она ​​продолжала извиняться передо мной. Я сказал ей, что она должна извиниться перед женой и детьми Ирва».
Бел немного отклонилась, собираясь что-то сказать, когда нас прервала официантка. Она заказала белое вино и подождала, пока девушка уйдет, прежде чем снова наброситься на меня.
«Черт возьми, Далтон, я знаю, что она облажалась... по-крупному, но сейчас она очень ранимая. Ты снова ругаешься на нее как тогда и можешь полностью уничтожить ее», — заявила она.
«Бел, я не пытаюсь никого уничтожить... ну, может быть, Ирва, и только его. Но она должна взять на себя ответственность за свои действия».
«Она уже, Далтон. Держу пари, ты даже не знаешь, что она сказала окружному прокурору, не так ли?»
«Окружной прокурор?», — спросил я, — «Нет, я еще ничего не слышал от него».
«И не услышишь. Когда он решил, что они действительно собираются возбудить дело против нее...»
«Они действительно решили? Я этого не знал. Копы сказали, что это маловероятно. Почему меня не уведомили?» Я спросил. Черт возьми, она, казалось, знала все ответы.
«Потому что это не заходило слишком далеко. Джин назначили государственного защитника, он сказал ей не признавать себя виновной. Он сказал, что ни один судья никогда не осудит ее за прелюбодеяние, но Джин отказалась. Она пошла к окружному прокурору и признала себя виновной. Судья дал ей двести часов общественных работ».
«Бел, откуда ты, черт возьми, все это знаешь?» Пришлось спросить.
«Мой жених — полицейский округа Кук, он работает в офисе окружного прокурора», — ответила она.
Я взглянул на ее левую руку и впервые заметил кольцо. Я знал, что его у нее не было, когда мы виделись в последний раз. «Прости, что не заметил, Бел. Поздравляю!», — сказал я.
Она подняла руку, чтобы дать мне получше рассмотреть. «Спасибо», — ответила она с широкой улыбкой.
«Я знаю большинство из этих парней, как зовут счастливчика?» — я спросил.
«Дэйв Куинн».
«Дэйв?» — я ответил, думая, на сколько этот мир мал. «Я знаю Дэйва много лет».
«Я знаю. Как только он увидел фамилию в протоколе ареста, он понял, что это ты. Хотя, он не знал, что я работаю с твоей женой, пока он не рассказал мне, что у одного из его друзей были семейные проблемы. Тогда мы начали сопоставлять факты». Она сделала свой первый глоток вина.
«В любом случае, я хочу сказать... Джин, скорее всего, могла бы обойтись без последствий, но она взяла на себя ответственность, как ты и сказал. Она пытается искупить вину».
Я ничего не сказал, просто сидел и смотрел в стакан, который крутил в руке, позволяя ее словам проникнуть в меня.
«Знаешь, она все еще любит тебя».
Я кивнул головой: «Да, я знаю, и в какой-то степени я все еще люблю ее, но мы никогда не сможем снова стать парой, раны слишком глубоки», — сказал я.
«Я знаю,» — сказала она с легким вздохом, — «и Джин тоже... И она приняла это, но это не значит, что ты должен продолжать причинять ей боль, Далтон. Боже, она так сильно плакала после того, как повесила трубку после недавнего разговора с тобой, так что мы все зашли к ней в офис, пытаясь ее успокоить... даже Беверли пыталась помочь. Она была так расстроена. Мы все знали, что ей следовало поехать домой, но никто не хотел, чтобы она вела машину. Вошел мистер Джейкобсон и сказал мне отвезти ее домой. Далтон, она ужасно выглядела. Когда я отвезла домой, я помогла ее матери уложить ее спать, а затем села и немного поговорила с ее мамой и папой. Она собиралась позвонить тебе в понедельник по поводу драки, но ее родители отговорили ее от этого. Они знали, как сильно ты страдаешь, и беспокоились о том,

Секс на глазах у лучшего друга

На обочине

Как моя жена у пацанов велосипед забирала…