Катя подошла к нему со шприцом в руке, то на несколько секунд потеряла дар речи. Крепкие, мускулистые ягодицы пациента привели ее в трепет, руки задрожали. С Пашей она любила делать минет, стоя перед ним на коленях и обнимая его руками за задницу, и сейчас, при одном только виде на незнакомого парня все воспоминания нахлынули с новой силой. В мозгу сразу возникла картинка — она наклоняется к нему, и начинает с удовольствием сжимать эти крепкие булки, пока его член принимает восхитительно твердое положение, готовый заполнить ее изголодавшуюся плоть...
— Катерина Сергеевна, ну мне еще долго ждать? — спросил Самсонов.
— Сейчас, — глубоко вздохнув, она ввела иголку шприца под кожу.
— А как ты узнал мое отчество?
— У вас же на бейджике на груди написано, — ее вопрос позабавил парня. — Раз так, то можно просто Катерина.
— Тогда меня можно просто Иван.
— Хорошо, Иван. Вставай, одевайся.
— Что, уже? — Конечно.
— Я даже ничего не почувствовал, — с восхищением сказал Самсонов, натягивая штаны обратно. — Обычно, когда врачи делают уколы, то всегда жутко больно, а у вас ну точно как комарик укусил. Хоть Катя и слышала это далеко не в первый раз, ей была приятна его похвала.
— Раз так, то без проблем пройдешь полный курс, — она сверилась с записями.
— У тебя десять уколов, каждый вечер по одному, и две капельницы. Капельницу я тебе завтра поставлю.
— Буду ждать, — и он вышел, впуская следующего «желающего». На этот раз желающим был дряхлый дед, и его дряблая задница уже не вызвала у медсестрички прилив сексуального желания, и хорошо, что не вызвала — еще одного такого она бы так хладнокровно не выдержала. С вечером в отделении наступила тишина, в девять скомандовали «отбой», хотя многие пациенты в палатах при выключенном свете бодрствовали, сколько им душе угодно. Катя с удовольствием приняла душ, поужинала подаренными Вадимом Петровичем продуктами, и ушла в палату рядом с постом коротать ночь.
Палата была пуста, но там был телевизор, удобная кровать, а главное, необходимо было все время находиться рядом с телефоном на случай внезапного звонка. Отделение насчитывало немало случаев, когда новых больных привозили прямо посреди ночи, так что Катя была готова ко всему. Поборов с искушением начать ласкать себя, она включила телевизор, нашла какой-то нудный сериал, и принялась смотреть, нетерпеливо поглядывая на часы. Несмотря на раскрепощенность, девушка как-то стеснялась мастурбировать на рабочем месте, поэтому дожидалась момента, когда хотя бы все пациенты уснут. Постепенно стрелка на часах перевалила отметку двенадцать, в отделении полностью воцарилась сонная атмосфера. Выйдя в коридор, Катя прислушалась — тишина, только негромкий храп да сопение. Вернувшись, она плотно прикрыла за собой дверь, сняла белый халат, и легла на кровать. Что обычно представляют девушки, когда мастурбируют? Наверное, Бред Питта в обнаженном виде, или женатого соседа, у которого очень мускулистые руки. А может, у них есть для этих случаев свой личный образ идеального мужчины? Сие, к сожалению, автору неизвестно.
Что касается Кати, то она представила мужчину, очень похожего на Пашу, только без его лица, но зато с таким же сочным, мощным хером. Весь Паша был ей нахрен не нужен, пусть горит в Аду, сволочь, ей нужна была только его одна конкретная часть. Погрузив два пальца в хлюпающую писечку, Катя задвигала ими, теребя набухший клитор. Пальцы другой руки она взяла в рот, и начала посасывать, представляя, что это член. Сразу вспомнился утренний случай с бананом. Может, взять один? Нет, потом, сейчас ей не хочется останавливаться, сейчас она просто хочет кончить... И тут вдруг, как гром среди ясного неба — трель телефона. Она взлетела, как ужаленная, и, схватив халат, бросилась в коридор. Сорвала трубку, и резко выдохнула:
— Терапия!
— Катька, спишь? — послышался в трубке голос певучий голос Яны. Это была вторая медсестра, и ее напарница, дежурившая на женской половине отделения.
— Обалдела? — Катя посмотрела вдоль коридора, различив на женской половине склонившуюся над таким же телефоном девичью фигурку.
— Какого ты звонишь по городскому? Мобильника нет?
— Ой, да все равно никто не узнает. Слушай, приходи ко мне, а то скучно.
— Не хочу. И ничего я не сплю. Отбой.
Раздраженная, она вернулась в палату, но желание уже ушло, сработал механизм тревоги. Она-то уже подумала, что что-то серьезное, а это просто Янке скучно. Вообще, с напарницей ей не повезло — Янка училась не в Киеве, а в каком-то из областных городов, и ее уровень квалификации, прямо скажем, не дотягивал до нужного. Что она и демонстрировала почти постоянно. Особенно Катю раздражали ее дурацкие шутки по поводу их работы — ведь работа сама по себе серьезная, но Яна к ней слишком большой ответственностью не страдала. Похоже, ее полностью устраивало быть медсестрой, поскольку с таким подходом выше она уж точно никуда не продвинется. Может, все-таки взять банан? С ним и возбудишься быстро, как утром. Окончательно приняв это решение, Катя вышла из палаты... и замерла, как вкопанная. По коридору тихо крылась на цыпочках сама Яна — вышла из женской половины отделения, пересекла холл с лестницей и лифтом, и зашла на мужскую. Не заметив, что за ней наблюдают, напарница открыла дверь первой по порядку палаты, заглянула внутрь, что-то тихо сказала (с такого расстояния Катя не услышала, что именно), улыбнулась, вошла, и закрыла за собой дверь. Так вот значит, зачем Яна ей звонила!
Чтобы убедиться, что Катя никуда не уйдет в ближайшее время. Но что ей нужно в палате с пациентами, да еще и ночью? Чувствуя неладное, Катя отправилась следом. Подкравшись к двери, она приложила к ней ухо, но ничего не услышала — дверь была хорошая, деревянная, еще старых времен, когда больница строилась. Значит, оставалось два варианта — либо тихо приоткрыть ее, и заглянуть, либо распахнуть, и сразу включить свет, застав Яну на месте преступления, чем бы она там не занималась. Но включить свет — значит, разбудить всю палату, а пациенты ведь не виноваты. А если просто приоткрыть дверь, то в темноте ничего не увидишь, да и Яна сразу затаится, сделав вид, что ее там нет. Проблема... Но в итоге Катя выбрала первое. «Может, она там, у больных, кошельки чистит, а спрашивать потом с меня будут» — решила девушка, и толкнула дверь от себя, распахивая ее на полную. Ладонь сразу легла на выключатель, нажала, и палату осветил свет лампочек. Палата была пуста. Почти. На самом деле, здесь был только один пациент, лежавший на дальней койке возле окна. И это был Самсонов, тот самый парень, которому она делала укол сегодня вечером. На этот раз его штаны были спущены полностью, обнажая торчащий вверх твердый, слегка изогнутый член. Рядом с кроватью на коленях стояла Яна, и с упоением заглатывала багрово-красную головку мужского пениса, сладко причмокивая от удовольствия. Ее длинные светлые волосы были собраны в кулак парня, белый халат лежал на полу, а кофта задрана вверх, являя взору округлую крепкую грудь с бесстыдно торчащими сосками. Катя вытаращила глаза.
— О, здрасьте, — Самсонов дернулся, и прикрыл глаза ладонью — резко вспыхнувший свет застал его врасплох.
— Катерина Сергеевна, я... Яна тоже заморгала, но не смутилась — вытащила головку из ротика, облизнула пухлые губки, и подмигнула.
— Кать, закрой дверь, пока нас кто-нибудь не увидел.
— Ага, — Катя машинально выполнила просьбу, не отрывая взгляд затуманившихся глаз от такой вожделенной мужской плоти. Но спустя несколько секунд пришла в себя.
— Яна, какого... какого... какого хера ты тут делаешь?
— Если ты не заметила, то вот этого хера, — Яна ласково погладила член кончиками пальцев, и улыбнулась, когда он дернулся. — Хочешь тоже?
— Ты... ты... — Катя не находила слов. — Я сейчас же вызову охрану!
— И что ты им скажешь? — спокойно поинтересовалась напарница, сжимая крупные мужские яички. — Что я посреди ночи отсасываю пациенту? Так я буду все отрицать. И кто тебе поверит, интересно?
— Катерина Сергеевна, не кричите, — попросил Самсонов. — Все отделение разбудите.
— Вот именно, хватит кричать. Лучше присоединяйся, тут на всех хватит.
— Я пожалуюсь Вадиму Петровичу... — сказала Катя, но уже слабым голосом, сама не веря своим словам.
Нежная плоть между ног увлажнилась от одной только мысли о том, что будет, если она присоединится. От этого все другие, лишние мысли из головы моментально словно ветром выдуло. Все отошло на задний план — и врачебная этика, и правила, и всякое такое. Даже то, что она еще во время учебы, наслушавшись всяких жутких историй, дала себе зарок ни в коем случае не спать с пациентами — даже это исчезло в глубинах сознания. Яна сразу поняла, что напарница согласна на все — один только ее взгляд выдавал натуру голодной самки, течной сучки, истосковавшейся по крепкому мужскому хую. Мысль о групповушке прямо на рабочем месте приятно отозвалась жаром внизу живота. Встав с пола, она подошла к Кате, и схватила ее за руку.
— Давай, ну что же ты стоишь? Давай, подойди ближе, не бойся. И сама расстегнула пуговицы на белом халате напарницы, сбрасывая его с плеч. И тут Катя внезапно почувствовала непередаваемое облегчение. Казалось, вместе с халатом с нее исчезли все причины, почему не стоило это делать — теперь вместо медсестры была обычная девушка, желающая хорошего секса. Нет, даже не секса. Хорошего, мощного траха. Поэтому она уже без лишних разговоров заняла место подружки на полу. Откинула волосы за спину, и с наслаждением насадилась ротиком на мужской фаллос, вобрав его глубоко в себя. Ох, хорошо, какой же он горячий и твердый! Ладошки сжали яички, наполненные вкусной спермой, язычок начал обрабатывать головку, жадно слизывая чуть солоноватую жидкость. Испуг Самсонова прошел — он уже тоже понял, что перед ним не строгая Катерина Сергеевна, а переполненная возбуждением Катя. Точно также как и с Яной, парень собрал ее волосы в кулак, и положил ладонь ей на макушку, буквально насаживая на свой эрегированный орган. Эта легкая грубость, которая так нравилась Кате в постели, отозвалась в ней волной возбуждения, клитор пульсировал,

Алкоголики в подезде. Часть 1

«Семейные» фотографии

Съемная комната