Где царапины, детектив?
— Лицо, шея, грудь, спина, гениталии, — ответил Робинсон. — В значительной степени там, где была открытая кожа.
Голова Ребекки повернулась, и ее глаза встретились с глазами Робинсона.
— И единственной открытой кожей у мистера Бруссара, когда вы его нашли, были его лицо, шея и пенис, верно?
Робинсон, нарушив первое правило свидетельских показаний, слишком много отвечая, пробормотал свой ответ.
— Что, детектив? Дамы и господа присяжные не услышали вашего ответа.
— Я сказал: «Да, это были единственные открытые участки, не покрытые одеждой», — сказал он, оглядываясь на нее.
— И вы слышали показания мисс Бруссар, верно?
— Да, — сказал он.
— Вы слышали ту их часть о том, где он, казалось, принуждал молодую женщину?
— Да.
— В ходе вашего расследования возникали какие-либо основания для подтверждения истории такого поведения мистера Бруссара?
Робинсон заколебался, снова глядя на Найта в поисках совета. Найт лишь смотрел на него, ничего не предлагая.
— Не торопитесь, детектив, — сказала Ребекка. — Все мы знаем, что это было долгое расследование.
Он съежился от презрения в ее голосе.
— Ну, мы слышали какой-то грохот, — наконец предложил он.
— Грохот? Это все? Вы уверены, что больше не было? — спросила она. — Доказательство более окончательного типа?
Робинсон вспотел, боясь ответить, но боясь, что его поймают. Лицо Найта напряглось, и он наблюдал за каждым движением Ребекки.
— Что вы имеете в виду под окончательным? — спросил Робинсон.
— Теперь, детектив, я полагаю, вы знаете, что я имею в виду под этим определением. — Она повернулась и подошла к столу представителей, полезла в портфель и достала стопку DVD-дисков. Робинсон увидел, как тело и лицо Дженнифер Брэдфорд напряглись при виде их, ее глаза расширились. Это была первая эмоция, помимо печали, которую она выражала с тех пор, как они начали выбирать присяжных.
Когда Ребекка повернулась и показала DVD на всеобщее обозрение, Робинсон был уверен, что его испуганный взгляд заставил опасения Дженнифер Брэдфорд казаться головокружительной радостью.
— Возражение, ваша честь, — прогремел Найт, взлетая со своего места.
— Мистер Найт, — сказал судья Фельдман, наклоняясь вперед и глядя на прокурора, — нет никаких ожидающих рассмотрения вопросов или каких-либо доказательств.
— Но они будут, — настаивал Найт, — и я хочу, чтобы их немедленно отключили.
Робинсон молчал, не в силах пошевелиться, наблюдая за паникой Найта. Ребекка же, напротив, только улыбнулась, продолжая высоко держать DVD. Ропот в зале нарастал, и попытки судебного пристава утихомирить его оказались тщетными.
Судья Фельдман встал.
— Суд объявляет перерыв, — сказал он. — Представители, следуйте за мной.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Фельдман прошел через дверь в свою комнату и к тому времени, как вошли двое представителей, сел. Он улыбнулся им.
— Хорошо, Боб, ты хочешь сказать мне, что подняло шум вокруг твоего нижнего белья?
— Ваша честь, — прервала Ребекка, — мне очень жаль, но мне придется возразить против этого. Если мы собираемся обсудить это, я действительно должна попросить присутствовать судебного репортера.
Фельдман посмотрел на нее. Она была крута как огурец и явно все это разыграла заранее. Он должен был признать, что ему понравилось ее шоу. Для человека, не имеющего опыта защиты дела об убийстве, она еще не пропустила ни шагу. Более того, она выставила Боба Найта полным дураком.
— Ваша точка зрения принята, мисс Лайонс, — сказал Фельдман. — Джим, — крикнул он судебному приставу прямо за дверью, — ты не хочешь попросить Франсину зайти сюда для этого маленького шоу.
Они ждали судебного репортера, который явился через несколько минут со своим стенографическим аппаратом.
— Для протокола, — начал Фельдман, — мы находимся в камере по делу «Народ против Брэдфорд». Присутствуют оба представителя, а также я.
Обращаясь к Найту, он сказал:
— Когда мы прекратили это делать, мистер Найт, вы возражали против того, что выглядело как стопка DVD-дисков. Не могли бы вы теперь объяснить основание вашего возражения, каким бы несвоевременным оно ни выглядело в данный момент?
Прежде чем начать, Найт подбирал слова.
— Доказательства, которые, как я боюсь, вот-вот будут представлены, крайне вредны и послужат только для разжигания жюри.
— А как вы думаете, что это за доказательства, мистер Найт?
Найт поежился от этого, и ничего не вылетело из его рта.
Фельдман повернулся к Ребекке.
— Мисс Лайонс, — сказал он, — вы можете объяснить, что здесь происходит?
Она широко улыбнулась и положила руки себе на колени.
— Конечно, ваша честь. Видите ли, это DVD-диски с компьютера мистера Бруссара. Они показывают его различные сексуальные завоевания за три года до его смерти.
Фельдман откинулся назад и громко присвистнул. Он смотрел то на Ребекку, то на Найта, и выражение лица Найта говорило ему, что он все еще не понимает всей истории.
— Это доставляет вам дискомфорт, мистер Найт?
Найт покачал головой.
Фельдман снова повернулся к Ребекке.
— Хорошо, мисс Лайонс, если предположить, что вы говорите правду, какова доказательная ценность этих видео?
— Что ж, ваша честь, — сказала она, наклоняясь вперед и заговорщицки шепча, — в подавляющем большинстве видео явно изображен секс, который носил очень принудительный характер.
Фельдман приподнял брови и бросил взгляд на Найта. Но Найт по-прежнему молчал.
— Вы не согласны с характеристикой этих видео мисс Лайонс, мистер Найт?
— Нет, ваша честь.
Фельдман кивнул. Вернувшись к Ребекке, он продолжил:
— Есть еще что-нибудь, или вы собираетесь заставить меня вытаскивать это из вас по крупицам?
Ребекка бросила презрительный взгляд на Найта, прежде чем заговорить.
— Только это, ваша честь, — сказала она, поворачиваясь к судье, и в ее глазах плясал огонь. — У мистера Найта были эти видео, и он совсем не пытался их предъявлять.
Съежившееся тело Найта подтвердило судье Фельдману, что это правда.
— Ты шутишь надо мной, верно, Боб? — сказал он Найту. — Ты преследуешь обвинение в убийстве, в котором мы получили уведомление, что они собираются в качестве оправдания использовать самооборону от изнасилования, а ты не потрудился перелистать видео, на которых изображена жертва — и теперь я использую этот термин с осторожностью — имеет долгую историю принудительного секса?
— Но ни на одном из них, ни разу не показана ответчица, ваша честь, — взмолился Найт. — Они не имеют отношения к этому делу, потому что не доказывают, что она стала жертвой такого принуждения.
— Да ладно, прокурор, — прогремел Фельдман. — Вы знаете лучше всех, что они явно имеют отношение к рассматриваемому вопросу, и защита имела конституционное право на их получение. И у вас было конституционное — и этическое — обязательство передать их ей.
— Но они у нее уже есть, судья, — взмолился Найт. — Там, где они уже есть, нет ущерба.
Фельдман на мгновение задумался.
— Итак, никакого ущерба, никакого фола. Это ваш ответ?
Найт кивнул.
Фельдман повернулся к Ребекке.
— Мисс Лайонс, он хорошо заметил. Если они у вас уже есть, в чем же вред?
— Ущерб, ваша честь, заключается в том, что он показывает, что он спрятал от нас самые важные улики этого дела. И вы не знаете, когда мы их получили. Если бы это случилось лишь вчера — а это, кстати, так и есть, вчера я впервые смогла полностью просмотреть все эти записи — тогда как я должна подготовить защиту, если они позаботились о том, чтобы скрыть все улики, важные для моей защиты? О нет, ваша честь, мы явно потрпели ущерб.
Фельдман кивнул.
— Я могу дать вам отсрочку, разрешить внести поправки в ваш список свидетелей, если вы хотите. Тогда мы все еще можем продолжить.
— А откуда мы знаем, что он не скрывает других улик, ваша честь?
Фельдман повернулся к Найту.
— Боб, еще какие-нибудь сюрпризы для мисс Лайонс?
Найт колебался.
— Нет.
Фельдман перегнулся через стол и посмотрел на прокурора.
— Это ваш последний шанс раскрыться, — сказал он. — Если я найду еще какие-нибудь доказательства, утаенные ненадлежащим образом, то сделаю частное определение о нарушениях закона в ходе судебного процесса.
Найт минуту помолчал.
— Мы ждем, — сказал Фельдман.
— Нет, больше ничего нет.
Фельдман уставился на прокурора, понимая, что он лжет. Затем он посмотрел на Ребекку и увидел улыбку на ее лице. Она тоже знает, что он лжет, и собирается это доказать.

Светик — моя двоюродная сестра. Поездка на юг

Бармен. Серия 19: Выбор

Чувственная поездка в Петербург. Часть 5