более красивой девушкой, чем я ожидал, особенно хорошо выглядевшей в белом платье, в венке из роз на ее изящной головке и в алых чулках, которые прекрасно подчеркивали ее прекрасные стройные ноги. Речь Пьера сводилась к тому, что, когда женились лесник Жюль и младший егерь Антуан, монсеньор был рад оказать честь побывать на церемонии, обнять невест и затем самолично лишить их девственности. Мало того, виконт был рад выразить свое восхищение тем удовольствиям, которое он получил от любовных прелестей молодых женщин, сделав каждой из них по хорошему подарку для ведения домашнего хозяйства. И когда родился первый ребенок, дворянская честь их хозяина заставила его заявить, что он будет платить за его содержание разумную сумму. Поэтому Пьер почтительно хотел спросить меня, не окажется ли он и его невеста столь же достойны моего внимания, как Жюль и Антуан во время их бракосочетания. Он добавил, что я был очень щедр, послав им деньги, но он и его невеста сочтут за великую честь, если я лишу ее девственности и положу начало хорошему ребенку, который по имени и закону будет принадлежать Пьеру, но на самом деле будет моим и, несомненно, будет обеспечен должным образом.
Все это поразительным образом пощекотало мое воображение, особенно когда Пьер вывел вперед свою молодую жену и спросил, нахожу ли я ее очень милой. Конечно, она выглядела чрезвычайно прелестно, очень мило краснела. Но ее муж, по-видимому, был полон решимости довести дело до критического состояния, потому что, стоя передо мной, он схватил ее одежду и, подняв ее одним махом, продемонстрировал ее обнаженные прелести во всей их красе. Юный плут хорошо все рассчитал и обратил мое внимание на округлость ее бедер, размер и упругость грудей, длину ног, нетронутость пушистой дырочки и девственную чистоту ее щелки. Нинон отнеслась к этому показу вполне благосклонно, явно желая получить одобрение не только своего молодого мужа, но и меня, своего господина и хозяина.
— Совершенно верно, монсеньор, — воскликнул он, увидев, что я расстегиваю штаны, — уверен, вы никогда в жизни не вонзали свое орудие в более красивую молодую жертву. Как же вы желаете ею овладеть?
На это я ответил, что, по моему разумению, коленопреклоненная поза подойдет ей больше всего, и если она все еще невинная девушка, то это самый лучший и легкий способ для меня пробиться сквозь ее девственный барьер. Сказано — сделано. Две или три диванные подушки, брошенные на ковер, — это все, что потребовалось, чтобы сделать роскошное ложе. Молодая невеста, не колеблясь, тотчас же заняла место на подушках, приняв нужное положение, к великому удовольствию своего довольного и благодарного мужа, а также к удовлетворению своего господина. Уверяю вас, ее белоснежный задок оказался настолько прекрасной и упругой опорой для моего живота, что вопрос о том, девушка ли она еще или нет, меня уже нисколько не занимал.
Она, конечно, была очень тугой, но мне удалось проникнуть в нее прямо по самые яйца в ту самую секунду, когда я сделал первый толчок. Она не только не выказала никаких признаков боли, но и судя по тому, как она извивалась и крутила своей большой, округлой, твердой попкой, постаралась продемонстрировать самое настоящее удовольствие, и наша взаимная радость от совокупления завершилась после очень короткого обмена толчками и ударами. Пьер, который благоговением наблюдал за всем происходящим, в конце заметил, что он сам не мог бы трахнуть ее лучше, и решил, что я определенно сделал ей ребенка. Я разубедил его в этой идее, поскольку, да будет вам, уважаемые леди, известно, что позиция левреткой, в которую я поставил молодую невесту, не является благоприятной для того, чтобы осеменить девушку. Да и вообще, согласно моему скромному опыту, это невозможно сделать ни в одном из положении, в котором дама отставляет вверх свою заднюю часть. Вы, моя дорогая мадемуазель, — продолжал виконт, обращаясь ко мне, — конечно же, еще ничего не знаете о таких вещах, а ведь знать не помешает, чтобы в какой-нибудь неосторожный момент, когда вы отдадите свои юные девичьи прелести какому-нибудь активному и любимому любовнику, вы не обнаружили неприятных последствий девять месяцев спустя в виде огромного живота.
— Тише, Анрѝ! — воскликнула моя мать. — Эмили еще слишком юная, чтобы в настоящий момент думать о подобных вещах. Для этого еще будет достаточно времени, когда она станет на два-три года старше и выйдет замуж.
— Ну да, конечно, — хмыкнул де Мервиль, искоса взглянув на меня, а после продолжил, — В конце я заверил Пьера, что кто бы ни стал отцом их первенца, я буду крестить его, на что Нинон отпустила мне благодарный реверанс. Я поцеловал ее и сунул несколько монет в руки Пьера, а после позволил счастливой и благодарной паре уйти.
— Подобных историй я мог бы рассказать вам несколько десятков, — продолжал свой рассказ виконт. — Например, как-то раз на охоте меня настигла буря, и я укрылся в фермерском доме. Там было три сестры, три очень красивых деревенских девушки. И их мать предложила мне выбрать одну из трех, чтобы развлечься, пока я остаюсь у них и отдыхаю! Очень гостеприимная мадам, не правда ли? Конечно, я не отказался от такого любезного предложения, и поскольку они были одинаково красивы, я выбрал старшую и попросил ее постелить мне постель. Девушка, очень довольная тем, что предпочли ее, а не младших сестер, немедленно повела меня вверх по узкой лестнице, которая вела в лучшую комнату в доме. Идя следом за ней, я убедился, что у нее прекрасная фигура, возможно, чуть грубоватая и мускулистая от тяжелого крестьянского труда и физических упражнений, но, очевидно, обладающая способностью насытить самого похотливого сладострастника, когда-либо страдавшего от неудовлетворенного стоящего члена.
И можете быть уверены, я не зря поднялся наверх с этой прекрасной фермерской дочерью! К своему собственному удовлетворению, — и уверен, что и для ее наслаждения тоже, — я испробовал на ней все свои любовные приемы, начав с того, что усадил ее на край кровати, закинул ее крепкие ноги на свои плечи, а затем вошел в нее по самый корень своим членом, залив своим соком ей живот, и закончив тем, что уложил ее лицом вниз по центру кровати и до конца вонзился в ее узкий задок. Самое интересное произошло, когда мы с Марѝ снова вернулись на кухню. Она выглядела довольно застенчиво, но гордо сияла от всего случившегося, я же выглядел совершенно невозмутимым. Сестры тут же набросились на нее со своими расспросами: «Ну, Мари, как тебе — понравилось? Что его светлость делал с тобой? Тебе было больно? Давай посмотрим!» — ну и так далее.
На все это почтенная мать семейства ответила, что им должно быть стыдно и они должны оставить Марѝ в покое, потому что непослушные девочки задирали ей юбку и осматривали ее воспаленные потайные отверстия. Наверное, чтобы посмотреть, нет ли там крови. Она велела Марѝ сесть, отдохнуть и выпить чашку сидра. Затем она повернулась ко мне и сказала, что, по ее мнению, я хорошо провел время, и что ее дочери очень хорошие девочки, и она гордится ими, но что для господина нет ничего слишком хорошего.
На эту лестную речь я ответил, что чрезвычайно доволен, а силы ее дочери были настолько необычайны, что она буквально вытянула из меня всю мои жизненные соки, и что я очень сомневаюсь, смогу ли я ощутить прилив мужской силы в течение последующей недели. Сказав это, я продемонстрировал ей свой аристократический член, выглядевший, конечно, очень красивым и белым, но весьма удрученно-поникшим. Он, казалось, стыдился того, что делал, и не мог поднять головы. При моем выступлении и показе добрая дама расхохоталась, сказав, что она не зря была замужем двадцать пять лет и что скоро сможет вдохнуть в меня жизнь.
— Поскольку это я отчасти виновата в том, что вы оказались в таком положении, — сказала она, — то дам вам средство, которое вы примените вовнутрь, в то время как моя дочь Сюзетта применит свои волшебные чары вовне. Сюзетта! Вытащи руку из-под юбки своей сестры и подойди сюда. Встань на колени перед господином виконтом, возьми его член в рот и хорошенько пососи.
После она достала из темного шкафа пыльную бутылку и наполнила большой бокал. Что это был за ликер, я не знаю, но он оказался очень жгучим, однако вполне приятным на вкус.
Вот только его действие оказалось совершенно необычайным и почти мгновенным. Через две минуты я буквально воспрял, а через десять — был уже на грани кипения и в таком состоянии, что Сюзетта, чрезвычайно гордая результатом, который, по ее мнению, всецело зависел от ее собственных усилий, вынула изо рта мое прекрасное красно-белое орудие и воскликнула:
— Ну что? Разве я плохо справилась?
— Вы отлично справились, моя милая Сюзетта, — перебил я ее, — и теперь ваш долг — избавить меня от восхитительной твердости, которую вы так искусно создали. Давайте-ка, вы ляжете на столе, свесив ноги через край.
— Конечно, монсеньор, — ответила послушная девушка, улыбаясь, и немедленно заняла требуемое положение.
— Я знаю, что вам нужно, месье, мы с Жанеттой будем помогать вам, как конюхи помогают жеребцу с кобылой.— продолжала Эмили, оглядев нас, круг своих внимательных слушателей, — вы можете догадаться, судя по моему присутствию здесь, среди вас. Кризис в моей судьбе должен был наступить вскорости.
На следующий день, около полудня, пришло сообщение для моей матери. В нем говорилось, что ее тетя, очень богатая пожилая дама, живущая примерно в шести милях от Парижа, умирает, и срочно просит ее приехать. Моя матушка возлагала большие надежды на свою престарелую родственницу, поэтому, хотя она очень не любила покидать Париж в любое время, а особенно сейчас, после помолвки с Анрѝ де Мервилем, она с неохотой, но быстро подготовилась к отъезду. Она написала записку для Анрѝ, в которой сообщила ему о необходимости прервать их встречи, и умоляла его встретиться с ней на следующий день. Меня, конечно, в тот момент дома не должно было быть. После этого она ушла.
Не прошло и пяти минут после ее отбытия, как я увидела, что карета виконта подъехала к нашему подъезду, и, прислушавшись, услышала, как

Любительница спермы

Алкоголики в подезде. Часть 1

История без будущего