мужские руки на теле её не очень-то беспокоили. Все равно лучше, чем в общаге.
*
Если бы кто спросил Натаху, зачем она согласилась на такое откровенное безобразие, вряд ли бы девушка смогла внятно ответить. Ну, во-первых, она совершенно не боялась фотографий, как компромата на себя в руках Витьки. Во-вторых, не думала, что эти фотографии — что-то из ряда вон выходящее. В общаге дружки её соседок частенько притаскивали «на посмотреть» пачки многократно переснятых черно-белых фоток, купленных явно в поездах дальнего следования у цыган или глухонемых торговцев всякой всячиной. Любопытная, как все женщины, Натаха, конечно, разглядывала их. И полностью разочаровалась в моделях. Ей показалось, что почти все они в подметки ей не годятся ни по фигуре, ни по лицу. А кроме того, на нескольких снимках мужчины со смехом указали невнимательной девушке на явные признаки местной жизни — подстеленные газеты, отечественные журналы с обложками прошлых годов, мебель, далекая от импортной. «Значит, кто-то позирует для таких фоток», — подумала еще тогда Натаха. А тут — своему же парню, на память, без показа на сторону... Да и просто любопытно и завораживающе посмотреть на себя как бы со стороны, как она выглядит без одежды.
А спустя год Витька сподобился и оформил с Натахой давние отношения в ЗАГСе, а его папаша, пользуясь связями в райкоме, выбил надоевшему хуже горькой редьки сыночку комнату в старой коммуналке. Вот тут замужняя теперь женщина в полной мере оценила влияние на мужчин порнографии. Насмотревшись старых фотографий и, видно, вспоминая при каких обстоятельствах они были сделаны, Витька набрасывался на жену с яростью новобрачного, впервые дорвавшегося до женского тела. Скрываться и вести себя потише, как постоянно требовали свекор со свекровью в доме Витьки, где они жили первые пару месяцев после регистрации в ЗАГСе, теперь было не нужно.
Из мебели в комнате у них был лишь старый надувной матрас и такая же подушка, подарки от свекра, заядлого рыбака. Ну, и еще немного постельного белья, горкой громоздившегося в углу на стуле. Вся верхняя одежда украшала собой вбитые в стену гвозди.
Вот так они и сидели как-то раз в пустынной комнате под голой лампочкой, распивая принесенную Валеркой бутылку «Кавказа». Вторая ждала своей очереди на подоконнике. Потом Валерка встал, разминая чуть затекшие ноги, и попросил, глядя на Натаху в тоненьком коротком халатике на голое тело:
«Ребята, может, вы потрахаетесь, а я вздрочну? Давно уж не кончал...»
И Витька неожиданно не только для всех, но и для самого себя возмутился:
«Ты что? Хочешь на мою жену голую поглазеть? Да еще как я её трахать буду? Сдурел?»
Почему его так переклинило по пьяному делу, он и сам бы сказать не мог. Ну, разве что из-за того, что после посещения ЗАГСа они с Ташей ни разу не демонстрировали себя старому другу, как регулярно случалось до этого события. Но не из-за каких-то принципов, просто уже женатым необходимости тайком уединяться в его комнате не было, да и не складывалось как-то.
«На вон, возьми, посмотри и подрочи!»
Витька пьяно захихикал и кинул в сторону друга толстый черный пакет с натахиными фотографиями. Валерка обижаться не стал, видно, сперма уже давила на уши, не до обид. Он быстро встал на колени перед надувным матрасом, разложил на полу веером с десяток фотографий и, расстегнув ширинку, извлек начавший крепнуть член. Искоса поглядывая то на снимки, то на живую модель, сидящую перед ним поджав под себя ноги, Валерка спросил у замужней женщины:
«Натаха, помнишь, как ты...»

Кайла

Мамины подруги

Моя невероятная новая секретарша