ей 12 легких ударов, после чего отложила плетку на стол и вернулась к соскам, при этом прошлась дорожкой поцелуев по нижней части спины, постепенно спускаясь к колечку ануса. Там мой натренированный язычок начал выписывать круги и губы аккуратно прихватывали кожу. Пальцы продолжали то нежно, то грубо ласкать соски. Юлька была на грани, она текла и молила, что хочет еще, и сильнее. Но я отстранилась и продолжила с плеткой. Юлька уронила голову на стол, и мне показалось, что она плачет.
— Считай. Хриплым голосом вперемешку со слезами Юлька насчитала 15 ударов, последние были уже на грани настоящей боли. Тогда я взяла ее за волосы и повернула лицом к себе и снова начала ласкать соски и клитор, уделяя больше внимания соскам. Ее тело вздрагивало и дергалось, и она еле держалась на дрожащих ногах. Я текла как сумасшедшая, когда мне показалось, что девочка на грани я впилась в сосок грубым поцелуем, а другой сжала пальцам, Юлька вскрикнула и кончила, практически упав на меня. Я положила ее разогретой попкой на стол и стояла рядом, глядя по длинным волосам.
— Видишь, ты можешь кончить просто от ласк сосков.
— О, да. Это было ни с чем не сравнимо. — она медленно приходила в себя, потрогала ноющие соски, горящую попку.
— Как мне вас поласкать, чтобы доставить удовольствие. Все, что захотите. Я... я... я вас люблю. И Юлька просто вырубилась. Я дала ей время отдохнуть, заварила себе чай, удовлетворила себя, глядя на ее юное тело на столе.
— Ну, что моя развратная красавица, ты готова к серьезному наказанию?
— Я немножко боюсь, что не выдержу. Но да, я готова.
— 40 розг тебе на сегодня будет достаточно, а в перерыве я нашла тебе еще одну небольшую экзекуцию, пока ты спала. Так что сладкое закончилось, теперь только боль. На колени. И не ныть. За что тебе положены розги? Юлька мигом оказалась на коленям передо мной: — Я вела себя отвратительно с родителями, не звонила, не помогала им. И за это меня следует серьезно наказать. Розгами. По голой попе. — смущаясь добавила девушка и покраснела. Раздвигать ноги передо мной она не стесняется, а сказать про попу — вся красная. Какая стесняшка. Она сама принесла поближе вазу с заготовленными вымоченными в соленной воде розгами. Голая девушка ждала команды лечь на лавку. Сначала она сама стянула лодыжки тугим бондажем, затем я также закрепила запястья.
— Сегодня без кляпа, будешь считать. Ложись давай попой кверху. Чтобы было удобнее сечь, на лавку положили валик из большого полотенца. Так попка была более удобно расположена для удара прутом. Спину, руки и ноги я крепко привязала к лавке, волосы убрала на один бок, чтобы видеть лицо наказуемой. Свист прута не идет ни в какое сравнение с ремнем или плеткой. Один свист уже внушает страх. Когда первый прут опустился на попку, из Юлькиного рта вылетел непроизвольный вскрик боли. — Один. И на попе появилась первая красная полоса. Я старалась класть полосы ровно рядом, но иногда дважды попадала по выпоротому месту. На десятом ударе Юлька рыдала в голос, но старалась считать и пощады не просила, только отчаянно виляла попой. Я порола медленно, давая ощутить каждый удар, ведь боль от удара растекается по попе не сразу, а как бы с небольшой задержкой. И через несколько секунд даже больнее, чем когда удар наноситься. Слезы текли градом, каждый удар — попытка вырваться и вскрик. На 18 ударе Юлька начала хаотично вилять попой стараясь уменьшить боль или вырваться.
— Детка, расслабь попу и принимай наказание достой. Косячить же ты умеешь. Я погладила ее прутом по спине. — Ты же знаешь я могу и штрафные удары прописать непослушной девочке. Юлька постаралась успокоиться, но ягодицы все равно дрожали от боли. Я нанесла последние удары поперек первых, вызвав новую волну слез и виляний задом. — Вот теперь все. Первую часть ты получила. Обычно после такой порки детки обдумывали свои проказы в углу на горохе. Я подумала, что тебе тоже немножко не повредит. Юлька понимала, что действительно наказана заслужено, поэтому сползал с лавки, когда я ее отвязала и встала на колени на горох. Сама положила руки за голову, оттопырила исполосованную попку и продолжала рыдать в три ручья. Через положенные пятнадцать минут, я подошла к ней, погладила по голове.
— Что чувствуешь?
— Что я сделаю все, чтобы с розгами больше не сталкиваться. Я этого второй раз не вынесу.
— Да? Ты забыла, что тебя ждет вторая часть вечером? По исполосованной попе это будет еще более впечатляюще.
— Пожалуйста, что угодно, только не розги. — она обняла мою ногу.
— Зайка, залуженное наказание надо получить сполна. Так что одевайся, давай пообедаем. И нас ждет еще одна встреча. Юль натянула юбку, поморщилась и натянула трусы. Но они завили на свежие полоски на попе, поэтому она их сняла и решила идти в ресторан с голым низом.
— Иди сюда. Я задрала ее юбку и опять нагнула над столом. Обработала поверхность обеззараживающим средством и смазала заживляющей мазью, затем натянула на нее хлопковые трусы, чтобы мазь не испачкала платье. Юлька поднесла мою руку к губам и поцеловала.
— Спасибо за порку. Мне очень больно, но в процессе наказания я многое понимаю. Мы вкусно поужинали, а после к нам в номер пришла косметолог для Юльконой депиляции. — Зайка, мне не нравится твоя мохнатая промежность. Это косметолог, она сейчас сделает тебе депиляцию горячим воском, после чего твои ножки, подмышки и лобок будут долго приятными на ощупь. Но процедура не самая приятная, так что воспринимай ее как часть твоего сегодняшнего наказания. Хотя я хочу к косметологу раз в месяц и не считаю это таким уж ужасным. Так что снимай платье, и ложись на стол. С чего начнем? Косметолог была заранее предупреждена, поэтому даже голову не повернула, только продолжила раскладывать свои инструменты и поставила разогреваться воск. Далее я несколько часов наблюдала, как Юлькино тело покрывают горячим воском и как очередная полоска шерсти исчезает с ее тела.
Особенно приятно было смотреть, как косметолог просит девушку развести ножки, чтобы убрать волосы с половых губ. А затем как Юлька встает раком и раздвигает ягодицы на столе, и как вокруг ее ануса намазывают янтарную вязкую гущу воска и как алый цвет не сходит с ее щек от того, что она течет, от того что косметолог это видит и от того что я смотрю, как ее киску трогает другая женщина. Судя по опущенным глазам косметолога она тоже чувствовала атмосферу соблазна, но профессионализм не позволил ей никаким образом показать свои эмоции. Косметолог ушла, а я позвала Юльку на диван, укрыла нас пледом и начала нежно поглаживать, аккуратно целовать, щекоча кожу теплым дыханием, ласкать языком шею, руки, обнаженные плечи. Она доверчиво прижалась ко мне и расслабилась. И отвечала мне такими же нежными ласками. Так мы нежились какое-то время.
— Лапушка, пора на лавочку. Юлька смотрела на меня такими глазами, что камень бы заплакал.
— Детка, я хотела выпороть тебя привязанной к столу с выставленной попкой, но в качестве смягчения могу разрешить еще раз полежать на лавке. Так что? Лавка или стол?
— Лавка, — горько вздохнула провинившаяся девушка. Тогда неси розги, покрепче завязывай ножки и подставляй свою сладкую попку под розги. Детка, вот именно сейчас по поротой попке ты почувствуешь, что такое настоящая боль от наказания и почему тебе не захочется нарушать правила. И сейчас кроме счета, я хочу, чтобы ты говорила спасибо за наказание. Ты должна это не просто механически повторять, а сама понять и осознать. Руки в этот раз я привязала к ножкам, каждую отдельно. После каждого удара, Юлька кричала:
— Спасибо, один, ах, большое спасибо, два, ай, спасибо, три, уууиий, ай... Сначала это были злобные и ироничные вскрики, но скоро слезы, счет и спасибо стали хриплыми и абсолютно искренними, так словно боль изгоняла обиду и злобу из ее голоса и оставляла место только покорности и осознанию, что она это заслужила, что это не секс-игра, а реально наказание. После 20 удара я сказала: — Мне кажется, ты еще не все прочувствовала и первые удары пошли не в прок, поэтому вот тебе еще парочка штрафных для закрепления материала. Юлька, продолжая плакать взахлеб, только выдохнула спасибо, но искренне. Казалось, что она действительно приняла власть над собой и перестала сопротивляться боли. Когда я закончила, я погладила ее по голове по спине.
— Молодец, девочка, ты все вытерпела, надеюсь, розга будет применяться только в крайнем случае. Я повернула к себе ее заплаканное лицо и поцеловала в мокрую от слез щеку. Она поймала мои губы и жадно начала целовать меня, словно понимая, что все страшное позади, и что она теперь хорошая девочка. — Сегодня можешь полежать на лавочке свои 15 минут, а потом сказать мне, что ты поняла. — Спасибо.

Семейный подряд

Телепорт. Часть 5: Единолюбцы

Как моя жена у пацанов велосипед забирала…