даже стандартам бездомного. Когда мы приехали, это было даже хуже, чем мои ожидания. На самом деле, дом настолько обветшал, что я удивлялся, как он соответствует городским законам. Как и прежде, дуэт покинул автомобиль, но быстро вернулся.
— Дверь заперта, и никто не ответил, — объяснила Триш, хотя мне было интересно, как сильно они старались.
— Что дальше? — спросил я.
— Слушай, просто езжай на пересечение улицы Мартина Лютера Кинга и шоссе. Там есть несколько мест, — предложила она.
Триш была права, в этом месте было несколько отелей, три, если мне не изменяет память, но они относились к бизнес центру, и я задавался вопросом, как нас там встретят? Понятно же, что в первом месте, которое мы попробовали, им прямо заявили, что не предоставят комнату Джерри, независимо от того, кто заплатит.
— Я здесь больше не останусь, и ты, конечно же, нет, — сказал я ей.
— Наверное, попробую дальше, — вздохнула она.
— Смотри, они все будут одинаковыми, а я устал. Давай просто пойдем домой, — сказал я, принимая поражение.
На лице моей жены мгновенно появился облегченный взгляд, и она сказала:
— Спасибо... это всего лишь на одну ночь.
***
Мы прибыли в наш дом сразу после девяти и неуклюже пробрались внутрь, когда я помогал Джерри нести его вещи. Триш, вечная хозяйка, провела его в гостевую комнату и предложила постирать его вещи. К моему удивлению, он не протестовал, и к еще большему удивлению согласился принять душ. Показав ему расположение вещей в ванной, она загрузила стиральную машину и присоединилась ко мне на кухне, где я готовил напиток.
— Это не будет так уж плохо, — сказала она.
— Ладно, — ответил я, а потом, вспомнив ее колкие слова, добавил: — У меня есть сердце.
— Не всегда, — ответила она, взяв вино, которое я ей налил.
Джерри оставался в душе долгое время, что, как по мне, было хорошо, и когда он, наконец, вышел, то был одет в мои фланелевые пижамные штаны и одну из моих футболок.
— Хочешь что-нибудь поесть или выпить? — спросила жена.
— Водки, если она у вас есть, — ответил он своим густым голосом, занимая место в конце дивана.
— С чем? И что будете есть? — уточнила она.
— Ничего... только водку, — ответил он.
Триш ненадолго вышла, а когда вернулась, то держала в руке бокал для хайбола, который, как я видел, содержал несколько сантиметров алкоголя. Я мог сказать, что она целенаправленно избегала зрительного контакта со мной, без сомнения беспокоясь, как и я, о том, что может сделать пьяный бездомный.
По телевизору шел баскетбольный матч, и он, казалось, был рад смотреть и пить, пока тот не завершится.
— Мне нужно подымить, — объявил он и начал вставать.
Он исчез по коридору, но вскоре вернулся с измятой сигаретой между пальцами.
— Лучше выйди на улицу. Триш не пускает в дом с сигаретой, — сказал я, когда в другой руке у него появилась зажигалка.
— Там холодно... все будет нормально, — заявила она.
Мужчина быстро закурил и долго затягивался, а когда дым наполнил комнату, я присмотрелся к нашему ночному гостю.
Я догадывался, что ему было за сорок, ростом — под метр девяносто и весом не более семидесяти килограмм. У него были седые волосы, которые теперь, после недавнего душа, доходили почти до плеч. У него была щетина, что означало, что время от времени он бреется, и на его теле не было никаких явных татуировок, что показалось мне несколько странным, однако самым интересным элементом его внешности были его глубоко посаженные глаза, которые указывали на жизнь, проведенную в трудностях.
Сигарета скоро закончилось, но зловоние осталось. Джерри вернулся на свое место на диване и быстро опустошил остаток водки, и как только он поставил пустой стакан на журнальный столик, моя жена встала, чтобы снова его наполнить.
Я извинился, вышел на кухню, где она наливала алкоголь, и спросил:
— Это разумно? Поить его водкой?
— Всего лишь одна ночь. Пусть ему понравится, — ответила она, умоляюще глядя на меня.
— Ты мне должна, — сказал я.
— Не после твоей вспышки, — возразила она, но по ее взгляду я понял, что она совсем не злится.
Мы вернулись к гостю и опять расселись. Триш попыталась вовлечь его в разговор и узнать о его прошлом и семье, но это потребовало огромных усилий, и в конце концов, она сдалась.
— У вас есть бумага... и карандаш? — вдруг спросил мужчина.
— Конечно, — с готовностью ответила жена, радуясь, что налаживается какое-то общение.
Не спрашивая причины, она вышла из комнаты и вскоре вернулась с несколькими листами бумаги для принтера и недавно заточенным карандашом. Джерри взял журнал со стола, положил сверху бумагу и начал двигать карандашом, но никто из нас не видел, что он делает. Вместо этого мы сосредоточились на телевизоре, потягивали вино и время от времени бросали вопросительные взгляды друг на друга.
Минуты шли, и хотя я был заинтригован действиями этого человека, я устал и собирался предложить пойти спать, когда он вернул журнал на стол и протянул Триш лист. Я увидел, как ее глаза расширились, а изо рта вырвался судорожный вздох, когда она осмотрела его. Затем она встала и подошла ко мне, протягивая лист, а сама присела рядом. Не зная чего ожидать, я также был удивлен, когда увидел, что мужчина сделал детальный эскиз моей жены, сидящей в кресле. Без сомнения, он показал очень талантливую руку, и единственным недостатком, который я мог заметить, был распахнутый верх ее пижамы.
— Действительно хорошо, — искренне сказал я, глядя сначала на Триш, а затем на Джерри.
— Удивительно, — присоединилась моя жена.Как ни странно, наш недавно обнаруженный художник не показал никакой внешней реакции на похвалу. Скорее, это выглядело, как если бы он с уверенностью ожидал получить ее.
— Вы учились... очевидно, — сказал я, желая теперь, чтобы мужчина что-то сказал.
— Да, очень много... — ответил он.
— Расскажите нам. Где это происходило? — уточнила моя жена.
— В основном, на восточном побережье... немного в Европе... — ответил он.
— А когда? — спросила Триш, недовольная расплывчатостью ответа.
— Много лет назад. Я больше не рисую... не так много возможностей, — сказал он.
— Ну, вы очень талантливы, — сказала она, в то время как его взгляд стал меланхоличным.
В комнату вернулась тишина, а я часто бросал взгляд на эскиз в моих руках. Когда Джерри выпил свой второй стакан водки, Триш опять наполнила его, обновив и наши. Она вернулась к месту рядом со мной, а Джерри, выпив напитка здоровья, взял журнал, бумагу и карандаш и снова начал рисовать. Мы замерли в ожидании, пока он работал, зная теперь, что его случайные взгляды на мою жену имели художественную цель. Двадцать минут спустя он закончил и вручил мне эскиз, на котором был изображен профиль Триш с таким же вниманием к деталям. Я показал его ей, что вызвало широкую улыбку, а затем положил себе на колени, зная, что оба эскиза мы никогда не выбросим.
— Оба красивые, — заявил я.
— Красота в предмете, — ответил он, и я заметил, что моя жена слегка напряглась.
— Это правда, — согласился я, наслаждаясь ее внезапным дискомфортом.
Последовал очередной период молчания, который был прерван, когда моя жена спросила:
— Вы учились на портретиста? Это ваша специальность?
— Я изучал и это тоже, но мои предпочтения в другой области, — ответил он.
— В какой? — подхватила она.
— Обнаженная натура, — без колебаний ответил он.
Его послание на мгновение ошеломило нас, хотя для этого не было никаких оснований, поскольку обнаженная натура, безусловно, была законной и широко принятой формой искусства.
— Когда вы в последний раз рисовали... или писали? — спросил я.
Впервые, с тех пор как мы встретились, он проявил эмоции, посмеявшись несколько секунд, прежде чем ответить:
— Давно. Там не было много... вдохновляющих предметов.
— Полагаю, что нет, — ответил я и заметил, что теперь его взгляд остановился на моей супруге.
Потребовалось некоторое время, чтобы осознать, а потом до меня дошло, что он очень хотел нарисовать мою жену голой. Эскизы, которые он сделал, должно быть, разожгли его аппетит или что-то вернули ему, потому что теперь в выражении его лица сквозил явный энтузиазм. Эта мысль была сумасшедшей, вызванной еще более странными обстоятельствами. Одно дело — пойти в известную студию с практикующим художником, который имеет звездную репутацию, но мы-то имели дело с бездомным, хотя и очень талантливым художником.
Взгляд, брошенный на Триш, сообщил мне, что она не подозревает о его к ней интересе. Мне приходилось сдерживать улыбку, наползающую на лицо, когда я задумал немного подразнить ее. Особенно, учитывая все, что произошло в тот вечер, и тот нагоняй, что я получил. Наблюдение за ее первоначальной реакцией было забавным, и через несколько дней я смогу напомнить о ней и насладиться ее дискомфортом. Чем больше я обдумывал это, тем больше чувствовал, что она мне должна.
— Может быть, вы могли бы найти кого-нибудь. Вы слишком талантливы, чтобы игнорировать... ну, знаете... быть художником, — сказала она, обеспечивая идеальную подводку, если я решусь.
— Как насчет вас? — выстрелил в ответ Джерри.
По правде говоря, это была смелая просьба, совершенно неуместная и, несмотря на все мое умственное планирование, она застала меня врасплох. Я поперхнулся вином, и пришлось собрать все силы, чтобы не выплюнуть его через всю комнату. Однако моя реакция была далеко не такой энергичной, как у моей жены. Она громко ахнула и удивленная, практически вскочила со своего места, прежде чем посмотреть на мою реакцию. Я знал, что она ожидала, что я разозлюсь и, возможно, выброшу мужчину на улицу, поэтому, когда увидела, что я контролирую себя, на ее лице появилось смущенное выражение.
Удивительно, как быстро временами может работать мозг, за несколько секунд я обработал полученную информацию. Вопрос бездомного снял груз с моих плечь, и я стал свидетелем шоковой реакции моей жены. Теперь я могу на досуге практически без риска начать стебаться над ней. Это была хорошая ситуация, но теперь, когда все карты были в игре, я решил подтолкнуть еще немного.
— Он — хороший художник, — бросил

Мамины подруги

Совращение племянника

Мужская душевая