самой желанной на земле женщины по имени Марина. Что я вытворял с ней, сначала в фантазиях, а потом и в коротком сне. У меня в армии были даже поллюции, это когда просыпаешься кончивший во сне, я вобщем то и онанировал, чтобы их предотвратить. Вобщем я был в предвкушении наступившего сегодняшнего дня.
С утра я с наслаждением проорался, маршируя до столовки — песня была про нашу боевую машину с ракетой быстрой и точной. А потом меня Влад повел к швее в ее владения в соседней казарме. Она показалась мне еще красивее, на лице ее было больше косметики. Длинный нос украшал ее лицо, и вообще все недостатки казались замечательными. Передо мной была женщина, живая, теплая и, как мне показалось добрая. После сотворенного с ней в моих фантазиях, она казалось мне уже родной какой-то. Но тем не менее:
— Рядовой Ковалев в Ваше распоряжение прибыл.
Влад поморщился, Марина улыбнулась и осадила меня:
— Формальности отставить, здесь мои владения, меня зови Марина. А я тебя буду звать Олег. — потом добавила зачем то, — мы здесь одни, никто нас не контролирует.
И снова посмотрела мне в глаза. «Что ж такое, зачем так провоцирует меня» — мелькнуло у меня в голове. Влад быстро ушел, надо было пару человек, получивших деньги, отвести в чипок (ларек с продуктами на территории учебки), а это миссия почетная по причине откатываемой сержанту доли продуктов. И мы действительно остались одни.
— Мне нужно форму подогнать на майора Володина. Он у нас высокий, широкоплечий красавец. Прям, как ты, — она оглядела мою фигуру, — самого его сюда не загонишь, вот я и подобрала подходящего солдатика. Быстро закончим, попьем чай с конфетами.
Она улыбнулась мне и пошла к столу с принадлежностями.
— Ты в кальсонах?
— Ну да, а брюки тоже подгонять будем? — я с ужасом подумал, что плавки не надел, блядь чем я думал, когда шел.
— Сегодня китель нужно подогнать, но если все пойдет хорошо, то и брюками займемся. — мне в ее словах и интонации чудился какой-то намек.
— Ты откуда вообще? Кем работал, учился? — она легко повела разговор, а я перестал зажиматься, успокоился и стал довольно гладко вести беседу про родной Ленинград, про институт, про романтику, белые ночи, разводные мосты. Язык у меня подвешен хорошо и я разговорился, пока она ходила вокруг меня, обмеряла меня и скрепляла какие-то складки на кителе иголками. Она была одета в защитного цвета рубашку и штаны военного образца — видимо, так ей было удобно работать, в юбке не наприседаешься. Когда она отходила я жадно ощупывал взглядом ее фигуру. Высокая, стройная, со сладкой попкой. Член снова зажил своей жизнь, мое лицо слегда покраснело, но я владел собой хорошо и продолжал развлекать ее разговором.волосы, на гибкую спинку, думал о завтрашнем дне. И член мой стоял у всех на виду, несмотря на все мои усилия по его укладке. По приходу зашел к Владу доложиться, он оценил мои страдания, порасспрашивал, посмеялся, что мучения продолжатся завтра. А я думал о Марине. Она высокая и стройная (что она страшненькая на лицо, я уже забыл) и этот коротышка, что у них общего. У них разница в полторы головы, да больше! Ну допустим, они прапорщики и их тянет друг к другу по зову прапорщицкой крови, или, может, есть секретный указ прапорщицам выходить замуж за прапорщиков? Или он, как старший прапорщик, приказал, ну она и пошла. Чем он ее держит, тут ведь в части мужиков офицеров полно. Чего он делал в соседней комнате, он же, не швея и даже, блядь, не прядунья? Почему она сказала в самом начале, что мы одни? Вобщем вместе с членом еще и голова была нагружена до предела, но член конечно больше. Похотливые мысли одна за другой захлестывали меня. Что я только мысленно с ней не проделал, а обещание забрать меня завтра я вообще в пылу возбуждения воспринимал как точное обещание отдаться мне во всех позах и во все отверстия.
Наступило долгожданное утро. «Ракета быстрая и точная» донесла меня песней в столовую и обратно. Марина сама пришла за мной в батарею. Я старался быть максимально официален и соблюдать все формальности в общении. Член выбивался из этого контекста, он и до сих пор, по прошествии многих лет, меня подставляет — я с улыбкой представляю, что будет в морге, если патологоанатом окажется симпатичной женщиной, но они слава Богу, все мужики. Солнце светило уже вовсю, разливалось по плацу, начиналось настоящее лето. Я шел за Мариной, щупал ее во всех видимых и воображаемых местечках, совершал с ней интенсивный половой акт сзади. Мы прошли в ее кабинет, я остановился, но она не останавливаясь, закрыла дверь на ключ, взяла меня за руку и провела в следующую комнату. Это видимо была кухонька, неясно, как она оказалась в распоряжении швеи. В небольшой комнате в углу была раковина, шкаф, стол и несколько стульев, в другом углу мирно гудел потертый холодильник «Юрюзань». Но самое главное было в центре комнаты. На освещенной солнцем полоске пола были брошены два солдатских матраса, застеленные белым казенным бельем и три подушки. Марина на одном дыхании провела меня в комнату, обернулась и посмотрела мне в глаза. Как же она это делала, какие у нее выразительные и зовущие были глаза. У любой женщины есть какая-то фишка, у Марины это был взгляд. Прямой и тянущий на себя взгляд, когда ничего больше не видишь кроме этих глаз, не видишь недостатков ее лица, не можешь оторвать свой взгляд от этих карих окружностей с черными пульсирующими точками.
— Там раковина, приведи себя в порядок, если нужно — сказала она и стала раздеваться. Я не мог поверить своим глазам, она, не спеша, сняла и аккуратно сложила на стул всю свою одежду. Снова обернулась и посмотрела на меня с каким-то новым выражением лица. Беззащитным что ли, и покорно ждущим. Она была некрасива. Но она была красива! Стройные длинные ноги и красивое пропорцинальное им по длине худощавое туловище, маленькая аккуратная грудь с необычно длинными вставшими то ли от холода, то ли от возбуждения сосками. Нежные немного угловатые плечи, длинная тонкая шея. Чистая и светлая, не загоревшая еще кожа. Она была красавица. Она была в расцвете женских лет. Я пожирал ее взглядом, перевел его ниже, лобок был аккуратно и коротко подстрижен, а ноги она перекрестила, ожидая меня, так что святая святых видно не было. Возбуждение захлестнуло меня, сердце заработало чаще, кровь прилила и член мгновенно пришел в боевую готовность, выпирая из штанов. Она босиком подошла ко мне, и глядя мне в глаза, совращая меня своими глазами, протянула руку к члену. Аккуратно и медленно поглаживая его одной рукой, другую она положила мне на грудь. Я вышел из оцепенения и попытался привлечь ее ближе к себе, но она оттолкнула мою руку и опустилась на колени, не убирая вторую руку с члена. Я обалдевший от такого медленного но возбуждающего течения событий стоял и наблюдал, как она расстегнула пуговицы на ширинке штанов, запустила руки в кальсоны и выпустила мой член на свободу. Он стоял во всю длину, розоватый, с толстыми прожилками вен и оголенной головкой. Покачивался перед ее лицом, а она прикрыв глаза, как будто втягивала его запах ноздрями. Я подумал, что мыл его сегодня неоднократно, протирал носовым платком. Но член все равно весь взмок, и с головки свисала ниточка смазки.
— Какой большой, — прошептала она и прикоснулась к нему щекой.
Член свой я считаю вполне средним, ну может, больше среднего, но большой это, думаю, хотя бы саниметров за 20 нужно перевалить. Однако слова и возбуждение этой тридцатипятилетней женщины доставили мне наслаждение. Сам член брал ее за живое, один его вид делал ей приятно, возбуждал. Она не трогала его руками, а касалась его только своим лицом, как будто растягивая наслаждение, прикасалась носом, щеками, губами. А потом ее губы раскрылись и она стала медленно вести колечком губ по головке члена. Тонкие губы ее приятно задели выступ головки и двинулись по стволу, а я почувствовал, как язычок Марины, двигаясь за губами, снизу защекотал уздечку. Когда член уперся ей в горло, она снова посмотрела мне в глаза. Я не отрываясь смотрел на происходившее действо, готовый кончить в любую секунду, не владеющий собой абсолютно. Мной управляли эти глаза и эти влажные губы. А губы тем временем также медленно с наслаждением двинулись назад. Девчонки по пьяному делу во дворе мне сосали хуй несколько раз, хотя в стандартную программу секса это в те времена не входило, но сейчас одно движение Маринкиных губ, порхание ее язычка, а главное ее преклонение перед членом показало мне, что умеет настоящая зрелая женщина. Бывает рядом с красивым мужиком, видишь невзрачную бабенку и думаешь, что он в ней нашел. Но я, пожив немного, понимаю, что секретов в отношениях мужчины и женщины очень много, и разгадать такую пару постороннему невозможно.
Марина, соскользнув губами с члена, тщательно облизала головку своим гибким язычком, почистила ее от слюны и моих выделений и любовалась результатом. Член стал еще больше и подрагивал от пульсации кровли в нем. Она тяжело дышала ртом, губы ее припухли, соски стояли торчком. А главное, я только сейчас заметил, что она теребит себя одной рукой спереди, запустив пальцы второй руки в себя сзади — куда она засунула пальцы мне не было видно. Она облизала губы и прошептала:
— Помоги мне, подержи меня за волосы.
Видимо ей тяжело было держать равновесие, ее уже потряхивало от накрывающего возбуждения. Тело ее стало вздрагивать. Я собрал ее волосы в руку и стал вдвигать член в ее губы так же медленно, как это делала она. Но у меня не получалось медленно, я просто сдержанно ебал ее в рот, стараясь не упираться членом в горло, чтобы не вызвать рвоту. Она успевала действовать языком и сжимать и разжимать губы, изменяя силу захвата члена губами. От движения собственных рук ее трясло все сильнее, она интенсивно дрочила себя с двух сторон, постанывая глухо с хуем во рту. Когда в очередной раз я насадил ее ртом на член, она дернулась и он плотно вошел ей глубоко в горло, а подтянувшиеся яйца легли ей на подбородок, задевая нижнюю губу. Это была последняя капля, я не думая о последствиях и держа ее горлом на своем хуе, со стонами кончал и кончал

Ну и блядь же ты, тетя Наташа. Часть 2

Неудачно заблудилась

Тёщи бывшими не бывают