прислонившись к стене.
— А теперь помочись на меня.
— Ч... Что?!
— Сделай то, что я тебя прошу.
— Но я не могу...
Я не мог поверить в происходящее. Этого не может быть, потому, что не может быть никогда!
— Сделай это, и увидишь, кто я на самом деле.
Я опять услышал в голове знакомый голос:
— Помочь?
В тот же миг я потерял контроль над телом. С ужасом я следил за собственной рукой, которая против моей воли потянулась к ширинке... Струя мочи ударила горничной в лицо, а та открыла рот и начала глотать её. Она подставила ладони ковшиком под подбородок, чтобы ни одна капля влаги не проскочила мимо. Черт, она действительно была сумасшедшей: даже вне присутствия членов этой проклятой семейки она вела себя таким образом! Каким же я был идиотом! Как я мог доверять ей? Пусть даже, я её немного любил, но всё равно, почему я ей поверил? В её глазах появились слёзы и покатились по щекам. Внизу живота стремительно розовело. В тот же миг демон отпустил меня.
— Стой! Прекрати, Наташа!
Наташа упала на бок, содрогаясь в рыданиях. Проклиная себя, я опустился рядом с ней на колени:
— Наташа... Прости меня, я полный идиот...
Она молчала.
— Теперь я понял... Я был таким глупцом. И судил тебя. Судил тебя...
Она всё ещё не отвечала мне.
— Но я люблю тебя. Я понимаю и люблю тебя.
Это привело её в чувство.
— Что?
— Я снова стал собой, и говорю от сердца. Я люблю тебя.
Наташа снова зарыдала и прижалась в моей груди. Молния на косухе расцарапала ей щёку в кровь, но она не обращала на это внимания. Я никогда не видел её такой раньше. Её слёзы вымывали всю ту грязь, что скопилась в её душе.
— Паша. Паша!
Она повторяла моё имя и плакала. Я прижал её к себе, не желая отдавать никому. Сквозь слёзы она начала рассказывать о прошлом. Михайлов обанкротил фирму её отца, и тот продал её. Отдал за долги. Так она стала служанкой и постельной принадлежностью сначала Михайлова, а затем и свей его семьи. Боль сквозила в каждом её слове, когда она описывала все зверства и издевательства, которым её подвергали здесь. А потом она стала такой же, как и семья. Меня совсем не удивило то тепло, с которым она отзывалась о мужчине, который изнасиловал тринадцатилетнюю девочку: я уже достаточно насмотрелся.
— Наташа... — прошептал я и обнял её крепче.
— Паша... Я люблю тебя.
Она плакала, а я вытирал её слёзы. Она смотрела на меня своими огромными чистыми глазами, и я чувствовал, как из меня постепенно выходит вся ненависть, злость и эгоизм. Я что-то терял, но не мог понять что.
— Наташа...
— Паша...
Наши губы слились в долгом поцелуе, который соединил нас и заставил понять: мы всегда будем вместе. Я поднял невесомое тело и отнёс девушку на кровать. Мы любили друг друга страстно, самозабвенно, будто делаем это в первый и последний раз. Наверняка именно так хочет жить приговорённый к казни. Как он цепляется за последний глоток воздуха, так и мы не могли разъединиться. Девичья грудь касалась моего лица снова и снова, благословляя на новые свершения. В порыве страсти мы не шептали друг другу признания в любви, не клялись в вечной верности. Мы просто повторяли Имена. Имена.
— Паша...
— Ната...
Мы любили. В первый раз. Я никогда не забуду ту ночь. Ночь, в которую я понял, зачем я здесь. Уже под утро мы, наконец, угомонились и заснули. Дикий котенок, наконец, нашел своего хозяина. Она спала, положив голову мне на грудь, лишь иногда она вздрагивала, просыпалась и в тревоге оглядывалась по сторонам, но, увидев мою улыбку, снова засыпала. В ту ночь я с трудом сомкнул глаза: слишком многое нужно было решить.
Продолжение следует

Поездка с мамой на дачу

Как Сестра Отомстила Родителям

Плохие ребята