все еще вставленную пробку.
‒ Оставь, ‒ перехватывает ее Герман.
От его непререкаемого тона, жара глаз, внутри все снова стягивается тугим узлом, словно она и не кончила всего несколько минут назад. Натягивая платье, так и не найдя трусиков, прислушивается к своим ощущениям — пробка давит, растягивает стенки ануса, вызывая жжение, расползающееся на всю промежность, снова увлажняя ее. Чувствует себя развратной и порочной — выйти вот так на улицу, явно возбужденной, в одном платье на голое тело, словно готовая отдаться первому встречному шлюха... От этих мыслей Маша еще больше заводится, с восторгом ловя одобрительный, полный страсти взгляд любовника.
Они бродят по узким улочкам старой части города тесно прижавшись друг к другу, в темноте неотличимые от других таких же счастливых, зажимающихся парочек. Маша чувствует себя счастливой как никогда. Она даже не могла мечтать о том, что однажды вот так сможет гулять с любимым под руку, не боясь косых, неодобрительных взглядов. Они избегают широких, освещенных фонарями проспектов, набережной, в этот неурочный час полной народу. Забредают в тихий сквер, еще погруженный в предрассветную тишину. Долго стоят обнявшись, наблюдая за светлеющим на востоке небом — то пенится оранжевыми всполохами, прорывая пелену нависших над городом, темных кучевых облаков. Маша, хоть и зябнет в утренней прохладе, кутается в теплое тело Германа, словно в одеяло, домой не спешит. Волшебная ночь закончится и снова им придется скрываться, бегать к нему украдкой, боясь быть застигнутой врасплох кем-то из знакомых. А так хочется гордо вышагивать рядом, не стыдясь того, что принадлежит ему душой и телом, всем сердцем веря, что и он отвечает на ее чувства.
Герман тянет ее на скамейку под кустом одурманивающего запахом, цветущего жасмина. Тянет настойчиво, откровенно, явно с определенной целью. Маша испуганно озирается — но вокруг никого нет, еще слишком рано, на улице вдалеке проезжают первые машины. Несмотря на страх, как ситуация, так и его неудержимая настойчивость ее возбуждают. Залезает к нему на колени, подтягивая длинную юбку наверх на талию, с воодушевлением отдает рот жадным поцелуям. Нет и капли той сводящей с ума неторопливости, которой он пытал ее всю ночь. Он быстро расстегивает брюки, высвобождает член и, приподняв девушку, сажает сочащейся щелкой на себя — входя как меч в ножны, в открытую, без презерватива, ощущая, как она горячо и сильно сжимает его. Подхватывает ладонями под ягодицы, помогает ей подниматься и опускаться на нем, удерживает пальцем пробку в ее попке, добавляя остроты ощущениям, не отпускает рта, заглушая стоны.
По дальней аллее проходит шумная, веселая компания. Заметив их, поощряющее свистят и улюлюкают, но не приближаются, уважая их право на таинство, что происходит между ними.
Маша хрипло дышит, бедра дрожат от напряжения, но она, чувствуя, что и Герман близко, не останавливается, продолжает скакать на нем. Пока он не начинает чуть слышно хрипеть, больно вцепившись пальцами в ее ягодицы и резко выдергивает пробку из ее попки, вырывая вскрик и провоцируя очередной оргазм, насаживает ее на себя до конца, спуская в ее горячей глубине, чувствуя, что яйца разрывает от боли, извергая в нее всего себя, всю свою жизнь...
Когда идут домой, Маша чувствует стекающую по ногам влагу его семени. Он первый раз был так неосторожен, кончил в нее, но ее этот факт не пугает, а наоборот воодушевляет, говоря больше, чем любые признания любви.
У него дома быстро приводит себя в порядок. Споласкивает подаренную игрушку, с сомнением глядит на коробку — такую домой так просто не пронесешь, не спрячешь.
‒ Оставь здесь, ‒ легко догадывается о ее мыслях, Герман.
‒ Но... — кусает губку, ‒ я хотела дальше... хм... тренироваться.
‒ Ты можешь это делать и здесь, ‒ сбросив напряжение и откинув терзания, к Герману вернулся и ироничный тон.
‒ А этого достаточно? — неуверенно спрашивает девушка, с сомнением глядя на самую большую из пробок и вспоминая дискомфорт и от маленькой. ‒ До дня рождения совсем мало времени...
‒ Ох, Машка... Тебе как в голову, что придет, так не выбить, ‒ ухмыляется мужчина. Сует руку в карман, ‒ держи, ‒ вкладывает в похолодевшие ладошки ключ. ‒ Ты можешь приходить, когда хочешь. Неважно, дома я или нет, но это и твой дом, маленькая...
Девушка с восторгом бросается на шею, радуясь этому подарку много больше, чем предыдущему. Для нее это был не только ключ от его дома, но и от его жизни, его сердца.
***
Время после выпускного на мгновение словно останавливает свой бег, давая так необходимую передышку. Всего через пару недель оно снова помчится вскачь, когда вчерашние выпускники разлетятся кто куда — подавать документы в вузы, устраиваться на работу, начинать новую, взрослую жизнь.не умеешь, ‒ подкалывает, садясь рядом. На ней лишь короткий топик на лямочках, едва прикрывающий грудь, и трикотажные трусики в горошек. Кружевное белье пока снова закинуто подальше в шкаф, до следующего взрослого бала. ‒ Герман! — обиженно стреляет на него омутом своих глаз и вдруг сморщивается, вот-вот заплачет.
‒ Ну, Маш, я же пошутил... Хватит хандрить. Пошли, покажешь, что наготовила, запах уже с ума сводит, а потом съездим куда-нибудь.
Маша встряхивается и выполняет просьбу, отложив подальше размышления о том, что ее гложет.
Едут подальше за город. На спортивной базе берут велики в аренду и несколько часов рассекают по полям и весям. Маша наслаждается солнцем, холодящим ветром в лицо, ощущением крыльев за спиной, когда летят с холма. Для Германа эти препятствия слишком легкие, он привык к большим трудностям, но ради Маши готов снова кататься как начинающий. Ради нее он и на самокате бы катался, и пешком ходил, только бы она так весело смеялась, раскрасневшаяся, счастливая.
‒ Маш, у меня к тебе предложение, ‒ осторожно спрашивает, пока едут домой в машине, ‒ не знаю, как ты отнесешься.
Машкино сердечко было суматошно забилось, но она тут же отбросила пришедшую в голову мысль. Какая же она все же романтическая дурочка!
‒ Не хочешь поехать со мной и Марком за город на несколько дней? Я поменяюсь сменами, чтоб поехать в понедельник. Верну тебя в пятницу утром, аккурат на празднование восемнадцатилетия.
Маша опешила. Звучало слишком фантастично, чтобы быть правдой.
‒ А Оксана не против?
‒ Она уехала на неделю. С ее родителями я договорюсь, ‒ немного смущаясь, ответил Герман. Все же он ее скрывает, хочет провезти контрабандой — под видом отдыха в компании сына.
‒ Было бы здорово. Спасибо, Герман, — решается девушка. — Я поговорю со своими.
Машины родители планируют большое торжество на следующую субботу, позвали всех родственников, друзей. Но сама именинница ко всем приготовлениям относится безразлично, если не наплевательски. Она ведь так просила ничего не устраивать! Понимает, что в какой-то мере это и их праздник, но все же... Самого важного для нее человека на нем то не будет.
Нет! Она измучилась от этой неопределенности. Пора расставить все точки над и! Она загадала, если все получится и им удастся выбраться из города, она все расскажет ему. И будь что будет!
Родители, ожидаемо, в начале принимают в штыки ее желание уехать неизвестно куда, в компании непонятно кого. Отец, отчаявшись дождаться от дочери сознательного, взрослого поведения, напрямую требует познакомить их с ее парнем.
‒ Папочка, прости, я пока не могу ничего сказать... я обещаю, расскажу все после дня рождения... ‒ умоляет она.
Слишком много планов и чаяний закрепила она за этим днем. Будто и в самом деле вдруг по мановению волшебной палочки все в жизни изменится и встанет на свои места, стоит на календаре появиться нужной дате.
Пообещав ни на мгновение не отключать телефон, разрешить следить за ней пр гпс-трекеру и отзваниваться несколько раз в день, Маше все же удается заручиться согласием. Мама принимает ее сторону и каким-то образом договаривается с отцом.
‒ Доча... ‒ выражение лица постучавшей в ее комнату матери не предвещает ничего приятного, ‒ на сколько он тебя старше?
Маша вспыхивает, тут же пытается отрицать, но слишком плохо владеет собой для этого.
‒ Маш, не дури, понятно же, что не ровесник тебя отдыхать в загородный дом везет, — мама как всегда зрит в корень.
‒ У него сыну четыре, ‒ чуть слышно бормочет Маша, не желая выдавать все неприглядные факты сразу, ‒ он тоже с нами поедет.
‒ Даже так... Это большая ответственность, Маш. Ты к ней готова?
‒ Я не уверена... но просто не знаю, как иначе.
‒ Отношения на расстоянии в таком случае, вряд ли ваш вариант... Еще со сверстником бы, куда ни шло, ну а взрослому мужчине, да еще с ребенком, определенность нужна.
Маша совсем сникла. Мама коротко и ясно, всего парой фраз вытолкнула все ее страхи и сомнения под свет софитов.
‒ Мам, что же мне делать?
Та смотрит с сожалением и грустью.
‒ Это ведь не только от тебя зависит, котенок. Он же не твоя игрушка, чтобы решать за него...
Неодобрительно вздохнув, выходит из комнаты. Маша кусает губы, понимая, что мать права. Она должна была сразу рассказать ему о полученном предложении. Не могла, боялась, убеждала себя, что у них отношения без обязательств и это его не касается. Хотела сама определиться, что для нее важнее — он или заманчивое будущее. А теперь, время ускользнуло сквозь пальцы, а она так в себе и не разобралась, зато лишь запуталась в паутине собственной лжи.
***
Их маленькие каникулы начинаются счастливо и безмятежно. Марек болтает почти всю дорогу, а потом вдруг вырубается, когда уже почти доехали. Двухэтажный дом, построенной из больших, оттесанных бревен, в деревенском стиле, стоит на берегу небольшого озера, окруженный лесом. На охраняемой территории еще несколько похожих домов, но они расположены довольно далеко друг от друга, чтобы отдыхающие могли наслаждаться уединением, тишиной и комфортом без постоянного присутствия чужих глаз.
‒ Тут так красиво, Герман! ‒ зачарованно выдыхает Маша. ‒ Очень дорого? ‒ опасливо спрашивает, рассматривая богатое убранство дома, крутую бытовую технику, белоснежные ванные.
‒ Хм, смотря с

О том, что было со мной

Похищение Маши. Часть 1

Оттраханная в поезде