хотела уже лезть на полок. Не тут то было. Здесь Я командир!
И делать надо всё-КАК ПОЛОЖЕНО!
— Мам! Ты мёд в предбаннике видела?
— Да. И что?
А то. Я вышел в предбанник и поманил маму за собой. Она пожав плечами вышла следом. Протянул ей банку.""Мазаться?». И видя утвердительный кивок недоверчиво зачерпнула мёд. Секунду постояв откинула полотенце и провела пальцами с мёдом по руке. Растёрла и посмотрела на руку. Я зайдя сзади, начал намазывать ей спину. Сама она «покрывалась» спереди.
— А там?
— И там тоже. Мам не отвлекайся...
Я в это время намазывал ей ягодицы и бёдра. Наши руки иногда соприкосались. Но это не вызывало ТОЙ реакции! Нет, я не был совсем уж равнодушен. НО! Первым делом-самолёты!
Вернувшись в парную я жестом пригласил маму присесть на нижнюю ступеньку. А потом пересадил её выше. От прогретого водуха пот стекал по коже струйками. Водой из ковшика мы споласкивали лица. Иначе совсем уж невмоготу было бы.
Венички из трав (которые я нашёл под крышей бани, и развесил по стенам) источали благоухание летнего луга. Я водрузил на мамину копну волос войлочную шапку. Окатив полок холодной водой скомандовал: «Ложись!»
А сам занялся веником. Прежний хозяин знал в них толк! В него была добавлена крапива. Ошпарив его кипятком несколько раз, на пару мгновений приложил веник к каменке. Не должен веник лежать в тазике с горячущей водой! Он какие то сопли там пускает.
НЕ МНОГО плеснул на прогретые камни. Посёк раскалённый воздух над маминым телом. И приложился к пояснице. Чуть подержав, перенёс на плечи. Внутренняя часть колен. Лодыжки, потом локти. Бёдра... Ещё немного на каменку.
Её ноги чуть раздвинулись. И открылся вид на её «ладушку»! Она блестела от жары и пара. Мама попыталась взглянуть почему там заминка! Но веник приложился к плечу и она отвернула голову.
Поддав побольше, я слегка прошёлся между лопатками. Поясница и дальше... Потом чуть сильнее. Ещё парку. Веничком чуть сильнее. Если хлестануть «как в кино», то и шкура слезет клочьями!
И вдруг окатил её ХОЛОДНОЙ водой! Без предупреждений!
От неожиданности она взвизгнула! А я поддав пару прошёлся веником по всему телу. И ещё раз.
— На спину!
Парение повторилось... В сокращённом варианте. И опять вид пиздёнки. С дргой стороны, она выглядела по другому! Видя предел маминых возможностей, я отправил её на выход. А сам занялся собой.
Мама сидела вытянув ноги и обессиленно закрыв глаза. Кожа покрытая капельками воды выглядела как бархатная. Это всё мёд! Сняв с её головы колпак начал вытирать этот бархат. Она что то благодарственно промычала. Но глаз не открыла. Моя рука с полотенцем между её ног, не вызвала ВООБЩЕ никакой реакции. А Вы говорите-Пиво, водка, девочки...
Я повторив заход, попарился уже от души! Пар веник холодная вода-веник... Распахнув дверь помылся. Мама уже лежала на полу. В той же прострации. На рассыпаной траве... Натянув трусы и накинув халат, я перешагнув через безвольное туловище пошёл домой.
Где то через полчаса открылась дверь, и мама в одних трусиках предстала передо мной. Полотенце волочилось следом, зажатое в одной руке. Трусики были надеты задом наперёд.
Я невозмутимо протянул ей кружку с чаем. Очумело взглянув на него, она отрицательно покачала головой. Пожав плечами, я продолжил чаепитие. Вообще то, чай надо пить в бане. Из самовара. Когда он посвистывает, а кипяток из краника выливается с клокотанием... Но это в будущем.
Лёжа на животе и раскинув руки мама спала. Кое как протиснувшись к стене, я то же уснул.
А вот проснулся уже от пристального взгляда. Открыв глаза увидел как она опёршись головой на руку, неотрывно смотрит на меня.
— Сашка! Что вчера было? Баня? Баня ТАКОЙ не бывает! Я умирала и рождалась! И снова умирала!!!
— И всё время я куда то летела!!! И во сне тоже!
— А кожа? Ты её поменял что ли? Пока я спала в трусах задом наперёд!
Её слова вызывали во мне внутреннее самодовольство. Не зря, не зря умные люди меня учили париться!
В теле чувствовалась легкость и даже какая то невесомость. А ещё-Желание! Мужское!
Хватит уже «обои клеить»...
— Ты тоже чувствуешь ЭТО?
Мама откинула простыню прикрывавшую нас до пояса. Под утро, уже остыв я натянул её. Придвинувшись
ко мне, она провела рукой по моей щеке. Коснулась губ. Положила голову на грудь. Погладила яички и обхватив ствол ладошкой оголила головку.
— Я же и не видела ЕГО так близко... С отцом как то под одеялом всё... Он против всегда...
— А мне хочется во рту его почувствовать. Попробовать... Всю жизнь прожила и не знаю...
— «Как я тебя целовать буду потом?» — интонацией передразнила отца.
— Я даже тренировалась. Потом, ну когда мы с тобой... Купила огурцов и выбрала похожий... А что бы огурцом не пах, ТУДА его пару раз сунула! Я дура?
Ошарашенный я молчал. А что сказать то? Мама приоткрыла ещё одну частичку себя.
Спустившись пониже, она просунула руку мне под спину. Её голова на моём животе замерла. Потом я почувствовал её губы на члене. Мама лизнула его и ещё раз. Рукой снова оголила головку. Влажным языком смочила её. А потом хуй погрузился в тёплые глубины рта. Она сосала самозабвенно! Сбавляла темп и осторожно насаживалась на максимальную глубину. Тогда я чувствовал корень языка и тесное горло!
Выпустив член изо рта, языком облизывала его. И опять сосала и посасывала. Сменив положение, целовала яички.
Жар возникший где то снизу, начал перетекать выше и выше.
Я попытался вынуть его изо рта. Не тут то было! Сжав губами головку, рукой мама помогала мне!
Выдохнув через нос, я схватил её волосы в кулак. И насадил рот ДО КОНЦА! Хуй вошёл в её её горло!
Подавшись назад, давил на затылок и снова ЗАСАЖИВАЛ.
Как она не задохнулась? И успевала глотать то что выплёскивалось из меня? А я не мог остановиться и совал и вытаскивал. И снова совал!
Отдыхая мы молча лежали. Мамина голова опять лежала на моей груди. Засунув руку в волосы, я перебирал их. Поглаживал за ухом. Проводил пальцами по её губам. Протянув руку катал сосок.
Своими трусиками она вытерла остатки семяизвержения и «игралась» с вялым членом.
— А ты знаешь, мне ПОНРАВИЛОСЬ! Я разок порнушку смотрела по молодости... По настоящему-ПО ДРУГОМУ! Особенно когда ты выгибаться стал...
— С тобой я чувствую себя Женщиной. Для которой нет ничего запретного... Жизнь ведь прошла почти,
а вот не было радости. Что тобой обладают (да да) и тебя хотят...
— Ты же вчера готов был меня изнасиловать? Прямо на обоях? Готов готов... Я же видела твои глазища... И боялась что увидишь пятно между ног... А ноги аж сводило! Ты же по другому сделал.
— А в бане, как то не до этого стало. Потом проснулась и ТАК тебя захотела!
Мама придвинулась ко мне. Обняла, обвила руками и ногами. Засопела куда то в ухо. Чуть слышно.
— Ты не считаешь меня сумашедшей?
— Ну как ты можешь...
Не дав договорить, она шепнула: «Молчи... Я ВСЁ знаю!"И повернувшись, прижалась ко мне спиной. Взяв мою руку, положила себе на грудь. Прошептала: «Всё... Спим...»

Гроза, изменившая жизнь навсегда

Отец

Глухомань