Конечно, воли им Костик не давал, невозможному в данной реальности обесчещиванию и бросанию предпочитая старательный обход рыжей стервы по максимально возможному радиусу... но в глазах что-то плескалось, видимо.

- Итак, начиная с девяносто третьего года... Что ты на меня так смотришь, Хоев?

- А что, нельзя? Я вообще-то на вас и должен смотреть.

- Ты слушать должен! А не пялиться!

(Хихиканье на грани слышимости)

- Кто пялится? Я?? Да было б на что пялиться... ой, бля...

В тишине громко упала выпавшая у Оли Киреевой ресница. Старшеклассники на линии, соединяющей училку и Хая, инстинктивно легли на парты - когда в канале пойдет разряд, каждый сантиметр расстояния может спасти жизнь. Физику в классе любили.

Запахло озоном.

- Тты. Ссс... Встал быстро!

С грохотом товарного поезда меееедленно отодвигается стул.

- Сюда иди! Исссторик, ссукин ссын!

- Да ты вообще, что ли? Белены обожралась?!

- Сюда, я сказала, козел безрогий! И заткнись, пока есть что затыкать!

(Шепот в пространстве, не имеющий отношения к звуковым волнам: "ващщщще... ")

Подчеркнуто шаркающие шаги.

- Ну, пришел. Че теперь?

На этот раз взгляды почти вплотную. Нелькины волосы начинают пушиться и вставать дыбом. Вот-вот заскачут искры.

- Ты, урод! Историком себя вообразил? Рассказывай.

- Че рассказывать?

- Тему слышал, идиотик? По теме, с самого начала.

Седьмой день заключения

Ночные игры с сестрой

Подростковая похоть. Часть 1