в жарких и горячих безумных поцелуях на ее тонкую изящную девичью шею.
Как она стонала! И как стонал от любовной нашей взаимной оргии я! Когда с остервенением Джейн болезненно тоже кусала моей груди, торчащие от возбуждения, почерневшие от солнечного загара мужские соски!
Мы были просто обреченные на любовь!
Помню, как я опять обильно многократно кончил, и кончила она. Прямо здесь на этих пальмовых листьях, хрустящих листвой под нашими бьющимися в соитии друг о друга разгоряченными от любви телами.
Так же, как и на яхте, тогда в нашу первую любовную встречу. Тогда под стук о стенку борта деревянного изголовья и скрип ее постели, в ее девичьей каюте, когда я повредил от неосторожности в неуемной сексуальной страсти по-женски ее мою любимую Джейн. Я не описывал тогда нашу первую оргию страстной любви. Поскромничал.
Теперь было все иначе. Теперь было все по-другому.
Я был осторожен и аккуратен, хотя также не мог сдерживать свои неуправляемые любвеобильные чувства к своей возлюбленной.
Немного прейдя в себя и отдохнув мы вновь слились в жаркой страсти не жалея в этой дикой безумной любви друг друга. Занимаясь любовью, мы и не заметили, как устав до изнеможения от взаимных любовных ласк, в жарком мокром скользком поту, источая с разгоряченных обнаженных наших тел в холодном воздухе пар, уснули в этих пальмовых листьях, и как незаметно уже настало новое утро. Утро в этой пальмовой рыбацкой хижине.
Выскочив нагишом их пальмовой рыбацкой хижины, мы, хохоча друг вдогонку за другом, бросились в прибрежные снова волны, смывая в соленой морской воде свой жар и пот ночной любви.
***
Дэниел тоже провел ночь с молодой девчонкой. С островитянкой. Он был молод и полон сил и присмотрел себе, такую, же молодую из
местного племени девицу. Он провел с ней всю ночь на нашей яхте. А мы с Джейн только что вернулись назад довольные проведенной ночью.
Утро было тихое. Даже прибой как-то заметно утих, и не было сильно слышно шума волн. Только легкое их шуршание о прибрежный песок.
— Не замерзли? — поинтересовался Дэниел, глядя на нас мокрых все еще от воды у меня и своей сестренки — Ночь была на редкость холодная от ветра с океана — он стоял под еще горящими всеми палубными и бортовыми огнями Арабеллы.
— Да нет — произнесла кокетливо ему, играючи, за меня сама Джейн, подымаясь по мостку у деревянной пристани рыбаков на Арабеллу — Но мы грели друг друга, и нам было даже жарко Дэни.
— Понятно — произнес, улыбаясь, он — Я тоже не плохо ночь провел.
Он стоял, глядя на нас, взбирающихся на палубу вместе с молодой совсем девчонкой туземкой, одетой в тряпичное легкое белое платьице. Девчонкой, тоже смуглой и загоревшей, как и моя Джейн.
— Сколько уже время Дэни? — спросила Джейн.
— Уже все десять — ответил Дэниел.
Джейн прошла мимо ее и Дэниела, оценивая искоса своим черным взором полюбившуюся Дэниелу аборигенку.
— Как тебе она Джейн? — спросил вдруг Денни у Джейн — А тебе Володя? — он перевел вопрос и на меня.
Тут Джейн обернулась резко и сказала — Пойдем милый, не задерживай молодых с расставанием — она оценивающе смотрела на молодую такую же, как и сама девицу — Пора принять душ, мы так долго и жарко любили друг друга.
Аборигенка, думаю, ни понимала, ни слова.
— «Ты погляди, какая ты моя Джейн!» — подумал я, проходя мимо Дэниела и островитянки и показывая рукой с поднятым пальцем, что все отлично — «Ты гляди, как себя она уже повела! Вот так Джейн! Толи в шутку от отличного взбодренного моим членом настроения, толи еще как?! Наверное, из-за меня. Из-за моих косых взглядов на туземку девочку моих синих с зеленью глаз?!».
— Ну, давай же! — она с нетерпением схватила меня за руку и сдернула буквально вниз к каютам в коридор по направлению к душу.
— Вздумал пялиться уже на другую! — возмущенно произнесла Джейн.
— Ах, ты, моя ревнивица! — я ей сказал — хлопнув ладонью руки по Джейн круглой загоревшей до черноты сексуальной попке, спускаясь с палубы вниз к каютам — Ты присвоила уже меня себе! И ревнуешь! — снимая свои на ходу перепачканные песком светлые моряка брюки.
— Ты теперь мой — сказала она, мне беря их и бросая в стирку — Пока будут крутиться рядом всякие прочие девки — ответила, игриво со мной от шлепка, но с намеком Джейн — Я не спущу с тебя глаз.
Джейн, серьезно это произнесла и стянула мои с меня плавки, любуясь, сверкая восторженно своими черными, как ночь глазами, моим мужским детородным достоинством. Она сбросила с себя все, что было на ней, и тоже отправив в стирку, схватила быстро меня снова за правую руку своей левой рукой за запястье пальчиками и потащила в душ.— Но это не мои девки! Джейн! — умоляюще смотря на свою любовь, произнес, уже в душе Джейн я.
— Вот именно не твои! Вот и не смотри! — ответила моя ненаглядная Джейн, вполне серьезно, мыля меня и себя заодно в парящей горячим свежим паром воде, я как ребенок сейчас, повиновался своей любимой. Она заботливо словно моя родная мать мыла меня в горячем душе, протирая и мыля каждый клочок моего почти уже такого же загорелого, как и у моей Джейн тела.
— И вообще пора с якоря сниматься — произнесла моя Джейн — Дэниел загостился на этом острове и, наверное, забыл, зачем мы здесь. Дэни со своими подружками всегда долго расстается.
Джейн вытолкнула нагишом вымытого девичьими любящими руками меня мокрого из душа и сама выскочила оттуда, закрывая воду.
— Иди и скажи ему милый, что нам пора уже в дорогу — сказала, мне Джейн и, прильнув плотно голым почти черным загорелым, сладко пахнущим свежее вымытым мокрым девичьим гибким телом ко мне, обняв руками за шею, она посмотрела мне пристально и обворожительно любовно в глаза.
Довольная нашей проведенной той дикой и безумной в прибрежном плетеном амбаре, на пальмовых листьях двух любовников ночью. Она снова впилась жадно губами в мои губы, и, еле оторвавшись припеваючи какую-то роковую мелодию, быстро обтерев меня длинным банным полотенцем как, словно, малолетнего ребенка, обернувшись быстро и голая, обтираясь сама, проскочила как ретивая быстроногая лань в свою каюту и оттуда крикнула — Буду скоро готовить завтрак! Просьба далеко не разбегаться! — и в трюме, сотрясая переборки кают и отсеков внутри, где каюты нашей Арабеллы, заиграла группа «Моtlеy Сruе».
Обреченные на любовь
Мы снова были в открытом океане. Дэниел простился со своей ветреной подружкой островитянкой, пообещав к ней вернуться после плавания. Так обычно поступают закоренелые моряки, но делают все с точностью, до наоборот. Может Дэни и в правду девчонка понравилась, но это только осталось ему известно. Он вытравил на длинной цепи бортовой правый якорь и веревки с пристани и уже суетился с оснасткой Арабеллы наверху, бегая взад вперед по палубе яхты.
Мы шли южнее Багамских островов. Туда куда вообще никто не заглядывал. Ни корабли ни яхты. Преследователей не было видно вот уже больше суток. Был ясный хороший с хорошей погодой день. Я
отдыхал, сменившись от управления яхты, и она опять по приказу компьютера за дверью винного полированного шкафа шла автоходом, лавируя и гудя и хлопая на ветру парусами и кливерами то влево, то вправо, меняя каждый раз свой курс. Помню, как гудели и скрежетали в натяжение струной нейлоновые с металлизированной основой тросы. Как раскалилась на горячем солнце красная нашей яхты палуба. И по ней не возможно было ходить босиком.
Было на часах час дня.
Дэниел научил меня работать с компьютером и автоматическим управлением Арабеллы. Я вероятно об этом уже говорил и еще раз повторю. Это было не сложно. А я его подтянул по морским картам, и уточнил местоположение предполагаемой гибели рейса 556. То была сеть из небольших совсем необитаемых скалистых населенных одними альбатросами островков, где и спрятаться, почти нельзя было от бури, как и от вероятных врагов.
Я помню, как нас в этом последнем двухдневном походе сопровождал по борту Арабеллы целый косяк макрели и стайка шустрых и вертких
белобоких дельфинов. Дельфины, подныривая под яхту, и выскакивали из воды у самого ее носа и обливали в падении нас с Дэниелом океанской водой.
— Вот непоседы! — кричал мокрый от этих брызг довольный и счастливый такими игривыми попутчиками Дэни — Наверное, до конца будут с нами теперь!
Он показал мне стоящему рядом с ним у самого волнореза с выгнутыми и натянутыми, как парашют косыми кливерами на вожака стаи — Это все он баламутит! Зараза! — он засмеялся, а с ним и я.
хохотал на весь океанский простор, глядя на балующихся перед нами в стае макрели дельфинов.
— Когда шли мимо Гаваев видели касаток и серых китов — произнес громко Дэниел, любуясь игрой прыгающих дельфинов перед носом нашей яхты.
Помню, как выскочил также высоко серебрящийся на ярком полуденном Солнце полосатой чешуей с острым, как бритва гребнем
плавником на спине остроносый скоростной марлин. Он, в погоне за макрелью, просто вылетел, впереди нас на скорости из воды, проплясав на хвосте перед нами свою красивую сальсу. И, оставляя громадный водяной бурун, ушел как подводная лодка в океанскую глубину.
Мы были уже вторые сутки в открытом океане, и не было вокруг нас никого. Далеко оставив за собой обитаемый рыбацкий островной архипелаг, мы шли в южном направлении к безымянным необитаемым островам.
По морской карте и карте перелетов авиакомпании «ТRАNS АЕRIАL», где-то именно здесь и должен был упасть борт 556. Я с Дэниелом и Джейн сравнивали обе карты и делали свои предположения его гибели над этим районом. Он сделал странный большой и непонятный маневр, по своему сообщению, возможно уклоняясь от чего-то, вполне возможно от непогоды и связь с ним пропала над теми островами. Это был приличный многокиллометровый крюк и очень далекий от авиационных маршрутов. Случилось что-то, что его сюда могло занести. И мы были все вместе уверены, что мы узнаем его тайну и тайну гибели более четырехсот человек и экипажа ВОЕING — 747.
Дэниел и Джейн очень хотели узнать, где упокоился их родной отец и узнать, кто виноват в его смерти, как и смерти всех кто был на этом погибшем и пропавшем в океане самолете.
***
Странно, но

Секс и насилие

Волчий хутор (военный хорор). Часть 1 (окончание)

Таша — инопланетный инкубатор