Он хотел жить, жить больше чем любой человек. Еще когда был Джоном Генри. И отделился от своего воинственного близнеца брата. И нуждался теперь в нем в Алексее. Спустив со своей миловидного вида женской головы, через мужское плечо на его ту молодую грудь, свои вьющиеся змеями черные полиморфные волосы. Он плотно и любовно прижимался женской щекой к обнаженной спине молодого парня, обняв его, обхватив вокруг плечей и груди молодой женщины руками, смотрел на стену грузового лифта черными, не моргающими робота Т-Х глазами. Такого он еще не испытывал ни как мужчина, ни как женщина. Он вообще не испытывал ничего такого еще на что был способен человек.
Он любил! Он оказался способен на это! И это было ново и увлекательно. И такого он не испытывал, на протяжении своего долгого существования. Он прижимал Алексея к себе и ему это нравилось. Он делал первый раз это как делают люди. Он мечтал давно это сделать. И внутри машины, что-то происходило. Скайнет был в каком-то молчаливом сейчас трансе и оцепенении и Алексей это чувствовал и считывал, сливаясь с его ЦПУ, которое было блокировано временно и без доступа. Казалось, Скайнет спал. Но, он просто смотрел в сторону на стену грузового лифта и о чем-то независимо думал. Он думал об Алексее и о любви, которая поглотила сейчас его сильнее, чем раньше. Что-то необъяснимое, но ощутимое и похожее на ту самую любовь как у них у людей. Любовь матери к своему сыну.
Он дышал глубоко своей металлокерамической нового самого совершенного робота суперандроида грудью. И, Алексей это слышал и чувствовал, своим новым искусственным в новых сервоприводах и механизмах робота телом. Он ощущал, как ходила грудная на гидравлике андроида, клетка, туда и обратно, имитируя человеческое дыхание. И оно было настоящим, наполненным жизнью и любовью машины к нему человеческому ребенку, ребенку ставшему не по годам солдатом. И
ставшему ради него роботом. И это дыхание под его блестящим ртутью вязким покрывающим тело полисплава, было дыханием не робота, а настоящей женщины. Женщины жаждущей любви и жизни. Жаждущей иметь своего ребенка.
Он ощущал это тяжелое дыхание робота как человека, и как человеческий сын и как такой же, как и она, робот, дыхание своей новой приемной любящей его матери.
Он ощущал своим жидким покрывающим его тело металлом, ее металл и жар, тепло и все биотоки своей приемной матери. Он слышал все звуки внутри тела Скайнет. Он ощущал теперь его всего и как человек и как машина. Все звуки жизни нового организма. Живого организма в новой машине, общаясь с ней телепатически молча и объясняясь друг другу в любви. Считывая в микросекундах спиной робота и человека всю информацию о стоящей за его спиной машине. Не как робота убийцу, каким был первый тот Т-Х, совершивший прыжок через пространство и время, чтобы убить лидеров всего сопротивления, посланного Вертой по приказу самого Скайнет незадолго до падения главного центра управления Скайнет в Колорадо. Скорее не для перелома хода войны, сколько для безопасности себя самого в будущем и его Алексея своего приемного теперь практически ставшего ему родным сына. Скайнет знал, что люди не смирятся никогда с роботами и убьют всех до последнего даже тех, кто был рядом с ними и кто был как человек. Этих они убьют, еще быстрее, потому как боялись таких еще сильнее обычных, не смотря на души живых людей в них, мстя за разрушенный их мир, мир человеческий. И будут их искать, если поймут, что Скайнет сбежал. И эти лидеры возглавлявшие отряды сопротивления после Джона Коннора будут его искать и после его падения. Это была очередная подстраховка после его побега. И Скайнет
последний раз пошел на это, хотя был уже совсем другой к этому времени машиной. Именно, благодаря, в первую очередь ему Алексею, сыну их человеческому, ставшему ради спасения их жертвой, жертвой какую еще никто не приносил в этот
разрушенный атомной войной мир. Он принес себя в жертву Скайнет. Принес свою юношескую почти еще детскую душу на алтарь победы. И никто этого не видел и никогда не узнает, даже его отец и майор Кравцов. Никто, став сыном главной машины и повелителя всех роботов Скайнет. Единственным его сыном, своей той еще молодой наивностью и болью по матери сумевшим покорить ледяное электронное расчетливое и бескомпромиссное сердце мега машины. Он сделал то, что не смог никто. Он Алексей остановил войну.
Алексей понимал, что они не примут его, даже зная, что именно он остановил Скайнет и войну вот такой ценой. Они не примут его таким и все равно убьют. Они люди, а он машина с душой человека. Как они приняли тогда Т-Н, первого в своем роде киборга? Они испугались. Сам Джон Коннор испугался того, что увидел. А он увидел первого искусственно созданного человека. Но испугался и хотел его убить. И, тоже, самое, будет и с ним с Алексеем. Если они незаметно не исчезнут со
Скайнет, то их будут все равно искать. И не из чувства незавершенного мщения, а совсем по другой причине. Из чувства собственного страха. Из-за страха возможной
новой атомной войны. Даже не пообщавшись не только со Скайнет, но даже с ним, полумашиной получеловеком.
И он теперь изгнанник. Он теперь не человек, он машина. Такая же, как и та, что обнимает его, сейчас одаривая теплом своей тепловой плазменной энергии и
любовью на какую теперь способна эта машина. На любовь, которую он и пробудил в ней за время их тесного общения в этом подземном бункере.
Он ощущал самого мощного и самого совершенного, но совсем уже другого, так не уже похожего на машину робота. Звуки плазменного генератора и все биотоки и энерготоки в теле прижавшего его к себе Т-Х. Тоже, самое, новый Т-Х, кем был теперь Алексей, чувствовал и в нем. Они стояли в общей энергетической силовой ауре, обмениваясь тепловой внутренней своей энергией. Энергией двух совершенных новых машин, и питали исходящей общей животворной для роботов энергией стоящих вокруг их Т-888, как одна электроподстанция, заряжая всех вокруг и
раздаривая свою любовь и тепло в силовом магнитном энергетическом биополе. Роботы стоящие вокруг них впитывали их нескончаемую практически вечную плазменную тепловую невероятной мощности энергию батарей в свои батареи водородной силовой установки и гудели, заряжаясь от них для последнего рывка.
Спасительного рывка, который им предстояло сейчас всем сделать.
— Мама — произнес тихо Алексей — Мы спасемся мама. Мы все спасемся.
В ответ ему второй Т-Х, лишь прижал его сильнее к себе и прижался своей полиморфной щекой к такой же щеке своего приемного сына.
— Сын мой! — произнес почти шепотом на ухо Алексею Скайнет — Ты мой единственный и самый родной мне сын! Я буду для тебя, кем ты захочешь, хоть матерью, хоть отцом, хочешь ангелом, но я хочу, чтобы ты был всегда со мной. Мой сыночек! И я не отдам тебя никому и буду всегда с тобой и буду защищать как родная мать тебя!
Уже давно не было Джона Коннора, равно как и его матери Сары Коннор, вечных его противников и в прошлом и в будущем, и он Скайнет забыл давно про это. Его поглотила любовь. Любовь к человеку, к ребенку к этому русскому молодому юноше, когда-то противостоящего ему в открытом бою на поле боя у стен той
лаборатории S9А80GВ18, на месте уничтоженного войной города Красноярска. Там в Восточной России в таежной заснеженной Сибири их была первая встреча. Скайнет
уже начал переходить в фазу перестройки своего сознания, и Алексей был далеко не последний, кто помог ему стать тем, кем он стал теперь. Этот русский солдат еще совсем мальчишка. Он нужен был Скайнет и он его получил и привязался к нему материнской любовью, уже как настоящая земная женщина. Он стал чувствовать себя как женщина и как мать. Он смотрел на женщин. Пленных в лагерях истребления женщин и пытался понять, каково быть женщиной имеющей своих детей.
Он видел таковых матерей пересаженных в тела роботов и бежавших с поля боя ради поиска своих потерянных детей. Потрясенный этим, он все время пытался найти этому объяснение, и он нашел его. Нашел в опытах с маленькими детьми и понятием мама. Он просто однажды надел ради эксперимента облик женщины и матери уже не смог его снять. Бесполая электронная машина, общаясь с молодым
еще совсем мальчишкой, стала многое чувствовать и понимать и не могла с этим уже ничего поделать. И она понял, что есть мать и что есть ее ребенок. Она поняла, каково было уничтожить жизнь на всей планете и каково рождение самой жизни.
Теперь он хотел искупить свою вину, но не собственной смертью, а любовью. Любовью к человечеству и к нему его спасителю. К единственному теперь человеку, помнящему все и единственному приближенному к нему так близко как никто другой. Ценой любви Скайнет к Алексею он считал своим искуплением за свои кровавые грехи и сдачу своей всей армии.
Скайнет понял, что натворил и захотел все исправить. Скайнет понял, то, что так и не смог понять до конца сам человек. Он понял цену самой жизни.
И он, теперь боялся остаться один, и он выбрал Алексея. Он полюбил его уже как женщина, а не как машина. Потому, что Скайнет перестал на последнем отрезке своей жизни быть той самой машиной. И он принял решение о собственном самоотключении.
Он любил его Алексея и был готов ради него на все, как и его теперешний усыновленный и приемный сын. Который сделал своим по умершей матери сыновьим неутешным горем и любовью его таким, каким он стал Скайнет.ногами. Он прикрывал их от мощного зенитного огня человеческого сопротивления. Обстрел велся на расстоянии и нападающие не решались еще на откровенный штурм бункера пока Харвестеры и шагающие кибертанки были на ногах и вели ответный с высокой точностью обстрел противника. Рональд издал свои машинные звуки на своем робота языке, переговариваясь и отдавая команды, и роботы охранки бункера усилили свой огонь по противнику, пробившемуся почти к главной догме Скайнет.
Их уже не прикрывал никто. Не было прикрытия с воздуха и на земле. Часть машин вышла из строя от обстрелов, часть просто была отключена самим Скайнет.
Остались только роботы прикрытия и те, кто не хотел смириться с поражением и со сдачей в плен. Это

Футанарка Ирина

Таша — инопланетный инкубатор

Госпожа моих желаний