— Тогда я уехала сюда поступать. Набрала только на заочный, но все равно сняла комнату и осталась. Чтобы не возвращаться.
Людочка решительно подняла на меня заплаканные глаза. Поджатые губы. И взгляд, полный решимости.
— Виктория Станиславовна... А вы можете научить меня делать минет?
Вот это переход! Не заржать бы, не заржать бы, не заржать...
— А разве Толик не научил тебя?
Отрицательно мотает головой.
— Я несколько раз пробовала, но мне не понравилось. Толик тогда только смеялся, называл меня смешной малышкой, и потом... у нас было всё, как обычно. Я думала, для него это неважно. Что у нас любовь... А теперь я понимаю, что надо было всему научиться.
— Чтобы быть с Толиком? — Я была зла на этого стрекозлика. Задурил девке голову и бросил. А я расхлебывай.
— Нет, не ради него. Вообще. Наверное, для мужчин это важно.
— Для некоторых, наверное, не очень важно. Хотя, лично я таких не знаю. Но минету я тебя, конечно же, научу! — Тут я даже развеселилась. Ну, а что — это же прелесть: «Научите меня минету!» Вот, прям щас, посреди улицы! — Люда, я тебя могу научить хоть прям щас, посреди улицы! Только на чем?
Я давилась от смеха. Людочка тоже, кажется, оттаяла и развеселилась. Мы шагали по весеннему парку в легкой одежонке нараспашку, и я чувствовала себя рядом с ней совсем девчонкой, смешливой старшеклассницей.
Впереди маячил синий контейнер мороженщицы. Надо же — уже мороженое на улицах продают. Толстая тётка в синем фартуке подстчитывала выручку. — Девчонки, забираем мороженое на натуральных сливочках!
Меня осенило. Хулиганить — так хулиганить.
— Сливочный рожок, пожалуйста! — Я выбрала шарик побольше и поаккуратнее. — Люда, это тебе! Сейчас будем учиться делать минет!
Людочкины глаза расширились, но она тут же прыснула. Мы отошли от мороженщицы на двадцать шагов, и я, держа в руке рожок, скомандовала:
— Шире рот!
— Вы это серьезно, Виктория Станиславовна? — Люда смотрела на меня, как на умалишенную. Но у меня после ее рассказа не осталось ни одного комплекса. Сама завела о сексе. Просто так ничего не бывает.
— У меня нет времени на разговоры! Шире рот, и высуни язык! Подальше!
Люда настороженно оглянулась на редких прохожих, но юмор и любопытство взяли своё. Хихикнув, вдруг раскрыла ротик и далеко высунула язычок, весело глядя мне в глаза, словно дразнясь. Вот это другое дело!
— А теперь медленно, круговыми движениями, обводи головку, тьфу ты, то есть, шарик! — Я протянула ей рожок с большим сливочным шариком. Честно говоря, я и сама в жизни не видала стограммовых головок. Но, тяжело в ученье — легко в бою. Пусть учится, сама напросилась!
В Людочке что-то переменилось. Посмотрела на меня — не смеюсь ли? Я выжидательно держала рожок перед самым ее лицом. Действительно, оставалось только подальше высунуть язык и лизнуть. А что такого?
— Язык шире! — Командовала я. — Ты должна выглядеть непристойно, в этом и есть радость секса. — Я чуть отодвинула руку с рожком, и Людочке пришлось изо всех сил вытянуть шею и язык в его направлении. Дотянувшись до шарика, она старательно лизнула его. Еще лизнула. Еще...
— Не так! — Нахмурилась я. — Движения должны быть быстрыми и разнообразными, вот, смотри!
Я быстро обвела шарик языком, пощекотала «устьице» посерединке, подразнила его кончиком с разных сторон, затем широко лизнула.
— Повтори!
Людочке пришлось с некоторым предубеждением на лице лизать после меня. Но ее уже захватила эта игра. Шарик таял на глазах под ее быстрым язычком. Слюнка стекла по подбородку, а губы были измазаны сливочной пеной. О, как она старается! Кажется, действительно представляет что-то вкусное, с большой головкой! И даже наплевать на редких прохожих. Впрочем, все бредут уставшие с работы, и им явно не до двух девушек, старательно лижущих мороженое.
Людочка тяжело дышала, изо всех сил вытягиваясь за моей рукой, на отлете держащей заветный шарик. Острые грудки соблазнительно оттопырились книзу и концы шелкового шарфика свисли почти до асфальта. Я не удержалась и сделала то, что так давно хотела — протянула руку и с непонятным вожделением погрузила в ладонь эти острые козьи сосочки. Меня охватило чувство собственной власти над маленьким, охваченным наплывом чувственности, существом, а в паху отчего-то заныло. Видимо, это и чувствуют мужчины, соблазняя нас: прилив похотливой нежности, скрытую сексуальную агрессию, желание подчинить и насладиться страстной, отзывчивой покорностью. И еще — ответственность. Чувство, что ты — главный в отношениях.
— Ахх! — Людочка вздрогнула, лицо ее исказилось. Она чуть подалась назад, но я-то видела: её зацепила моя ласка, и я, не ослабляя напора, тоненько щипнула острыми, наманикюренными ноготочками ее сосок под пестрой шелковой тканью.
Людочка мучительно сощурилась:
— Вик-то-ри-я Ста-ни-сла-вов-на! Я же возбуждаюсь!
— Вот и прекрасно! — Ответила я, глядя ей прямо в глаза. — Во время минета ты должна быть сильно возбуждена, и мужчина обязательно будет ласкать твою грудь. А теперь — самое главное! Рот как можно шире! Будешь учиться делать глубокий минет!
Люда беспомощно оглянулась. Аллея сзади была пуста. Лишь мороженщица копалась в своем контейнере, недобрительно косясь в нашу сторону.
— Это точно надо? — Люда умоляюще посмотрела на меня. Хм... До чего смешная, перемазанная мордочка!
— Конечно, надо! Это вообще самое главное! — Я строго нахмурилась, подавляя смешок. — Ты должна научиться глубоко заглатывать член. Причем, делать это с удовольствием и без отвращения! Без этого минет — не минет! Давай-ка! Шире рот, ну! — Заорала я, как злобный стоматолог и слегка хлопнула Людочку по щеке.
Люда быстро открыла рот. Я старательно впихнула обсосанный рожок поглубже. Наверное, у нее сейчас заломит нёбо и зубы. Так и есть. Люда замотала головой, закашлялась, подтаявший шарик обломился, а вафельный конус остался у меня в руке. Поморщившись, Люда сплюнула ледяной кусок. Боже, как трогательно она выглядит сейчас в своей полушутливой, но упорной попытке быть сексуальной!
— Кстати, научись глотать! — Сказала я назидательно. — Сплевывать то, что подарил тебе мужчина — верх неприличия! Впрочем, я думаю, ты всему научишься — ты такая старательная!
Прилив возбужденной нежности вновь охватил меня. Я, не глядя, кинула рожок через плечо и, сделав шаг вперед, вдруг обняла Людочку и тесно прижала к себе, тяжело дыша. В промежности пульсировало. Однако, две недели воздержания, начнешь тут возбуждаться на девочек! Впрочем, что врать — она же сразу мне куда-то запала. Только не знаю, почему. Подумаю об этом как-нибудь на досуге, а сейчас...
Я притянула Людочку к себе за попку, сильно прижала к своим бедрам. Кажется, так всегда делают мужчины. Впрочем, им надо обо что-то тереться своей бестолковой эрекцией. Наверное, я сейчас похожа на мужчину — с короткой стрижкой, в черной брючной паре с жилеткой и белой водолазке. Только блестящие каблуки да пышные формы контрастируют с моим строгим обликом. Мои руки поползли по Людочкиной спине. Ее грудки уперлись мне в солнечное сплетение, а доверчиво запрокинутое лицо расположилось чуть выше моего упругого бюста. Сжав ее лопатки, я наклонилась и чувственно поцеловала перемазанные сладкой сливочной пеной полураскрытые губки. Словно я снимаю губами сливки с юной, нежной страсти, с чистого дыхания. Людочка закрыла глаза и отзывчиво задышала. Её язык ответил на мои поползновения, высовываясь на всю длину, доверяясь долгому поцелую, лаская мою родинку над верхней губой. Земля остановилась. Я закрыла глаза и замерла. Только пульс в промежности, ноющее возбуждение в сосках, да бархатистая чернота перед внутренним взором, в которой Людочкин резвый язычок выписывает замысловатые арабески. Кажется, я хотела ее чему-то научить? Да она — гений! Наши тела вжались друг в друга, и я почувствовала, что Людочка приподнимает и отводит ножку, чтобы было легче тереться о мое бедро своей возбужденной промежностью. Безумная мысль: погладить ее прямо там, сейчас! Я намокла. Ччерт, с чего я намокла? Эта полубесплотная девочка — просто энергетик какой-то. Ангел-соблазнитель...
— Оп-пааа!!! Вот это девочки! Санёк, глянь-ка, чё творится! Эй, а нас поцеловать? Мы тоже так хотиим!
— Нее, Андрюха, они не такие, они порядочные! До свадьбы — никаких мужиков, только друг с другом!
Толпа поддатых гопников ржала над нами. Откуда они внезапно взялись за нашей спиной? Неужели мы были настолько увлечены друг другом? И как я не заметила, что уже стемнело, зажглись фонари, и за мороженщицей приехала машина? Я же старшая, главная, ответственная за отношения. Я должна была предусмотреть. Я закрыла вздрогнувшую Людочку спиной. Дааа... Я точно не мужик. Из всех боевых искусств владею только шпилькой по яйцам, да и то в теории.
— Смотри, какие сиськи! — Самый активный, прыщавый с сигаретой рассмотрел меня как следует и потянул заскорузлую руку. Я отпрянула. Странное возбуждение плеснулось внизу живота. Пожалуй, я не слишком их боюсь. Но за моей спиной — моя девочка. Вот, что оказывается, чувствуют мужчины в таких ситуациях. Впрочем, им проще. Или труднее. По причине отсутствия сисек.
Прыщавый Андрюха подошел вплотную, выпуская дым мне в лицо.
— Что, кисы, мужиков не хватает? Можем помочь. Нас тут много.
Я видела, что много. И пофиг. Только за Людку было обидно.
— Эй, вы, черти охуевшие! — Это был глас с небес. Уперев руки в боки, толстая мороженщица, подавшись вперед уверенно орала на остолбеневших гоперов. — Сашка, я тебя узнала, гаденыш! Опять под статью захотел, мало тебя отмазывали?
— Тёть Валь, да мы шуутим... — Парни повернулись в сторону нашей хабалистой защитницы.
— Бежим! — Я дернула Людочку за руку, и мы рванули с места как ошпаренные. Людка неслась как молодой оленёнок в своих лёгоньких мокасинах, только подол туники разлетался, да шелковый шарфик трепетал на ветру. Блин, погоняй-ка с моей комплекцией, да на каблуках, когда все прелести трясутся и подпрыгивают. Вот смешно наверное кому-то со стороны!
Мы вылетели из парка на ярко освещенный проспект. Кажется, погони не было. Надо быть умнее. Давненько

Бутылочка на желания

Папа — мой первый учитель

Клубника со сливками