делать.
***
Марина после секса с Мишей забилась в палатку, переживая те же чувства, что и Олег. Она спорила сама с собой, оправдывалась и объяснялась, и выходило, что все нормально, и ничего менять не нужно, и все это просто классное приключение.
— Марин, — в палатку, наклонившись, заглянула Оля, и между двух ее раскачивающихся грудей Марина видела треугольник ее волос внизу живота.
Марина махнула рукой, не желая разговаривать.
— Ну уж нет, — Оля залезла в палатку, и даже аккуратно сдвинула полотнища, закрывая его, как будто отрезая себе пути для бегства.
Марина лежала на спине, тупо глядя в потолок. По нему бегали солнечные зайчики, но уже с другой стороны. Оля села рядом с ней, оперевшись на руку, и с сочувствием смотрела.
— Понимаю, ты обиделась. Но совершенно зря. Я не хищница и не разлучница. Посмотри на меня!
Дождавшись, когда Марина посмотрит, она улыбнулась во все тридцать два зуба.
— Видишь?... Он даже не изменил тебе, и ты не изменила ему. Вы же делали это вместе, и открыто, и с удовольствием. Вы же если в магазин сходите вместе, и купите разное — друг другу этим не измените? Ну вот так и тут. Это просто совместное удовольствие. Еще один вид семейного секса. Как новая поза.
Марина зашевелилась, оживляясь. Это были новые аргументы, и они падали на благодатную почву. Оля сразу уловила перемены в настроении.
— Это очень просто, и очень хорошо. Видишь, это тело, — она провела рукой по всем изгибам своего тела.
— И это тело, — она провела, легко-легко касаясь ноготками, по коже Марины, от грудей до лобка.
— Это твои волосы, густые, шелковистые, — она запустила руку в ее волосы. Потом стала нежно водить по ней рукой, приговаривая:
— Это твои брови...
— Это твои глазки...
— Это твой носик, очень красивый...
— Это твои губки, такие мягкие и чувственные...
Марина вздохнула, подняла руки на живот, сложила их вместе, тут же разомкнула и положила назад вдоль тела, тяжело задышав.
— Это твоя шея, длинная, лебединая...
— Это твои груди, одна другой красивее...
— А на них сосочки... , — тут Оля наклонилась, и мягко взяла в губы один из сосков, и когда он начал твердеть, отпустила и продолжила:
— Твой животик...
— Твои ножки...
— Между ними пися с волосиками... Нигде ничего плохого, за что следовало бы стыдиться... Они просто есть, и им должно быть хорошо...
Продолжая играть пальцами у Марины на клиторе, она снова наклонилась, проводя по коже Марины волосами своей челки, поцеловала грудь, потом шею, потом губы. И Марина ответила на поцелуй...
Когда они отлизывали друг другу валетом, со стонами и вздохами, в палатку заглянула Наташа, но увидев прямо перед носом мамину пизду, во всю ширину ее раздвинутых ног, в которой почти утопал нос тети Оли, она быстро ретировалась. Заметила ее только Оля, но ничего не сказала, только глубже вонзила язык в недра Марины.
***
— Он изнасиловал Олесю.
Миша выпучил глаза.
— Это она меня изнасиловала, — монотонно сказал Олег, так и продолжая раскачиваться.
— Ты. Выебал. Мою дочь?, — как будто все еще не веря, переспросил его Миша.
— Нет, конечно, ты что... Она хотела орал, — на слове «орал» голос Олега осекся и охрип.
Миша тяжело засопел.
— Орал, говоришь... И что нам с тобой сделать, за орал? А?
Не получая ответа, и все больше распаляясь, он присел ближе к Олегу и взял его за шею.
— Может, тебе медаль дать? Орал второй степени, с аксельбантам? Или деньгами возьмешь, а? Не слышу ответа?
— Не надо... деньгами... , — еле слышно прохрипел Олег.
— Не надо деньгами, говорит, — с притворным удивлением сообщил Миша сыну. Потом снова обратился к Олегу, — и чем же мы будем искупать свою вину? Есть предложения?
Олег помотал головой.
— Может, орал за орал? А? Как ты считаешь?
Сзади захихикал Леша.
— Я считаю, хорошее предложение, давайте его орально обсудим, — ерничал Миша. Он встал, продолжая держать Олега за шею, и притяну л его к своему висящему члену. — Приступайте, докладчик, микрофон уже ждет.
Леша снова захихикал. Олег снизу взглянул на Мишу, и понял, что тот не шутит. Ему уже было все равно. Он лизнул мишин член.
— Бодрее, товарищ, нас ждет долгое выступление.
Олег взял член в руку, удивившись, какой он тяжелый. И яйца-то, как каменные. Волосами все поросло. Он немного подвигал кожей, и член вздрогнул.
— Вот, — одобрил Миша, — хороший мальчик. Давай сделаем так.
Он лег на траву, на то же самое удобное место, где лежала Олеся, так же раскинул ноги, и сделал приглашающий жест. Олег уже без пререканий и промедлений встал на карачки, и привычно лизнул. Потом взял в рот головку. Потом облизал яйца. Оказалось вовсе не трудно, и, сколь не гнал от себя эту мысль Олег, даже не противно. Член был чистый, большой, приятный на ощупь и на язык. Это как самому себе лизать, успокоил себя Олег, только себе нельзя, а тут можно. Он погрузил член поглубже в рот, и стал посасывать и облизывать и легонько покусывать, чему Миша не противился, только поддавая бедрами ему навстречу.
Член встал уже в размер, толстый и длинный, и Олег уже даже немножко гордился, что он творец такой большой и красивой башни, и сосал уже во всю мощь своей фантазии и сил. Даже его собственный член уже оклемался и начал вставать, когда ему в жопу что-то уперлось. Это Леша брал его приступом сзади. Олега это уже нисколько не смущало, он даже похотливо покрутил задницей. Чем помешал Леше, так что получил крепкий хлопок по ягодицам, как будто тот усмирял норовистую лошадь. Сначала шло туго, пока Леша не сбегал за маслом. Крепость пала с одного мощного и длинного толчка. И пошла падать и падать, толчок за толчком.
— Что, нравится? — ласково спрашивал Олега Миша. Олег уже мычал и стонал, обливая мишин член слюнями, не желая упускать ни одну из палок, что таранили его с обеих сторон. — Он у нас специалист, попы любит, и попы его любят, да? Как раз нужный размер и крепость, чтобы распечатывать... Чуешь, да, Олежа? Достает до печенок? Нравится?...
Олежа закатывал глаза и булькал, жалея, что рядом нет жены, чтобы занялась его собственным членом, который грозил взорваться.
И как накликал.
Марина, повеселевшая и успокоенная, с целым ворохом аргументов для мужа, искала его, чтобы помириться. И нашла. Поначалу даже не поняв. Муж, как последняя шлюха, только что не визжал от удовольствия, когда его с двух сторон ебали Миша с Лешей.
Она непроизвольно вскрикнула, и побежала назад. Леша увидел ее уже убегающей, так что бросился за ней, крича:
— Теть Марин, теть Марин. Подождите, вы все неправильно поняли...
Олег даже заскулил, когда его задница так внезапно и резко опустела, зияя черной дырой. Но член изо рта не выпустил. Миша погладил его по голове, жалея:
— Ничего, ничего, касатик, не расстраивайся. Я его заменю. Ты поворачивайся, к лесу передом, ко мне задом, я тебя утешу...
Крик Олега, когда в его жопу ворвался член Миши, заставил оглохнуть и замолчать всех кузнечиков вокруг.
***
Наташа тоже была несчастна. Она искала Алешу, да пошла не в ту сторону. Вернулась в лагерь, там мама и тетя Оля лизали друг друга. Опять пошла искать. Опять вернулась, как раз, когда Алеша убедил ее маму, что ничего страшного она не видела. Сначала он действовал словами, потом дал ей потрогать свой член, совсем не страшный, потом дал залезть к себе в задницу пальцем в масле, потом он залез к ней в попу пальцем в масле...
Когда Наташа вернулась в лагерь, он как раз ебал Марину в задницу, приговаривая:
— Видите, ничего страшного... Очень даже хорошо... И мальчикам и девочкам...
Мама прогнула спину, сколько могла, и только всхрюкивала с каждым ударом, так же, как и ее дочка, отчаянно массируя себе клитор.
— Вот так, лапочка... Ох, какая попочка... Совсем как у дочки... Тугонькая, гладенькая... Давайте я вам еще поглубже засажу, теть Марин?
Тетя Марина еще больше выпячивала попу, и говорила:
— Давай, сынок... Давай, родной... Еби мамочку... Попочка не знала, попочка скучала...
Наташа дождалась, пока они оба, хрипя, не кончили, упав пластом. И только потом убежала. На этот раз в нужную сторону. На полянке ее отец сидел верхом на дяде Мише, плавно двигаясь вверх и вниз. Дядя Миша кряхтел и хвалил папу:
— Ох, какая девочка... Какая ты нежная шлюшка... Мой член не каждый зад возьмет... Ах, как хорошо идет, прямо сердечко твое внутри чувствую... А теперь прыгай, прыгай, быстрее, давай...
Папа застонал, принимая и выпуская огромный член в себя, быстро, как только мог, подпрыгивая. Пока дядя Миша не выгнулся дугой, зарычав:
— О, пошла, пошла, ааа... прими в себя, шлюха...
Потом обмяк, скинул отца и ушел, оставив его лежать на траве.
Наташа подошла, села рядом с ним на коленки, и потрогала его за плечо. Плечо дернулось, скидывая ее руку. Она заглянула ему в лицо, хотя он пытался его спрятать в ладонях. На лице были слезы. То ли радости, то ли горести, то ли боли, то ли удовольствия. Но Наташе стало его очень жалко.
— Пап, — сказала она, — ты самый лучший папа. Мама не знает, а я знаю...
Олег повернулся к дочери, и вытер слезы, пытаясь улыбнуться.
— Ты самый хороший.
Она погладила его по плечу, потом по лицу. Поцеловала в лоб.
— Я никого так не люблю, как тебя... И никогда не буду...
Олег взял ее руку, и прижал к своим губам.
— Я понял только сейчас, как ты меня любишь... И как я люблю тебя...
Свободной рукой Наташа продолжала гладить его волосы, проводить ему по легкой небритости на щеке, спускалась ниже, ниже, и в глазах ее была тишина и мудрость взрослой женщины. Когда рука дошла до члена, и она стала его ласкать, Олег притянул ее к себе, и поцеловал в губы. Они долго целовались, долго гладили друг друга, без ярости и порыва новичков, желающих поскорее удовлетворить свое возбуждение, а как многолетние муж и жена, желающие подольше его продлить, чтобы подарить друг другу максимум удовольствия. Так же медленно и спокойно Наташа примерилась, и села пиздой на папин член. Ни крика, ни боли, только волны удовольствия. И они плыли и плыли по этим волнам, пока оба не кончили, и не прижались друг к другу...
— Ну вы даете, — сказала Олеся,

Секс с мамой на даче

Одна секс-бомба на двоих…

Секс с тренером прямо на работе