такие бешеные оргии, что от скачка напряжения на пару минут уйдет в оффлайн даже сама Сеть. Риз кончает — несдержанно, сильно, неосознанно кусая губы, когда мой член продолжает двигаться в её разгорячённом, все еще гиперчувствительном после долгожданного оргазма теле, она вглядывается в мои глаза — и понемногу в её зрачках появляется определенная осмысленность. Правда, совсем ненадолго — она как-то очень по-звериному ухмыляется, откровенно похотливо проводя кончиком языка по моим губам, затрагивая им практически оголённые нервы, заставляя меня ловить этот самый язычок зубами — да, тоже очень чувствительное место, но я не против, когда его трогает именно она.
Её шёпот бьет точно в цель — прямо по той идее, насчет которой я фантазировал совсем недавно, так что, черт побери, я не могу, да и не хочу терять времени. Я стаскиваю Риз со своего члена, перехватываю поудобнее и тащу в каюту, не удосужившись даже выключить воду. Мы мокрые, как чёрт знает что, но ещё бы я начал заботиться о том, чтобы не намочить простынки того больного ублюдка, который, скорее всего, когда-то в этой комнате обитал. Тело Риз мягкое, податливое и очень лёгкое — я отмечаю это уже не в первый раз, но полноценно держу её на руках я впервые.
И, чёрт, прости меня, птичка, но на хоть какое-то подобие прелюдии у меня уже не хватит ни сил, ни нервов. Я дотаскиваю лейтенант-коммандера до кровати и сравнительно мягко на неё усаживаю — ну, хорошо, так мягко, как я сейчас могу. Она заметно ниже меня — и сейчас это дьявольски удобно, потому что подрагивающая, покрытая её же смазкой головка члена упирается девушке прямо в губы.
— Нет, хотя я и часто предлагал одному ублюдку это сделать, когда он отказывался отпускать меня в увольнение.
Хрипло смеюсь, краем сознания надеясь, что не испортил атмосферы своей не вполне уместной остротой — и, просто в качестве небольшой гарантии, прихватываю Риз за мокрые волосы. Нет, лейтенант-коммандер, никуда не денешься.
Тай Риз.
Хвала и моё преклонение тому богу космоса, что надоумил конструкторов космических кораблей выбрать как стандарт гравитации восемь десятых g. И отдельная маленькая осанна судьбе, определившей мне родиться на станции — я житель пространства чёрт-те в каком поколении, так что при моём отнюдь не маленьком росте и не сказать чтоб хрупком телосложении вес мой здесь выходит всего-то килограммов сорок, и при желании Эрик может в прямом смысле вертеть меня на члене, как ему подскажет воображение. А ещё это позволяет мне не сползти на пол кабинки, когда мои бёдра превращаются в вату, а сама я — в подтаявшую порцию крема из хорошо взбитых сливок — сладкого, воздушно-лёгкого, текущего от жары и истомы и совершенно безвольного. О, дайте мне пару минут... Мне сейчас нельзя ногами на пол, я просто плюхнусь на него бесформенной кучей. К радости моей, Эрик это явно понимает, а потому продолжает прижимать к себе бережно, но крепко. Судя по вспышке похоти в глазах, по тому, как он втянул воздух приоткрытым ртом, как сжал мои ягодицы, ему очень нравится моя идея насчёт знакомства его члена с моими другими губами.
А мне определённо нравится, когда меня носят на руках. Не так уж часто такое обламывалось, попросту было негде и некогда — вряд ли я бы позволила так обращаться с собой на глазах сослуживцев, а я, увы, практически всегда нахожусь у них на глазах, служба есть служба, и все мои коротенькие романчики так или иначе с ней были связаны — не считая тех, что были до, но и тогда я была кадетом, одной из лучших на курсе, птичкой, собирающейся взлететь очень высоко. Ха, мне кажется, я всю жизнь проходила в форме. Так что да, приходилось держать лицо. А сейчас... Сейчас меня волокут на руках, как законную добычу, и мне это охренеть как нравится. Не заиграться бы, так я, похоже, уроню свой статус в глазах Эрика так низко, что ему только и останется, что вытереть о него ноги... Бо-оги, какой статус, о чём я думаю? Вот уж впиталась в кровь субординация. Он мужчина, я женщина, для распределения ролей — более чем достаточно!
Вода в душе продолжает шуршать, из открытой двери в ванную комнату валит белый пар, подсвеченный фонарём, когда мы вваливаемся в отсек, оставляя на полу целые лужи воды. И это я, Риз, существо, более чем наполовину состоящее из правил и протоколов, и ещё процентов на двадцать — из традиций, в том числе флотских. Экономь воду, закрывай двери, не оставляй ничего из вещей на открытых поверхностях — необходимые для выживания основы жизненного уклада, впитанные с первыми глотками материнского молока, моя основа наравне с мясом и костями, безусловные рефлексы. Но сейчас я разом забываю их все, чувствую себя чуть ли не преступницей, но это наполняет меня какой-то лёгкостью, будто в крови полно пузырьков от шампанского. Мама ама крыминал! Что ж ты творишь со мной, Эрик!
А Эрик меж тем опускает свою добычу на постель, подносит свой член к моему рту, ожидая исполнения предложенного, ещё и волосы прихватывает, видимо, в качестве дополнительной гарантии. Я фыркаю в ответ на шутку, обдавая член горячим воздухом, во рту так сухо, что моё дыхание, наверное, похоже на пустынный ветер. Вся моя влага, кажется, ушла вниз, наполнив мою щёлку. Надеюсь, появится в процессе, мне это будет нужно, потому что я собираюсь продемонстрировать Эрику пару приёмов, для которых мне понадобится смазка.
Значит, начнём осторожно. К такому размеру нужно привыкнуть. Жаль, не могу рассмотреть толком, подсвеченный со спины Эрик — чёрный силуэт на фоне дверного проёма, сочащегося паром. Чёрт, есть в этом зрелище нечто инфернально прекрасное.
Кончик моего языка касается гладкой головки, покрытой моей смазкой, пряной и чуть сладковатой на вкус, скользит по кругу, пробегает по окантовке, щекоча чувствительные местечки под набалдашником этого жезла похоти. Рука обхватывает ствол ближе к основанию, тянет нежную кожицу, сомкнутые губы касаются верхушки головки в целомудренном поцелуе, раздвигаются, когда я вбираю член в рот, пристраиваю кончик языка на головке мягким щупальцем, и начинаю двигаться — пока неглубоко и быстро, отталкивая член языком каждый раз, когда подаюсь назад, двигая рукой в противоположном направлении, будто растягивая мою игрушку. Глаза мои полуприкрыты, ладонь свободной руки ложится на низ живота Эрика, слегка надавливает, царапает кожу короткими ноготками. Это только начало...
Эрик Ланге.
Белоснежные простыни моментально намокают, когда на них опускается разгорячённое смуглое тело, по плечам которого стекают тонкие струйки воды, скользя по ложбинке между грудей. Как ни смешно, в таком положении Риз выглядит невероятно органично: пожалуй, так же органично, как и за штурвалом многотонного космического корабля. Такие девушки, как лейтенант-коммандер, не созданы для домашнего уюта, засаленных халатов и бигудей на голове, нет, добрый сэр — они созданы для яростных битв, удивительных приключений и бешеного секса. Мне в голову приходит одно сравнение, и я шепчу, наблюдая за тем, как Риз нарочито медленно высовывает кончик языка, еще не касаясь им головки, не то дразня, не то изучая воздух вокруг него — так, как это делают змеи:
— Валькирия.
Не то чтобы корабль напоминал Вальхаллу, конечно, и не то чтобы я хоть каплю напоминал викинга. Не уверен, что вообще смог бы поднять эти их здоровенные секиры, не говоря уже о том, чтобы метать их во вражеские щиты, с диким ревом кидаясь грудью на холодную сталь вражеских клинков. Да мне, по большому счету, и не хочется — единственное создание в мире, на которое я сейчас хочу кинуться, сидит у меня между ног, похотливо раздвинув идеально гладкие, сильные бёдра и едва ощутимо облизывая мой член. Я до боли прикусываю нижнюю губу — великая Сеть, как мне мало этой женщины! С одной стороны — мне хочется резко потянуть её за волосы на себя, подаваясь бёдрами вперед и проталкивая член глубоко в её горло, так, чтобы, когда я её отпущу, между высунутым языком и головкой пролегла поблескивающая под нейтрально-ровным искусственным освещением ниточка слюны. С другой стороны — я не хочу торопиться. Я уже постарался для того, чтобы она кончила, так что будет только справедливо, если теперь именно она немного поработает во имя моего блага. Риз медленно заглатывает мой член, и все мысли моментально куда-то пропадают. Черт, да откуда такие умения-то? Всю жизнь думал, что нет больших брёвен среди женщин, чем штурмовики, офицеры и полицейские, да и вообще — что сексуальными они бывают исключительно в дешевой порнухе, чём-то вроде «Путешествие в чёрную дыру-2» или «Глубокая Галактика-8», но нет — Риз старательно развенчивает мои предубеждения, отсасывая у меня настолько божественно, что по сравнению с ней блекнут лучшие шлюхи Чиба-сити. Возможно, это не то сравнение, которое она хотела бы услышать, конечно, но факт остается фактом. Её язык жадно скользит по головке, а пальцы свободной руки слегка поцарапывают низ моего живота, и почему-то я совершенно уверен в том, что, попытайся я сейчас отстраниться — чёрта с два она бы мне дала. Бывают такие звери, которые не отпускают добычу, единожды в неё вцепившись.
Тай Риз.
Валькирия... Я не сразу вспоминаю, что значит это слово, хотя оно звучит странно знакомо. Кажется... Точно, дева-воительница из каких-то древних мифов планеты-прародительницы. Утаскивающая павших на поле битвы героев в рай. Такой себе накачанный вооружённый ангелок. Да, пожалуй, есть сходство.
Но сейчас я скорее гурия — тоже райский персонаж, но с совсем иными функциями. Нежная дева, чьё предназначение — дарить мужчине удовольствие. Пожалуй, я и внешне ближе к этому типажу — смуглая, гибкая, темноволосая и темноглазая. Во мне намешано много кровей, но восточная в этом коктейле определённо доминирует. Хотя... Гурии же девственны. А я — нет. Более чем нет. У меня достаточно опыта, чтобы удовлетворить даже очень искушённого мужчину. Любопытно, а Эрик — насколько он искушён, избалован ли женским вниманием? Он красив, по-своему, разумеется — если вам нравятся бледные планетарщики с плохой стрижкой, малоэмоциональным лицом и глазами, полными тьмы. Но я сильно сомневаюсь, что

Давно мечтал…

Экзамен с пристрастием

Банкирша или любовь всей моей жизни