спасения в Эрике. В его губах, сцеловывающих мои стоны, в его запахе — новом, старый ушёл вместе с водой и пеной, и теперь я запоминаю этот. В его руках, ласково мучающих моё распалённое тело. И, разумеется, в его члене, вбивающем в меня ощущение жизни неистовыми, мощными толчками, от которых по телу разбегаются колюче-щекотные молнии. Ещё, пожалуйста, ещё!
Я больше не сдерживаюсь. Хочу ощущать его более полно, всем своим телом, и мне всё равно, приятны ли ему мои прикосновения. Прикусываю его шею, вылизываю её языком, с трудом сдерживаясь, чтобы не сомкнуть зубы ещё сильнее, чтобы ощутить во рту вкус его крови. А! Крепче обхватив ногами бёдра, ловлю ладонь, подношу к лицу, на миг перехватываю удивлённый взгляд — чёрт, да я удивлена не меньше! А потом припадаю к израненой коже губами, кончиком языка касаюсь ссадин, целую, как только что целовала губы, только нежнее, боясь причинить боль. Поймав пальцы губами, обсасываю и облизываю их, щуря глаза, как довольная сытая кошка, чуть прикусываю, прижимая языком к нёбу, играю так, как играла бы с его членом, непроизвольно делая это в том же ритме, в котором движется во мне член Эрика.
А потом я кладу эту ладонь на мою грудь, накрываю своей рукой, маленькой и тёмной, и сжимаю пальцы, заглядывая в глаза. Лицо Эрика так сосредоточено и напряжено, будто сейчас я — его дека, и с моей помощью он пытается взломать это чёртово мироздание, чтобы потом построить новое. Я даже знаю, на что оно будет похоже — на его виртуальную реальность, густо приправленную мной.
— Сожми, сильно, — прошу я. Не знаю, почему, но я хочу боли. Может быть, чтобы придать ещё остроты и без того нашему отнюдь не пресному соитию. Может, потому, что боль делает наслаждение острее. Может, потому, что до конца не верю, что всё это действительно происходит со мной.
Эрик Ланге.
Риз вылизывает мою шею тёплым мягким языком — совсем не кошачьим, но это и к лучшему, кошачьи языки щекочут, сдирая верхний слой кожи, а нам это сейчас вовсе ни к чему, правда, птичка? Теплые струи воды сильно маскируют ощущения от прикосновений девушки, сглаживают тактильно-сенсорную перегрузку,и в ту секунду, когда она порывисто хватает моё запястье и касается ладони губами — я скорее удивлён, нежели испытываю отвращение и легкую панику. Следы от кабеля, отпечатавшиеся на моих руках, неприятно зудят и чешутся, когда на них попадают брызги, и прикосновение к ним губ Риз прошибает меня, словно я за этот самый кабель схватился, когда он был к чему-то подключен. Мощный удар электрического тока — по каждому из моих нейронов. Она касается самого уязвимого и важного участка моего тела — после члена, может быть, но тем не менее. Лейтенант-коммандер космического флота, практически галактический герой, наверняка с кучей наград, блестящей карьерой — и зализывает кровавые ссадины беглому хакеру? Я хрипло смеюсь и подаюсь бедрами вперед ещё активнее, чувствуя, как совершенное женское тело, прижатое к стенке, принимает меня с каждой фрикцией всё охотнее и охотнее. Тело Риз будто создано для секса — сильное, но не чересчур мускулистое, хрупкое, но не болезненно-фарфоровое, податливое, но не тряпичное — такой женщиной хотел бы обладать каждый мужчина. И мысль о том, что сегодня ей обладаю именно я, заставляет меня вколачивать в неё член всё быстрее и быстрее.
Риз сосет мои пальцы — настойчиво, так, будто это совсем и не пальцы, и я почти жалею о том, что тогда, на челноке, не прихватил её за волосы и не поставил рывком перед собой на колени — интересно, много кто вообще может похвастаться тем, что трахнул в рот старшего офицера космофлота, м-м? Словно уловив мои мысли, девушка начинает полизывать два пальца, указательный и средний, в такт моим движениям — это сводит с ума, и я громко рычу, приподнимая её бедра так, чтобы головка едва ощутимо касалась насквозь мокрой не то от воды, не то от смазки щёлки — и тут же насаживаю по самое основание.
Я собираюсь было схватить её за грудь — властно, так, будто эта грудь принадлежит мне вместе со своей обладательницей, но лейтенант-коммандер и тут меня опережает. Она будто бы пытается перехватить инициативу, а это сейчас совершенно непозволительно, так что я, кажется, почти не слушая, что она говорит, с силой сжимаю её идеальную грудь, слегка тяну вверх и отпускаю. Где-то в глубине сознания ко мне приходит мысль, что она достаточно большая для того, чтобы зажать между собой член, но я решаю оставить это на потом наряду с хорошим и качественным оралом. И почему-то я совершенно не сомневаюсь в том, что Риз ничего не имеет против анального секса. Боже, я же её затрахаю!
Я откровенно лапаю её грудь, чувствуя жар, который источает её лоно, смешиваясь сознанием и с ним, и с поднимающимися в кабинке облачками пара. Я чувствую определённое... единение. Это приятное чувство, хотя и немного странное, необычное для Эр-Эл — уж не соединились ли во время прыжка какие-то наши частицы с Сетью, став деталями одного огромного, математически совершенного конструктора? Я не знаю. Все, что я знаю — это то, что я хочу трахнуть Риз так, чтобы экипаж пролетающих мимо в бесконечной пустоте кораблей синхронно вышел в открытый космос покурить.
Тай Риз.
Пальцы Эрика впиваются в мою грудь, мнут сильно и безжалостно, так, что я шиплю сквозь стиснутые зубы — но это именно то, чего я хотела. И, кажется, он хотел в точности того же? Во всяком случае, сейчас в его глазах нечто, заставляющее вспомнить о хищной птице, сцапавшей кролика. Определённо останутся синяки... В голове тут же возникает картинка: я сижу на кровати с широко расставленными ногами, а Эрик передо мной, на коленях, между моих бёдер, целует каждый оставленный на моём теле отпечаток! О боже... Эта фантазия так возбуждает, что томление, предвестник взрыва, нарастает скачком, я чувствую, что до оргазма мне осталось совсем немного... Получить его сейчас? Или попробовать что-то ещё, оттягивая разрядку, для того, чтобы потом кончить сильнее и острее?
Я не знаю, чего хочу больше — утолить голод или по-гурмански насладиться процессом. Я боюсь одного: мы ведь можем и не дожить до следующего раза. А я ещё столько всего не попробовала! Вряд ли успею за один раз претворить в реальность все те идеи, что одна за одной рождаются в моём одурманенном похотью мозгу, для этого нужно много времени, много доверия, и... Кое-какие предметы, которые я вряд ли найду на «нарвале». Интересно, шокировало бы Эрика то, что я хотела бы с ним сделать или позволить сделать ему, озвучь я свои грязные мечты? Почему-то мне кажется, что нет. Однако было бы забавно посмотреть на его лицо, когда я озвучу свои фантазии. А ещё интереснее — выслушать его.
Как же мне повезло родиться женщиной. В качестае компенсации за все страдания женского пола, начиная от месячных и заканчивая родами, судьба подарила нам способность испытывать оргазм столько раз, сколько мы захотим. К чёрту самоконтроль — я просто прикрываю глаза, прижимаюсь плотнее к Эрику и на несколько долгих и сладких мгновений полностью отдаю себя в его власть, забываясь, концентрируя всю себя, все свои нервные окончания внизу живота, там, где зреет тяжёлая, томная тяжесть, готовая вот-вот достигнуть критической массы и взорваться вспышкой оргазма.
— Держи меня, — успеваю простонать за миг до того, как тело выгибается в судороге наслаждения, я яростно дёргаю бёдрами, стараясь вобрать плоть моего любовника в себя так полно, насколько это вообще возможно. Счастье Эрика, что я не держусь за его плечи, а обнимаю за шею, иначе располосовала бы своими короткими, до мяса состриженными ногтями его нежную белую кожу. Хм, а потом бы слизывала проступившие капельки крови... Ах, чёрт, что за вампира он во мне разбудил?
Пульсирующая плоть моей щёлки сжимает член ещё плотнее, будто пытаясь высосать из него семя. Ха! Дерзкая улыбка приподнимает уголки моих искусанных, огнём горящих губ. Наклонившись к самому лицу Эрика, я касаюсь лбом его лба, запалённо дыша в самые губы, фокусирую плывущий взгляд на его зрачках, расширенных в полумраке так сильно, что радужка практически не видна. А какого цвета его глаза? Не помню... Нужно будет рассмотреть при свете, потом. А пока... Вытянув язык, обрисовываю им контур его рта, чуть раздвигаю его губы, медленно провожу между ними самым кончиком языка.
— Чёр-рный Лёд, тебе когда-нибудь отсасывал офицер космофлота?
Эрик Ланге.
Риз приоткрывает рот в той самой полной сладкого исступления гримасе, которую я так люблю видеть на женском лице, в её глазах уже нет ни грамма того обычного, слегка сумрачно-самоубийственного веселья, которое они выражают большую часть времени — теперь в них плещется бездонный океан чистейшей, незамутнённой похоти. Она отдается мне так горячо, так страстно и так бездумно, будто секс — всё, что сейчас ей нужно, всё, ради чего мы попали на этот корабль, будто бы всё, произошедшее сегодня — лишь долгая-долгая прелюдия, позволяющая нам раздевать друг друга взглядами, украдкой ловить тяжелое, надсадное дыхание, чувствовать удары тока от случайных прикосновений — всё это только ради того, чтобы забраться под горячие, почти обжигающие струи воды и раз за разом сплетать наши тела в единое целое.
Я чувствую, как бёдра лейтенант-коммандера напрягаются в моих ладонях, и наращиваю темп ещё больше — сравнительно недавний оргазм даёт о себе знать, и в этот раз мы кончим явно не синхронно. Ну, тем лучше — я же обещал её затрахать, так? Риз громко, развратно стонет, поскуливает, когда член входит очень глубоко, вскрикивает, когда я вхожу слишком резко — и в какой-то момент начинает подмахивать особенно жадно, растягивая свою истекающую соками щёлку до состояния, которое будет ещё как минимум пару дней напоминать о том, насколько хорошо мы провели время. На долю секунды меня посещает мысль о том, что я мог бы силой снять её с члена, вытащить из душевой кабинки и заставить умолять меня о продолжении, униженно потираясь о моё тело, утратив последние капли рассудка — но я решаю оставить это на один из следующих разов. Я просто обязан выжить — хотя бы для того, чтобы раз за разом устраивать с птичкой

Гроза, изменившая жизнь навсегда

Ах, Куба!

Директор отымел подчиненную во все…