прямо над ухом голос Мани. Я ни чего не соображая посмотрела на неё:
— Ах... а... а... а... да... а... а... — это всё что вырвалось из моего рта.
— Ты чего... удумала... Мань? — вопрошал запыхавшийся Петр.
— Да знаешь, на зоне мужиков днем с огнем не сыщешь, а баб хватает. Там у меня одна интеллигентша в прислуге была. Бухгалтерша или ещё кто — я не знаю, но вся из себя цаца пришла. Я её в бытовке ночью зажала, говорю: всё, тетя, положила я глаз на тебя — будешь моей зазнобой. Она сразу струхнула, на жалось давить начала, мол дома муж, дети, а она сама не такая. Но мне на её сопли — врезала ещё пару раз, чтоб посговорчевее была и всё... Сразу лизала и плакала, но я её не трогала — баба только из под мужниного крыла, а ей сразу мохнатую под нос сунули. Неделю поплакала, две, а потом обвыклась. Через пару месяцев и напоминать не надо было: я значит на шконку спать, а она сама под одеяло с головой нырнет и лижет. Потом обвыклась — так сиськи пососет, и в задницу язык засунет... Все два года меня развлекала. Я правда тоже ей помогала: если какие-то проблемы, то за неё впрягалась... Короче, как муж и жена с ней жили. Потом я под УДО пошла, так её сразу себе другая сграбастала! Вот такой прикол — муж и дети на воле, а их мамка в бараке шмоньки лижет... Рабочий бабий рот на зоне на вес золота, а если ещё баба и покорная, то вообще клад! А я свою приручила будь здоров! Но той лет сорок было, а у тебя молодая соска — пускай уважит сиделицу, а?
— Ну... Мань, ты оказывается... гигант... большого секса! Хочешь, я её... покуда поебу, а потом... ты...
Я лежала не веря своим ушам. Ну ладно с мужиком. Пусть и не знакомым. Пусть даже при свидетелях. Но с женщиной?
— Не, Петруха! У неё три дырки, а нас двое... Да и терпеть нет мочи... Разложим твою шкуру на двоих?
— Слышь, что моя землячка придумала? — Петр остановился и обратился ко мне. — Ну что, малая, хочет Манька, чтоб ты её «низ вылизывала». Так Мань?
— Точно!
— Уважишь подругу?
Я смотрела на Петра ошалевшим взглядом...
— А кто её спрашивать-то будет! Правда, ковырялка? — С этими словами Маня стащила из-под халата трусы, перекинула ногу через моё лицо...
— Ну, шмара, начинай!...
Как мерзко! Ни когда даже в мыслях не было заниматься такими вещами, а тут... Блин, а лизать-то как правильно?... Ну попробую... Гадость конечно редкостная, но терпимо... Ну вроде получается, только надо наверное поглубже язык сунуть... Ох же ты... Там же Петр ещё меня своей дубиной накачивает... Блин, она что, никогда не подмывается — комки какие-то... А вообще ни чего страшного, только волосы в рот набиваются...
... — Хороша у тебя молодуха, Петр! — похвалила меня Маня. — Лижет одно дело! Эй, ты там активнее языком работай...
Ну, что, Веселова — доигралась? Помнишь Гюльнару Джухраеву.!! ... На!!! ...
Вот тебя и по-собачьи сношают. А ещё не так давно ты даже своему парню отказывала в таком сексе! Ну, конечно, это же низко стать раком! А теперь что? Помнишь, как лет десять назад ты поднялась ночью попить воды и случайно заглянула в родительскую спальню. Посреди кровати на четвереньках стояла мама — ночная рубашка была задрана на спину, а сзади пристроился отец и равномерно вколачивал в неё свой член. Красивая и всегда правильная мама покорно стояла раком и позволяла отцу трахать себя в такой унизительной позе... Вдруг отец пробормотал что-то вроде «подходит» и улеглся на кровать. И мама послушно повернулась к нему и её губы сомкнулись на члене, который мнгновенье назад таранил её влагалище... Потом ещё долго мама лежала целуя член отца и благодаря его, что он дал так хорошо ей кончить... После этого я поклялась себе, что ни перед одним мужчиной я не стану в такую позу... Ну и что теперь? Мало того, что сама загнулась раком, так ещё и женские причиндалы вылизываю...
... — Ты знаешь, Юлька, я и не думал, что ты такая способная блядь окажешься, — Петр замедлил движение во мне. — Оно всякое бывает... Ну, покочеряжется какая-нибудь дамочка слегка, или наоборот покуда ей вставишь наслушаешься до одури какая она не такая, или ещё чего... А ты — беспроблемная давалка! Слышь, Маня, а ты как мыслишь?
— Да чего тут мыслить? Шалава и есть шалава! Мыслю, что у такой шлюхи и мать такая же шалава, как и дочь... Правильно мыслю, чушка? — обратилась она ко мне.
Конечно я не знала изменяла моя мать отцу, или не изменяла, но в таком состоянии и положении рациональность оставила меня. Гипотетически всё было возможно...
— Ясен пень, что мамка там та ещё лярва! — Петр двинул в меня свой член как-то особенно глубоко. Я непроизвольно задрожала и подалась задом, стараясь насадиться на его черенок ещё сильнее. — Ну, что, Юлька, нравится мой хуй?
Если честно, то я не ожидала сама от себя, что так сделаю... Но я оторвала голову от влагалища Мани и благодарно прошептала:
— Нравится...
— Нравится... — передразнил Петр меня. — Ещё бы не понравилось — опыт не пропьёшь! А раз нравится, то лови ещё!
И самое главное, что я сказала правду: я сходила с ума от члена! Не важно, что его обладатель мне в отцы годится. Не важно, что обращается со мной, как с последней блядью. Я действительно была счастлива, что Петр меня ебёт! Нет, он не занимается со мной сексом, не занимается со мной любовью — он меня именно ебёт!
Я почувствовала, как Петр взял мою левую руку за запястье и направил её к моей промежности:
— Пальцами обхватывай его и сжимай... Вот... А то после твоего рта кончить не могу, а силы уже не те...
... И я послушно стала массировать его член. На долго Петра не хватило — он резко ускорился, вцепившись мне в бедра завыл и вдруг дернувшись замер где-то глубоко во мне. В тот же момент я почувствовала, как моё влагалище наполняется его спермой...
— Ну, что, Юлька, вот и осеменили тебя, — Петр не торопился доставать из меня свой член. — Небось сама не кончила?
Маня прижимала мою голову к своей промежности, поэтому я всего лишь отрицательно мотнула головой.
— Мань, ты отпусти покуда девочку! — обратился он к своей подруге.
— Петруха, я ж тоже ещё не того... — недовольно протянула Маня, но её хватка ослабла.
— Пусти, пусти! Ещё успеешь ей свою шмоньку подсунуть. Ты ж видишь, что у Юльки недоёб! — Петр засмеялся.
— Ну, раз недоёб... — Маня оттолкнула от себя мою голову.
— Ну, Юлька, твой звездный час наступил! — Петр хлопнул мне по оттопыренной попе. — Понимайся, девонька!
Я перевернулась на зад и села. В голове стоял туман. Как сомнамбула я встала на ватных ногах посреди купе. Почувствовала, как из меня по ляжке потекло...
— Вот и умница! Держи стакан — с почином, так сказать!
Я одним глотком выпила полстакана водки. Ни тошноты, ни отвращения... Буквально через несколько секунд я почувствовала, как голову обволакивает алкогольный туман.
— Садись, зазнобушка! — Петр по хозяйски хлопнул ладонью по столику возле окна. Я непонимающе уставилась на него. — Ну, чего зыркаешь? Садись...
Я села, все ещё не понимая, что он от меня хочет.
— Давай, дальше задницей двигай! Вот, спиной на окно... А теперь ноги наверх ставь... Блять, Юлька, не тупи, — в голосе Петра слышалось раздражение. — Поставила ноги на столешницу! Вот! И поширше их — дырки нам свои покажи! Ну?
Не знаю от чего — толи от того, что меня только что оттрахали Петра и Мани, толи от водки, но стеснения у меня практически не было. Я просунула руки под ляжками, взялась за края половых губ и растянула их в стороны. Внутренности обдало холодком...
— Быстро ты, Петр, из девок блядей делаешь! — пьяно засмеялась Маня.
— А то, — довольно протянул Петр. — Сколько я баб изпохабил... И замужних, и разводных, но такую молодуху давно не доводилось поёбывать. Да ещё и столичную кралю!
... До сих пор не могу понять, что на меня нашло. Я сама, без понуканий и принуждений, отпустила растянутые губы и вставила в себя три пальца. Сначала неглубоко.
Блин, как же хорошо!
Пальцы сами стали ввинчиваться в моё влагалище. Глубже, глубже! Я закрыла глаза...
... — Мама дорогая, да она ж дрочит! — словно в тумане раздался голос Мани...
... — Так недоёб у девки — я ж говорил, — вторил Петр, но голос его звучал, как через вату...
Не ужели так и становятся шлюхами? Но ведь я же не такая. Я даже подумать не могла, что смогу лизать женскую промежность... Что смогу отсасывать у абсолютно незнакомого мужика... Что позволю устроить со мной групповуху... Что буду сидеть и мастурбировать перед случайными попутчиками...
... — Эй, ку-ку! — я открыла глаза. Передо мной ухмылялась Маня. — Тебя в задницу уже сношали?
Я отрицательно мотнула головой.
— Хреново! — заявила Маня и полезла в свой чемодан. Покопавшись в нем пару минут, она повернулась ко мне и протянула маленький жестяный флакончик дезодоранта и тюбик с кремом для рук. Я непонимающе уставилась на «подарок».
— Ну чего зеньками лыпаешь? — Маня смотрела на меня в упор. — Сейчас будешь целку на своей заднице сбивать. Дело-то конечно формальное, но негоже шлюхе с жопой нераспечатаной ходить! Так что бери дезик, смажь и вперед!
Трындец... Дожилась... Была у меня подружка, Наташка Джурова, соседка по площадке. Так та с тринадцати лет вела активную половую жизнь, но с одним нюансом: вагинальный секс для неё был табу. Если кавалер был не слишком настойчивым, то всё ограничивалось минетом. Если же ухажер Наташки был более напористым, то она становилась на корачки и удовлетворяла его анально. Идея у неё была простая. Отказывать парням Наташка не хотела — подарки, походы в кафе и прочие плюшки просто так ни кому не даются. Проще всего получить их — постель. Но мама Наташки ещё в далеком детстве внушила дочке: чтобы удачно выйти замуж, да ещё и из мужа при случае вить веревки надо девственность беречь. Вот Наташке и приходилось совмещать несовместимое. Не знаю, нравилась ли ей такая половая жизнь, но кавалеры у Наташки были всегда. Ещё бы! Переспать с лолитой желающих много, но получить срок за растление малолетней — нету дураков. Мать Наташки подозревала, что дочка трахается с ранних лет, и даже несколько раз водила её к гинекологу... С одним и тем же результатом: девственная

Послушная девочка брата

Экзамен с пристрастием

Одна секс-бомба на двоих…