строительной компании, доля в бизнесе, успех и обеспеченность для двадцатипятилетнего мэна, что может быть круче?
— Бывало, смотрю еще маленьким на серое, угрюмое здание детдома, беру потом карандаши, бумагу и рисую другие дома — яркие, разноцветные, — делюсь я с девушкой своими детскими воспоминаниями. — Потом пролез, без бабок и связей, в столичный архитектурный, ну а там — познакомился в Вадиком.
Вадим — мой бывший одногруппник и компаньон, с которым мы еще на последнем курсе учредили собственную строительную фирму. Мажор, парень из семьи крупного чиновника вложил в дело папины деньги и связи, а я — свои мозги и архитектурные проекты. Вот такое вот паритетное начало. Вадик в институте сразу обратил на меня внимание, когда я валял первые разработки по строительным объектам.
— Классно, чувачок, фантазия работает. У тебя талант.
Мы подружились.
— У нас большое будущее, Саня, — объявил он, когда мы отметили открытие компании и начало партнерства. Я верил Вадиму. Я обеспечивал управление строительным процессом (в котором Вадим, откровенно, мало смыслил, несмотря на такой же архитектурный диплом), а он — находил финансирование, решал вопросы с властями, клиентами и всем остальным. Стоит ли упоминать, что его доля в бизнесе была больше, чем моя. На это в самом начале мне пришлось согласиться, ведь я не вложил в дело ни копейки.
— Тебе надо держаться Вадика, — сказала однажды Майя, вскоре после того, как я их познакомил. Она отметила его уверенность и деловую хватку, а он — ее трогательную, волнующую красоту.
— Офигительная, — одними губами вымолвил Вадим и поднял палец большой руки в тот вечер, когда я привел ее на первый совместный ужин, и Майя, после их обоюдного представления друг другу, отвернулась к зеркалу. Вадим разбирался в девчонках. Майя ему понравилась, что ж — тем она ценнее.
— Ты рос совсем один, — задумчиво, сочувственно заметила Майя и погладила меня по щеке. — Без женского тепла.
Вот оно... Майя этими словами натолкнула меня на мысли об одной девчонке. И я не могу сейчас, когда хочу создать с этой девушкой крепкий союз, пройти мимо этих мыслей. Пора.
— Майя... Я должен тебе признаться...
Она со вниманием приподняла голову с подушки. Я собираюсь с духом, клея осколки пережитого в единую, некогда разбитую чашу.
— У меня была сестра.
Моя девушка удивленно вскинула брови, мол, отчего не рассказывал раньше.
— Почему была? — переспросила Майя. — Она умерла?
Даже не знаю, как ей ответить.
— Мы выросли в одном детском доме, после того, как погибла мама. Потом сестра связалась с одной плохой компанией... — в горле пересохло, а губы словно стали из ваты. — Я никак не смог ее от них отвадить. Пытался, но не сумел... Она меня не слушалась, и зажила своей жизнью, с этими уголовными упырями... В общем, мы не видимся, и я даже не знаю, что с ней.
Вспомнил последнюю встречу с сестрой, когда я уже поступил в институт. Она отказалась завязывать с тем типом, который и втянул ее во все тяжкое. Ее будто влекло к пороку, настолько разные были наши жизненные приоритеты. После этого я психанул и объявил, что больше ее не желаю видеть. Казалось, это было вчера, несмотря на семь улетевших лет.
— Просто хочу, чтобы ты знала, — признаюсь я.
— Быть может, сейчас ей нужна твоя помощь, — аккуратно отметила Майя, тронутая моим признанием. — Ты не пробовал ее разыскать? Помирились бы.
— Сестра вроде есть, и одновременно нет, — задумчиво отвечаю я, качая головой. Чувство грусти смешалось с чувством вины.
— Зато я у тебя точно есть, — заигрывающе шепчет Майя, обвивая меня ручками. Она хочет поднять мне настроение. — И тебя никому не отдам.
— Согласен, — подхватываю я ее поддержку и с поцелуем в губы заваливаю на спину...
* * * *
Огни ночного клуба встречают нас с Майей. Сегодня здесь — встреча с Гербертом, потенциальным инвестором нашего проекта, и легкая непринужденная атмосфера клубной вечеринки должна помочь нам окончательно договориться. Такой ход придумал Вадим, мастер подобных переговоров.
Который, как всегда, опаздывает, хотя мы с Майей оказались у заказанного столика вовремя, и ровно через минуту к нам подошел Герберт. Немецкая пунктуальность, смешанная с расчетом и стремлением заработать в нашей стране. Герберт, тучный мужик в очках лет сорока, одобрительно осмотрел Майю (холостяк, кстати), почтительно поцеловал ей руку, а я заказал выпивку и закуску. Мы разговорились на деловые темы, и я отметил, что в тучном немце присутствует тонкий, предпринимательский ум, а также неплохое знание русского.
Проект коттеджного городка «Хрустальная слеза», придуманный мною, нуждался в инвесторе — бизнесмене, который вложит капитал в покупку земли и строительство, а нам с Вадимом надо было все построить и раскрутить продажи.
— Вкусно! — похвалил тогда Вадим макет проекта на 800 домов, который я презентовал ему месяц назад. — Только почему название такое, «Хрустальная слеза»?
— Дома будут располагаться вокруг системы искусственных озер, чистых, как слеза. В этом задумка! Красиво, эстетично, экологично. Ты же сам сказал, что должно смотреться вкусно.
«Вкусно» — высшая отметка Вадика.
— А разве слезы имеют вкус? — переспросил мой партнер.
— Имеют, — хмуро ответил я, на что Вадим деловито заметил, что он никогда не плачет.
— Я тоже, — проговорил я, проект решили запускать, а потом и нашли этого Герберта. За идею немец ухватился сразу.
... — А вот и мы!
Голос Вадима из-за спины, и первое, что я отмечаю, это блеснувший огоньком взгляд Герберта, уставившийся в сторону подоспевшего партнера. Немец будто застыл, как кролик перед удавом, и я озираюсь глянуть, чем это Вадик так привлек внимание иностранца. И за секунду все понял...
Неожиданность в облике женщины... Она была под руку с Вадимом, немыслимо яркая и вызывающе сексапильная. Рыжие волосы, блестящие серые глаза на красивом бледном личике и очертания зовущих для поцелуя губ. Аккуратная, будто вылепленная скульптором-эстетом фигурка с узкой талией и выпуклостью груди в облегающем черном коротком платье, из-под которого опускались линии стройных тонких ножек. Клубные красавицы и рядом не стояли с этой девушкой. Меня прошибло током насквозь. Спина покрывалась липкой влагой, и я отвернулся. Мне стало страшно... Она? Почему?
— Моя знакомая — Марина! — громко представил спутницу Вадик, и пара уселась за наш столик. В этот момент мы встретились с ней взглядом.
Тонкий, серый лучик коснулся моих зрачков. Я будто увидел в них ее отражение. Показалось, что девичье личико стало еще бледней, но за секунду Марина улыбнулась одними глазами. Приветливо — и в ответ на мое удивление.
— Твоя девушка? — любопытно уточнил с жестким акцентом Герберт.
— Нет, Герберт, знакомая. У нас это значит — свободная девушка, — улыбнулся Вадик.
Немец оживился. Впечатление его от Марины читалось невооруженным глазом.«т-сс». Мы вдвоем, чуть ли не в обнимку от тесноты в дамской кабинке. Комичность ситуации налицо, но я и сам сообразил, что смущать какую-нибудь девицу своим мужским присутствием в женском туалете — для парня как-то не с руки. Вошедшая дама по звукам копошится возле умывальника, и выходить сейчас нас обоим — это выглядеть, мягко говоря... Все никак эта девица не свалит. Тут Марина шепчет мне на ухо, еле слышно. — Извини, — обхватывает и мягко поворачивает мою голову в сторону.
Я все же краем глаза вижу, как она задирает платье (не видеть этого невозможно), рывком стягивает трусики, садится на унитаз, и раздается журчанье ее ручейка. Не выдерживаю и опускаю глаза на дышащую мне в пояс сестру.
Она изумительна, признаю я. Спущенные белые трусики и хлопанье ресниц серых глаз, без тени смущения и неловкости. Чувствую, как потеет спина, отдают вибрацией колени, а внизу желанием наливается член. Этого еще не хватало...
Марина привстает и поправляет одежду, а меня разрывает от искушения. Больного или оправданного? Я теряюсь в трех соснах вопросов.
— Ты спросил, сплю ли я с Вадиком? — улыбаясь, уточнила сестра после того, как хлопнула дверь и девица ушла. Но мы по-прежнему оставались в кабинке. — Много интимных вопросов, дорогой братик. — И тут сестра меняется в лице, оно становится холодным. — Так интересна моя половая жизнь? Все, о чем ты решился спросить после семи лет размолвки?
Она прекрасно знает, почему я спросил — мне важен ее образ теперешней жизни, из-за чего мы когда-то расстались. Но я зацепил ее за живое, и Марина продолжила.
— Теперь моя очередь интересоваться. Твоя красотуха, эта Майя, тебя удовлетворяет? Ты ее... часто?... Молчишь? — жестко напирает сестра. — Сейчас проверим.
Происходит непостижимое. Я ощущаю, как девичьи пальцы ложатся на мою ширинку, отмечая эрекцию, ловко расстегивают брюки, почти мгновенно, и вытаскивают член наружу. Теплые ладони обхватывают его, и фаллос становится каменным.
— Ого, — отмечает она, смесь иронии и восхищения. — Что-то такое я и ожидала. Значит, недоудовлетворяет. Ну, с этим-то мы разберемся.
Марина начинает плавно дергать член ручкой, он пульсирует, вбирая ее ласку, а я не могу это прекратить. Мне безумно классно, я тяжело дышу от возбуждения и прижимаю сестру к себе, уткнув лицо в ее шейку. Рука ложится на ее аккуратную попку, а сестра мастурбирует мне, цепляя яички кончиками тонких пальцев.
— Продолжай... — вырывается у меня.
Легкое щекотливое касание лишь усиливает возбуждение, я готов застонать, но сдерживаюсь и вижу, как у сестры закрылись глаза... Она выдыхает в такт своим движениям, то ускоряя, то замедляя темп. Ее ладошки нежно теребят плоть, проводят серию рывков, и я не больше могу сдержаться. Закусываю губу, подавляя стон, и струя семени выстреливает в стенку туалета...
Прихожу в себя после этого странного оргазма от ласок родной сестры. Мозги отказываются принимать происшедшее, но тело — приняло все сполна.
— Получил удовольствие? Извини, братец, но доставлять его традиционным способом сестре брату как-то... нетрадиционно, — со смешком подытожила Марина и открыла дверь кабинки.
Мы вышли и по очереди мыли руки, молча, ибо я не знал, что сейчас ей сказать,

Наш общий с мамой мужчина

Неудачно заблудилась

Дом, милый дом