прямо в нее. Остатки разума подсказывали, что для этого она слишком юна и беззащитна. И нереальным усилием воли он стащил ее с себя, все еще бьющуюся в судорогах оргазма. Придерживал руками, с трудом переводя дыхание, едва сдерживаясь. Надо подумать о налогах, тогда сразу все опустится. Но почему-то эта мысль не показалась ему смешной. Тело хотело только одного — удовольствия разрядки. Он еще жестче вцепился в ее попку, попадая пальцами между подушечками. И понял.
— Ложись! — Быстро уложил ее плашмя на диван лицом в подлокотник, слегка раздвинув ноги, сел на них, крепко зафиксировав своим весом, упираясь обнаженной головкой в мокрую, все еще пульсирующую вагинку. Провел руками по мускулистой спине, оглаживая, массируя, лаская, скользнул руками под тело, помассировал маленькие грудки, упругий, сжимающийся животик, добрался до попки, сминая и массируя ягодицы. Постепенно его пальцы приблизились к маленькой темной дырочке. Он нажал на вход, ощущая сопротивление. Аня дернулась и застонала. Безвольной куклой лежала она лицом вниз, только что пережив первый в своей жизни мощнейший оргазм. Её потряхивало от удовольствия, тело наполняла сладкая истома, слезы благодарности наворачивались на глаза. И то, что Расул Анварович делал с ней, было уже лишним. И даже пугающе лишним. Она поняла, куда он клонит и напряглась. Сопротивляться и отказываться было бесполезно: слишком жестко она его спровоцировала, слишком многое позволила. Слишком сильно был он распален сейчас, и все-таки верх брало любопытство. Что будет, а? Они с Зямой уже успели полазить в порнушке, насмотреться всякого интересного, и Аня со стороны представляла, как это бывает, наслушалась секретных разговоров девчонок. Но сама была совсем не готова.
— Значит, ты уже н"е д"евочка? — Настырно массируя ее ягодицы, спросил Расул. — Когда успэла?
— Успела. — Коротко ответила Анечка. Пришло время — и успела. Ей нравилось ходить вместе с ним по улице. Они с Владиком были почти одного роста, светловолосые и голубоглазые, подтянутые, спортивные, словно потерявшиеся в детстве близнецы. Только он — чуть старше и опытнее. Его пристальные взгляды заставляли смущаться и опускать глаза. Он ждал, чего-то ждал от нее, но ей не хотелось об этом думать. Они дышали в одном ритме, словно тандем-велосипедисты, и ей казалось, что это навсегда, и иначе быть не может. Они слушали одну музыку на двоих, половиня наушники, держась за руки, чтоб не расставаться в толпе. Земля звенела под ногами мартовской капелью, вихрилась апрельскими ветрами, кругом были его друзья, ее подруги, ее выпускной класс и его спортивная карьера. Бесконечное головокружение, ночные звонки, бессонные мечты и пересохшие губы. Нежные, жаркие поцелуи, нескромные руки и томное желание познать большее... И однажды после вечеринки они поехали в чью-то пустую квартиру. Анюта была под хмельком, и мало, что помнила. Какую-то возню с одеждой, его уговоры-бормотание, ее слабое сопротивление, смутный жар желания, торопливые фрикции, легкую боль — и облегчение в конце. От того, что умудрился вовремя из нее выскочить, обкончав промежность. Проснувшись и протрезвев, она молилась только о том, чтобы не залететь, купила тест. Пронесло! Но с тех пор она боялась оставаться с ним наедине. И он на кого-то там переключился, а тут начались экзамены, и стало не до этого. Её почти сломила тоска по их отношениям. Она запомнила жар удовольствия, язык во рту, шарящие по ее телу руки, горячий фонтанчик в промежности. Время от времени, просыпаясь по утрам, она поглаживала в сладкой истоме свое оформившееся, повзрослевшее тело. Гладила пальчиком между губок, трогала сосочки, пытаясь вызвать те, приятные, но смутные ощущения. И этот Расул со своими бешеными, алчущими взглядами, припечатывавшими ее к стенке... Сегодня конкретно снесло крышу.
— А здэс? — Пальцы Расула стекли в морщинку между ягодиц, в самую интимную глубь, уперлись в испуганно сжавшийся анус.
— Не надо! — Промычала Анечка, уткнувшись в диванную подушку. Она понимала, что он хочет сделать с ней что-то нехорошее, неправильное, мучительное. Но что-то говорило ей, что она сама виновата в ситуации, и теперь надо идти до конца.
Расул Анварович раздвинул ягодицы, удивляясь нежности ее кожи. Инстинкт охотника манил его туда, в самую порочную глубь, к запретным наслаждениям, к привычному разврату. Он смочил слюной средний палец, нажал на узкую точку маленького ануса, преодолевая мучительное напряжение.
Попка была девственная. Он это понял по сопротивлению жестких мышц, не желающих впускать даже палец. Не хотелось раздирать их насильно. Он привык к хорошо разработанной, подготовленной заднице. Эта узенькая малышка восхищала и одновременно раздражала его своей неопытностью. Хотелось уже дать понять, кто здесь хозяин ситуации. Научить подчиняться и получать удовольствие от подчинения. Это прямая обязанность женщины. И прямая обязанность шлюхи в постели. А в том, что он должен подчинить девчонку, у него не оставалось сомнения. Развратить, раздразнить эту беленькую упругую попку, приучить получать натужное страдальческое удовольствие, сделать покорной, виноватой и зависимой от него. Расула аж передернуло. Он представил, как будет бегать она к нему по графику. По его графику. Ждать, молить, просить, отдаваться со всем жаром, безоглядно. Страстно и послушно выполнять все его желания и прихоти. Фантазия разыгралась, вдруг хлестнув через края. Он представил себе их будущий секс — жестокий, страстный, бесконечно разнообразный. Он использует это упругое юное тело, эту восхитительную трогательную неопытность, на полную катушку. Позволит себе, наконец-то все, о чем даже и не мечтал. У нее просто не останется выбора: ведь, она будет подчинена им навеки, без обратного пути. А когда она надоест ему — о, наверное, не скоро, но все же — он подарит ее кому-нибудь из своих друзей и партнеров по бизнесу. Готовую, горячую, развращенную маленькую сучку. Красная пелена застила глаза. Некогда возиться с узкой дыркой. Все еще будет. Пока надо достичь удовольствия побыстрее. Расул быстро перевернул Анечку на спину, словно безвольную куклу, заглянул в покорные, испуганные глаза, грубо и торопливо толкаясь, оседлал девичью грудку, прижав ягодицами торчащие соски, хрипло скомандовал:
«Покажи язык! Ну! Как ты н"ачала это дэлать!»
Он был тяжелым, нарочито грубым, и Аня понимала, что его это заводит. Но сама лишь мечтала о том, чтоб скорее закончился этот нервный фарс. Однако, любопытство и чувство собственной власти над мужчиной взяло верх. Она судорожно вздохнула под его жестким, мохнатым телом, провела по губам высунутым язычком и осталась с открытым ртом. Так было легче дышать, да и Расул словно озверел...
Безудержная фантазия накрыла его с головой. Зажмуренные глаза и маленький, покорно открытый ротик, сносили крышу. Он сжал в ладонях белые грудки, задвигал бедрами, бешено протискиваясь взмокшим разгоряченным членом сквозь мягкую, теплую упругость.
— Дал"ше язык! — прорычал он, скользя шерстяной мошонкой по остреньким соскам и на излете взмаха проезжая распаленной головкой по мокренькому, тёплому язычку. Неудобно, чуть дышит, а терпит. Молодец, девка! Будет послушной, будет бегать к нему, выполнять все приказы, снова несло воображением по волнам, будет давать ему и его друзьям, а когда надоест, когда надоест, заставит ее отдаваться первому встречному на улице или бывшим одноклассникам, снимать все это на телефон и приносить ему, язык дал"ше, я сказал, шире рот, вот так, еще, еще, еще, до боли, до завтрашних синяков сжал трясущиеся грудочки, вот так, ну, давай, стони, м"аленькая д"рян». Опять вся мокрая, хорошо, вздрагивай, вскрикивай, помни своё место, аааааа...
В глазах потемнело, скрутило его судорогой сладкого страдания, согнуло пополам, кинуло всем телом вперед, темно-багровый дрожащий член уперся в стонущие девичьи губы, заливая лицо пульсирующими фонтанчиками долгожданной спермы. Анечка со стоном мотала головой, извиваясь всем телом. Вязкая субстанция залепила глаза, нос, стекала по щекам, попадая на язык, вкус был странным, и Анечка отчаянно мотала головой под белыми густыми всплесками, отфыркиваясь и мечтая, чтоб это побыстрее закончилось. Но Расул только отчаяннее хрипел и сильнее вжимался пульсирующей головкой в ее сжимающийся рот. В какой-то момент он замер, словно не дыша и наслаждаясь ощущением звенящей пустоты во всем теле. Его переполняли тепло и благодарность. За окном начинался настоящий ураган. Что-то выло и грохотало. В полутемном, занавешенном снаружи сиренью домике сгустилась окончательная грозовая тьма. Они ощущали друг друга по блеску глаз, звукам хриплого дыхания и запаху разгоряченных тел и подтаявшего парфюма. Расулу вдруг захотелось обессиленно навалиться на нее всем телом и пролежать полчаса, обнявшись, слушая юное дыхание и ощущая теплый пульс. Но чувство уходящего времени подстегнуло его. Только теперь он понял, как долго они отсутствовали вдвоем. Надо собираться. Он глянул за окно. В небе громыхнуло, словно столкнулись два локомотива. Конечно, же состоящие из цистерн с водой. И с неба ливануло. Вылетать в такой дождь было бессмысленно. Расул опустился на диван, подвинув поднявшуюся Анечку. Она пыталась вытирать с лица быстро подсыхающую прозрачную слизь. Стало прохладно. По крыше домика забарабанили торопливые капли. Расул Анварович подтолкнул Анечку вниз, заставив опуститься на колени. Она доверчиво посмотрела снизу вверх в его глаза. Он подтолкнул ее голову к своему все еще мокрому паху, уткнув носом в лобок.
— Лижи, — коротко приказал он.
Это было намного проще, чем задыхаться под тяжестью его тела. Тоненьким язычком Анечка прошлась по интимной зоне, с некоторым напряжением ощущая вкус спермы на своих губах. Расул направлял ее голову своей рукой, подталкивая к зонам, жаждущим нежности и ласки. Ему казалось, он вновь сразу же заведется, как мальчишка, настолько чарующе действовало на него присутствие Анечки. Стоя на четвереньках между его ногами, она старательно работала нежным язычком и двигала бедрами. Это сводило его с ума.

Гроза, изменившая жизнь навсегда

Наш юбилей знакомства

Ах, Куба!