физически ощущает на себе его взгляд.
Глаза Данила приклеились к неприличному зрелищу кончающей матери, хотя мыслями он всё ещё пребывает пяти минутами ранее, когда она одним цепким «поцелуем» взбудоражила весь его мир. Всё слилось в сплошной поток впечатлений: папа, дрязнящий маму на камеру, мама, которая сердито закрывает на него глаза, затем сперма, мутной жижей пачкающая её подбородок. Пронзительное, кричащее восприятие выхлестнувшей через край жизни.
Постепенно приходя в себя, Данил всё более примечает бесстыдно болтающиеся груди. Он бы ни за что не посмел сейчас просто взять и протянуть руку, потискать отвердевшие соски, сжать беспутные, глупо обвисшие полушария. Папа лежит вплотную справа, его локоть упирается Данилу в бок. Чуть ниже — мамина нога упирается в диван, тот под её ступнями проминается: она отталкивается от него, разведя коленки в разные стороны. Животик почти идеальный, слегка выступает ниже пупка. Ещё чуть ниже — порозовевшие губки возбуждённого влагалища украшают вход для напряжённого члена.
Игорь не прекращает снимать, камера в руках трясётся. И хотя его больше интересует психологическая подоплёка происходящего, анатомически откровенные планы он также не обходит стороной. Он до последнего снимает личико жены, искажённое гримасой страсти, затем напоследок запечатлевает свой член, влажно выпадающий из измученной щелки.
Яна пытается втиснуться между мужчинами, Игорь, однако, спешно из-под неё выползает. Данил вздрагивает, когда мама шлёпается на него своими прелестями. Тяжело дыша, она крепко обнимает его, нежно чмокая в носик.
«Всё хорошо, родной?» — нежным шёпотом спрашивает она.
Вместе с положительным ответом Данил пытается присовокупить ответный поцелуй. Яна смеётся, высовывает свой язык навстречу, но перед тем, как припасть губами, смачно облизывает рот обалдевшего Данила. Этот непонятный жест затем перерастает в затяжной поцелуй.
Игорь между тем ставит камеру на тумбу, настраивая зум таким образом, чтобы не упустить из кадра целующихся Данила с Яной, оставив место и для себя. После этого он подходит к дивану и грубо наваливается на увлечённую поцелуем Яну. Не отрывая рта, та взвизгивает. Мощные толчки вмешиваются в размеренную нежность сына и матери. Данил ёрзает, ощущая, как придавленный маминым животом член начинает наливаться кровью.
Яна покорно оттопыривает попку. Сердце бьётся в учащённом ритме. Ей не составиляет труда кончить ещё и ещё раз, пока похотливый Данил шепчет на ухо всякие непристойности.
— Мама... мам... — горячо дышит он ей в лицо.
— Да, сына?
— Тебе что больше нравится, целоваться или сосать х*й?
Яна, взвизгивая от жестокой долбёжки, с жаром выдыхает ответ, разумеется, неприличный. Диван трясётся, постель проминается. Яна расплосталась сиськами по груди Данила. Тот тихо млеет, обалдевая от происходящего. Из-за маминой головы нет-нет да показывается папино лицо: он нависает над ними своей значительной мощью, как и полагается главе семейства.
Дойдя до оргазма, Яна утыкается лицом Данилу в шею, оставляя отца и сына с глазу на глаз. «Ну что? Неплохой бутербродик мы замутили?» — улыбается Игорь, сбавляя темп. Данил, смутившись: «Очень даже хороший, однако...»
Игорь понимающе кивает.
— Однако мог быть и получше? Сейчас сделаем небольшую рокировочку!
Яна пугается, вскрикивает, когда сильные руки обхватывают её талию, оттаскивая вниз, пока перед лицом вновь не возникает данилкин член. Довольная женщина хохочет, оглядываясь на мужа: «Спасибо, Игорюш!», после чего растягивает нежный поцелуйчик по всей протяжённости эрогированной дуги.
Данил услаждённо стонет. Папа не наращивает темп, сберегая мамино дыхание, и та преспокойно обжимает головку члена в разных положениях губ и языка, таранит ею внутренню сторону щеки, агрессивно зализывает область уздечки — делает всё, чтобы подтвердить ответ на ранее заданный Данилом вопрос. ***
Игорь неторопливо наблюдает, как колышется причёска жены, и как сын отчаянно старается продержаться как можно дольше...
На самом деле происходящее возбуждает его не меньше, а то и больше, чем каждого из них. На самом деле Игорь предвкушал этот поворот семейной жизни очень-очень давно. Возможно, слишком давно. Было страшно испортить всё каким-нибудь излишне смелым поступком. Тогда, в охотничьем домике, он шёл на большой риск, поскольку сомневался, что «зерно» упадёт на благодатную «почву».
«Достаточно ли он взрослый, чтобы не испугаться?» — терзался он.
То же самое и с Яной. Тот случай на юге, с ровесником Данила, должен был стать последней каплей. До него Игорь больше трёх лет таскался с Яной по курортам, поощряя её быть «посвободнее», подталкивая к «активному» досугу. За весь этот период он и накопил целый архив видеозаписей и несколько архивов фотографий — — они послужили ему тараном в долгосрочной стратегии «обработки» взрослеющего сына.
С женой можно говорить напрямую: можно оправдать свои прихоти просто причудой, после чего разжалобить скованную супругу, слёзно упросить пойти навстречу (этой тактики Игорь придерживался все три года). А как говорить с сыном, чьи мозги отформатированы образами стандартной порнографии, который знать не знает, насколько близко порой бывают спрятаны подлинные сокровища сокровенного опыта, жемчужины редких эмоций, бриллианты нездешних смыслов?
Расчёт на порнографию оказался верным. Правда он не просчитал, что Данил в последний момент испытает приступ раскаяния. Это был чистой воды форс мажор. Кто знает, как бы всё обернулось, начни Игорь свою «грязную магию» годом раньше. Ведь между матерью и ребёнком существует мощнейшая по чистоте и силе связь, её нельзя разорвать, её крайне сложно исказить. Мало что способно затронуть эти каналы. Природу таких вещей Игорь чувствует очень тонко.
Такие вещи не забываются.
Ныне у него сладко ноет в груди. Мурашки гуляют по позвоночнику. Да, он изображает из себя простоватого цинника, но мозг достраивает мозайку восприятия, исходя из каких-то более возвышенных данных, нежели что-либо, относящееся к сиюминутности момента или физической действительности как таковой. ***
С Яной они в последний год много ссорились. Принципиальность сковывала её воображение, не позволяла броситься с головой в омут, как того хотел Игорь. Она всё делала ради него — любимого мужа, и в этом находила оправдание жизненным разочарованиям, которые нет-нет да настигали скучающую домохозяйку. Игоря это не устраивало. Он хотел от неё большей самостоятельности.
Позже Яна, конечно, вошла во вкус — пройдя через все курортные «приключения». Для неё поездка во Францию ассоциировалась, скорее, с членом негра, чем с эйфелевой башней. И всё же она никогда не считала себя в праве утаивать от мужа какие-то мысли или чувства. До последнего момента.
Теперь Игорь не уверен, что в полной мере может разделить с ней все её чувства. У него есть его собственные, и их след тянется в прошлое. Глядя на Данила, он словно смотрит в своё отражение. Свою жену он отныне видит глазами сына — это гораздо более яркий и шокирующий, по-настоящему волнующий образ. Ему-то Игорь и отдаёт теперь предпочтение.
Он понимает, что отныне их с Яной будет что-то разделять. Но это неважно. Этого он и хотел от неё — внутренней «точки отсчёта», чтобы противоречивый чувственный опыт привёл к болезненной душевной коллизии, став личным достоянием. Яна не должна стать очередной женщиной, чью жизнь единственно определила сила привычки.
«Терапия для сына, и терапия для жены. А для меня самого — воссоздание целого периода жизни,» — удовлетворённо думает Игорь. Спустя годы отложенного вознаграждения он наконец-то позволяет себе расслабиться, отбрасывает внешнее спокойствие, входит в раж, и меньше чем через минуту разливает по спине Яны тяжёлые горячие струи...
Остаток вечера Игорь по большей части наслаждается ролью оператора. Берёт крупные планы того, как Яна шмякается о раз за разом кончающего Данила. Её задница мелькает в кадре с бешенной скоростью. Потом диспозиции меняются. Пухлые, прекрасно очерченные икры... Гладкая кожа... Раздвинув ноги, Яна кокетливо забрасывает ступни Данилу на плечи. Они смотрят друг на друга, возбуждённые и счастливые, предаваясь нехитрой механике процесса. Игорь тем временем сбрасывает видео в комп, чтобы освободить флэшку.
«Та-ак, — говорит он, — почти готово... Как озаглавим? Озаглавим так: «0119_День рождения. У Данила». Всё. Предлагаю идти спать!»
Перед сном они пьют воду, шепчутся и смеются над собой и друг другом. Вкусно пахнущая после душа Яна быстро засыпает промеж любимых мужчин, обнимающих её с обеих сторон. Ночь заволакивает окна квартиры. Наступившая темнота жирной точкой обозначила конец девственнической жизни Данила. ***
Событиям этой ночи не суждено было по-настоящему закончиться. Нельзя было ни поставить точку, ни подвести черту. «Точка отсчёта» возникла не только в голове Яны, но это стало новым началом для их семьи в целом, история которой потекла в кардинально ином русле.
«Теперь это кажется сном... да и тогда казалось...» — чуть слышно бормочет во сне довольный Игорь.

Наш общий с мамой мужчина

Скромная мама

Новый мир для племянника