это тоже хорошо, но называется по-другому. Что-то я отвлекся...
После такого «обеда на пленере» мы всей дружною толпой отправились фотографироваться. Места там чудесные, поселок стоит на одном берегу небольшой речки Тамлык, на противоположном берегу растут раскидистые ивы и лоза. Летом там не погуляешь, местность зарастает камышом и осокой, а вот зимой... сфотографироваться под снежными шапками, свисающими с ветвей. Залезть на какое-нибудь дерево, при этом натрясти себе и друзьям снега за воротник. Упасть в сугроб и сделать «ангела», размахивая руками и ногами. Побегать по замерзшему руслу реки, поиграть в снежки. В общем, на время впасть в детство.
Вернувшись, домой, грелись, конечно, алкоголем и тут у некоторых повыбивало пробки.
На этот раз первыми в парилку отправились дамы. Мы же очистили прорубь от намерзшего льда. И каково было наше удивление когда, скромные в обычной жизни девушки с криками выбегали из бани в «костюме Евы», и прыгали в купель, разведя ноги и демонстрируя окружающим красоты своих тел. Выныривали и так же быстро убегали обратно в парилку. Слава Богу, дети в это время отдыхали в доме.
— Вот это да... — сказал Виталик, — первый раз такой Таньку вижу, она даже дома после секса сразу же одевается.
— То ли еще будет? — ответил Некроф.
Я промолчал.
— А ты, что мочишь, Ёжик.
— Моя лучшая, а я человек скромный, вот и всё. — Честно признался я.
И мы рассмеялись.
Минут через десять из предбанника показалась голова Татьяны.
— Мальчики, парилка свободна. Просим.
— Нас просят «Вась», неудобно отказывать дамам, — я аккуратно подтолкнул его в спину в заданном направлении.
Оказалось девочки подогрелись еще и двумя бутылками вина. Поэтому были весьма охочи до разного рода штучек не свойственных женскому полу в нормальном состоянии.
Раздевшись в предбаннике до плавок, мы направились в парную, но нас не пустили, заставив раздеться полностью. Потом из-за двери раздавались громкие смешки, и нескромные тезисы по поводу того, кому повезло больше.
Распарились, конечно, здорово, я выскочил первым и прыгнул в ледяную прорубь, когда вылез на меня, нет не на меня, а на... вы, поняли, на что смотрели три пары глаз.
— А вы знаете, что в холодной воде Людовик шестнадцатый становился четырнадцатым. — Заявила Яна.
Следующим выбежал Рома, и удостоился ничуть не меньшего внимания, чем я.
Виталвасу досталось больше всех. С криками: «мы замерзли», его просто вынесли на руках и бросили в ту же купель.
Следующий заход в парную проходил под лозунгом «Пролетарии всех стран объединяйтесь», то есть парились мы все вшестером.
Настя не выдержала первой, а вернувшись обратно, прижалась всем своим ледяным телом ко мне, чем вызвала во мне неоднозначные чувства.
Потом долго сидели в предбаннике, рассказывали пошлые и скабрезные анекдоты. В знании, коих опять же, отличилась Таня.
— Я замерзла, — вдруг сказала Настёнка, взяла простынь и уселась мне на колени.
Простынёй она закутала нас обоих, и я почувствовал, что с моим органом происходит что-то не то. Когда осознал происходящее, я уже был в ней. Это вызвало у меня почти истерический смех, непонятный окружающим, а у Насти довольную улыбку на лице. — Мы удалимся кое-что обсудить. — Как можно деликатнее попытался я выйти (в прямом и переносном смысле) из ситуации.
Но выйти получилось только из Насти. Потому что все обратили внимание на мой возбужденный член со сдвинутой назад крайней плотью.
Мы удалились в парилку. Как только дверь закрылась, Настенька встала на колени и взяла мой член в ротик. Сосала она нежно, проникая язычком в уретру, потом заглотила член на всю длину, так что головка коснулась её горла. После нескольких минут таких ласок я кончил, да так бурно, что она чуть не подавилась спермой.
— А ты сможешь сделать мне так же приятно? — Спросила она, заискивающе глядя на меня.
Я уложил её на полок. Поцеловал в щелочку. Провел языком сверху, потом чуть-чуть раздвинул её половые губы, и погрузил туда язык, пытаясь нащупать клитор. Ощущая кисловато соленый привкус её выделений. Когда она начала вздрагивать я ввел в неё средний и указательный пальцы правой руки, слегка надавливая на лобок левой. И продолжая теребить клитор языком, стал стимулировать вибрирующими движениями точку «G». Стараясь сохранить молчание — она прикусывала себе нижнюю губу, впивалась ногтями в мою спину, и всё же не выдержала, и закричала.
Из-за стенки тут же раздались удивленные возгласы и возгласы в мою поддержку.
Я остановился. Правая рука была мокрой.
— Ты бог, — Тяжело дыша и подрагивая, сказала Настя.
Я, молча, поцеловал её в губы, и лишь потом сказал:
— Пойдем, пред людьми похвастаемся.
Когда мы вышли, раздались аплодисменты, переросшие в овацию. Парни хлопали меня по плечам.
Девчонки что-то шептали Насте на ушко. На что она довольно громко отвечала:
— Я не знаю, как он это сделал.
Я тихо улыбался, закуривая сигарету.
Тогда все переключились на меня.
— Стас, как?
— Становитесь в очередь, — отшучивался я, — сеансы платные.
Через полчаса нашему примеру последовали Таня с Виталиком. Эффект был не тот, и Яна пошла посмотреть на детей. Роман отправился с ней, и они вернулись только через час.
Потом снова жарили шашлыки. Перебрались в дом, пели песни, играли в бутылочку. Развлекались — как могли, но я периодически ловил на себе жадные взгляды Яны и Татьяны.
Около двенадцати я тихонечко ушел спать.
Вскоре пришла Настя.
— Ты как? — Поинтересовалась она.
— Просто перебрал с алкоголем. Всё нормально.
Она легла рядом прижалась ко мне, и мы уснули.
Утром проснулся рано, было еще темно. Пора была собираться к отъезду в город. Почти всем, кроме нас с Никлевичами, третьего числа надо было на работу.
Аккуратно высвободил руку, встал и оделся.
— Стас? — тихим сонным голосом позвала Настя.
— Да.
— Поцелуй меня.
Я слегка коснулся её губ.
— Новогодняя сказка кончилась? — Не открывая глаз, спросила она.
— Увы...
Я вышел на улицу, закурил, взял лопату и пошел откапывать машину...
09. 01. NN+1 года
Последний день дома... Немного грустно, но уже привычно. В обед соберемся за большим столом, придут родственники. Часам к четырём все разойдутся, и мы останемся втроем. Мать как всегда будет уговаривать остаться, отец скажет: «Ну, сынище, ты нас стариков совсем не забывай, звони иногда».
Но куда я денусь с подводной лодки? «Город сказка, город мечта, попадая в его сети — пропадаешь навсегда... « так, кажется, было у известных рокеров 90-х. Поэтому часов в пять когда мама поплакала, с отцом выпили по крайней и обстановка стала совсем не выносимой, я сказал:
— А пойдем — погуляем? На ёлку сходим, в парк или по магазинам.
— Нет, сын, ты иди — развейся, а мы потом.
Так я и сделал. Дошел до площади, на которой стоит главная «новогодняя красавица» города. Зашел в любимую кафешку, выпил кофе. Настроение колебалось сантиметрах в пятнадцати над полом.
Достал телефон, листнул записную книжку и наугад ткнул в дисплей. Русская рулетка на телефоне — кому попадёшь, пару раз я так, в подпитии, дозванивался до начальника, за что получал то люлей, то повышение. В этот раз попал на бывшего одноклассника.
Минут пятнадцать трепались о детях, женах, о работе, в общем, ни о чем.
Плюнул на всё, в «Карусели» взял стандартные две бутылки коньяка, закуски, и отправился по известному адресу.
— Кто там? — прохрипел динамик домофона.
— Дед Маразм и тараканы. — Ответил я.
— Заходи! А у нас «похмелоуин». — Щелкнул замок подъездной двери.
— Привет, дядя Сас. — сказал Витя, провожая меня в комнату.
— Я не один, с подарками. Держи, — Я протянул ему шоколадку. — А взрослым...
— Не томи! — Попросила Яна.
— Ну ладно, — я достал из пакета принесенное.
— Ты, неисправим. — Задумчиво произнёс Роман. — Мать, неси посуду.
— Увы и ах. Постоянство признак мастерства.
Мы сидели, смотрели телевизор, выпивали, разговор не шел, а почти любая тема, поднятая мной, сводилась хозяевами к Анастасии. По-окончании первой бутылки, я не выдержал.
— Что, других тем нет? Или других баб?
— Она скучает...
— И что? Мы с ней обо всем уже поговорили. Как кстати наши биатлонисты эстафету пробежали? — Попробовал я снова перевести тему разговора в другое русло.
— Мужчины — первые. Женщины — где-то в десятке.
— Исчерпывающий ответ, — задумался и продолжил, — ладно поговорим на самую животрепещущую тему...
— Ты пропал куда-то, не звонишь.
— У меня было меньше недели времени, а дел куча. И то, отходную к вам приехал отметить.
— Молодец. — Объявил Некроф.
— Тогда наливай.
— Тогда рассказывай, что у вас с Настей.
— А то вы не видите? Встретились, переспали, дальше всё.
— Почему?
— Ян, самый глупый вопрос. Ей еще два года учиться, я работаю в Москве. Она со мной не поедет, я сюда не вернусь.
— А как ты к ней относишься?
— Вам что, больше всех надо? — Довольно нервно спросил я. — Ей вот не надо. Она даже не вышла, не поздоровалась.
Тут я понял, что взгляды Романа и Яны обращены не на меня, а куда-то мне за спину и замолчал.
Голос Насти острым ножом вспорол повисшую в комнате тишину.
— От чего же? Здравствуй Станислав.
— Привет, — я, даже не повернул голову, — Проходи. Мы тут как раз о тебе беседуем.
— Я так и поняла. Только вот не пойму, им так интересно происходящее в мире или они претендуют на роль сватов?
— Ты знаешь, теперь и сам не знаю. Сначала я думал, что они за тебя переживают.
— Так, что ребята? — В один голос задали мы вопрос.
— Да за обоих мы переживаем. — Начала Яна.
— Что стар, что млад. — Поддержал её Рома.
— Мы просто хотели помочь, — Яна опустила взгляд, — извините нас. И разберитесь между собой.
— С вами — разобрались, и между собой разберемся. — Я подхватил бутылку, разлил всем по бокалам насте в пустой стакан, приготовленный под сок.
— Быть добру! — Произнес тост Некроф.
— Вот это другое дело, так и будет. — Поддержала его Настя.
После этого настроение у всех начало подниматься.
— Вы знаете самый веселый рекламный слогон этого нового года? — Спросила Яна, — вывеска на ёлочном базаре:

Вечер в маминой спальне

Однажды во время дождя

О чем говорят глаза