груженая под завязку Шкода «Октавия» с четырьмя пассажирами выехала из города на Ростовскую трассу, через полчаса, она свернула с дороги на проселок и, скребя брюхом по снегу, медленно поползла в сторону дачного поселка «Тамлык»...
— Во время успели, до пробок. — Сказал я, Янке, вынимая сумки из багажника.
— Да, Рома часа два в пробках потеряет, — согласилась она.
— Ну, теперь нам остается готовиться и ждать. — Заявил я, и крикнул, — Виталвас, выходи, помогай.
Из-за дома послышались шаги, кто-то тяжело проскрипел по снегу. Калитка мягко открылась, и перед нами предстал «Вася» в шапке ушанке, старом армейском бушлате и валенках.
— Чито ти арещь. — С каким-то кавказским акцентом спросил он.
— Во, блин — партизан, — Рассмеялась Яна.
— Ага, «Берданки» ему только не хватает. — Констатировал я.
— Хорош стебаться, чем помогать надо?
— Сумки помогай вытаскивать. — Сказал я и пошел во двор.
Минут за пятнадцать мы перетаскали всё в дом.
Дети уже играли в саду, Яна громыхала посудой в доме. Мы с Виталием курили во дворе.
— Как доехали?
— Нормально, город полупустой еще был. Часам к трём я думаю, встанет намертво.
— Так-то да, — «Вася» плюнул на снег, — город с миллионным населением, дожили.
— У вас тут как? — Поинтересовался я.
— Нормально, в доме уже плюс двадцать, к вечеру можно натопить и больше. Осталось дров наколоть побольше, протопить баню, и... — Он задумался, — что с шашлыком?
— Мясо готово, осталось нарезать и замочить.
— Тогда, всё, погнали! — Он последний раз затянулся и ловким щелчком отправил окурок в старое ведро, отведенное под урну.
Я тоже докурил и пошел в дом заниматься шашлыком.
Дом у Никлевичей — относительно новый, построен Ромкиным дедом в середине восьмидесятых, прошлого века. Он большой, двух этажный, из пено-блока, обложенный кирпичом.
Внизу небольшая прихожая, которая зимой используется как кухня, потому, что там расположена топка и плита печи, а еще стол, на который встаёт плита электрическая, там же стоит холодильник (летом готовят на полуоткрытой веранде). Две небольших спальни и огромный зал с четырьмя большими окнами, выходящими — на юг, запад и восток.
На втором этаже — большая общая комната, с балконом и панорамным остеклением на юг и запад, и ещё три спальни.
В общем — всё здорово. Минус только один — второй этаж почти не отапливается, да и не рассчитан он для жизни там зимой.
Через полчаса мясо уже было замариновано. «Вася» скинул бушлат и размахивал колуном, превращая четыре куба завезенных по осени березовых дров в чурки, А четырёхлетний Витя брал их по несколько штук и складывал в поленницу рядом с баней. Яна — усиленно рубила салаты, что-то варила. Маленькая Мила спала в коляске в зале.
Я вышел на улицу, и пошел к бане, подставил лесенку, залез на меленький чердачок за вениками. В этот раз только березовые и дубовые. Пару лет назад Некрофил выпендривался и парился с еловыми.
Снял по три веника каждой породы, оттуда же достал маленький плотницкий топорик. Он был сделан из какого-то супер сплава на авиационном заводе, и я его Ромке дарил на двадцать пятый день рождения.
Отнес веники в парилку, включил автомат, вкрутил лампочки, Свет загорелся.
— Стас, анекдот помнишь? — Спросил Виталик, застегивая бушлат и закуривая.
— Какой?
— « — У вас вода циркулирует?
— Циркулирует.
— Баня функционирует?
— Функционирует.
— Тогда билет на одно лицо.
— А что, жопу мыть не будешь?»
— Ага, было такое. — Усмехнулся я.
— Как?
— Да вроде всё работает. Свет горит, еще бы «каменка» загорелась, а то... «кал сдал, мочу сдал, а на математике засыпался.»
Я подхватил небольшую чурку, и начал распускать её на щепочки.
— Витя, попроси у мамы сухую бумагу на растопку. — Обратился я пацану, крутившемуся вокруг нас.
— Да! Дядя Сас, — букву «т» в моем имени он почему-то проглатывал.
Через минуту он выбежал из дома, с охапкой газет в руках.
— Вот! — Протянул он её мне.
— Ну, пойдем разжигать печку в бане, — подмигнул я ему. — А дядя Виталя пусть продолжает топором махать.
Дрова были сухие, и разгорелись легко, и через пять минут огонь в каменке уже гудел. А я набил топку почти под завязку и пошел на улицу курить с чувством выполненного долга.
... Вот так всегда: только расслабишься и бах тебе по башке сзади бутылкой, и потом разбираются десантник ты или просто на окрашенной скамеечке посидел...
Телефон в кармане зазвонил именно в тот момент, когда я спрятал в него зажигалку.
— Да? — сказал я, выпуская изо рта струйку табачного дыма.
— Стас, кранты! — Послышался нервный голос в трубке.
— Что стряслось?
— Ты еще не пил!?
— Нет. И в общем даже не собирался.
— Тогда садись в машину и приезжай за мной!
— Ром, объясни, ты, внятно, что случилось?
— Дизель у меня замерз! — Некроф на том конце «провода» явно злился и нервничал.
— Я ли не говорил тебе: «Покупай машину с бензиновым движком»?
— Говорил.
— Я ли не говорил тебе: «Заправляйся на АЗС больших сетей»? — Продолжил я издеваться над своим другом.
— Говорил.
— Вот теперь сиди один в сугробе под елкой и жди новый год.
— Стас! Ну-у-у! Приедь.
— Жди, сказал! — Рявкнул я и сбросил вызов.
Виталик обернулся.
— Что случилось?
— Рома замерз.
— В смысле? Где?
— Дизель у него замерз. — Объяснил я. — Поехал я за ними с Татьяной.
— Ясно.
— Так, тебе особое ответственное задание: через полчаса зайдешь в баню посмотришь температуру, и подбросишь дров.
— Есть! — С этими словами Виталик вытянулся в струнку и приложил руку к ушанке.
— И... Нет это я Яну попрошу. А ты... — я опять задумался, — Пойдем, мангал принесем.
— Давай. — Согласился Виталя.
Мангал был зарыт в сарае под кучей шлангов, полиэтиленом, тряпками и еще какими-то дачными принадлежностями. Но через пять минут он был извлечен и установлен на постамент посреди двора.
— Я тебе наберу, когда мы будем выезжать из города. И ты разожжёшь мангал. Всё я полетел!
— Давай мужик! Ждём.
Я рванул в дом. Скинул рабочую куртку, быстро надел парадную дубленку.
— Янчик, твой муфлон машинку поломал, я за ним. К тебе огромная просьба помешивай мясо в голубой кастрюле. Каждый час-полтора, чаще не надо.
— Хорошо. Где Витя?
— С «Васькой», дрова таскать помогает. Я полетел! — Чмокнул её в щеку, и выбежал на улицу, хлопнув дверью.
До города долетел мигом, а вот дорога назад меня совсем не прельщала. Въехал в город и включил навигатор. Город стоял в пробках, еще не полностью, но уже во многих местах особенно в центре, куда мне и надо.
Я набрал Ромке.
— Ты где?
— На работе еще. Собираюсь выходить.
— А, Таня где?
— Мы через час собираемся у меня дома.
— Заказ принят, такси будет вовремя! — Попробовал я пошутить.
— Ждём. — Хмыкнул Роман и положил трубку.
Мне повезло, кое-какие заторы объехать мне не удалось, но в основном проскочил по второстепенным улочкам и дворам. И ещё минут через двадцать уже был в знакомом дворе.
Включил диск, нашел Синатру «Lеt it snоw» и впал в некое пограничное состояние между нирваной и полудремой.
Минут через десять через двор с ревом и грохотом пролетела старая сильно заниженная и тонированная Тоyоtа. Остановилась у подъезда. Из неё вышел парень, открыл пассажирскую дверь, чуть ли не силой вынул кого-то из салона, закрыл дверь сел обратно и с пробуксовкой рванул с места.
Присмотрелся и не поверил своим глазам, на корточках, опершись на дверь, сидела Настя. Она обхватила голову руками и уткнулась лицом в колени.
Я выскочил из салона и подбежал к ней.
— Господи, Настя, Настенька, что случилось? — спросил я.
Она только сильнее вжалась лицом в колени, и ничего не ответила.
Я опустился рядом с ней, положил одну руку ей на колено, другую на голову. Она мелко вибрировала всем телом. Теперь я расслышал, что она тихо всхлипывает. Я потянулся и поцеловал её в щеку.
— Настенька, милая, успокойся, что случилось? — Попробовал я что-нибудь узнать.
Она в ответ только замотала головой.
— Вставай, пойдем домой! — не громким, но уверенным голосом я обратился к девушке и начал поднимать её.
Настя не сопротивлялась. Встала, опираясь мне на руку.
Тушь потекла, и размазалась по лицу, а на правой скуле была видна четко различимая широкая царапина.
Я попробовал утереть тушь, но Настя обхватила меня руками, прижалась и зарыдала в плечо. Тут я заметил в её руке ключи. Я аккуратно забрал их, подхватил плачущую даму на руки, открыл подъезд, и понес её пешком на пятый этаж.
Дома я, не разуваясь, прошел на кухню, усадил Настю на стул, налил ей стакан холодной воды. Она сделала несколько маленьких глотков, трясущимися ручками поставила стакан на стол, несколько раз прерывисто, но глубоко вздохнула.
— Ну, как ты? — Спросил я, заглядывая Девушке в глаза.
Она мелко закивала головой.
— У-ужже л-луччше. — Выдавила она.
— Попей ещё водички или чего покрепче? У меня есть, — я достал из кармана фляжку с коньяком (специально берег на опохмел на всякий случай).
— Спасибо, — Она отхлебнула ещё воды, встала и пошла в ванную комнату.
Через пять минут моему взору предстала умытая и спокойная Настя, такая же спокойная и уверенная в себе, как и в первый день нашего знакомства.
— Ну вот! — я улыбнулся. — Совсем другое дело.
— Да! — Она шмыгнула носом и как будто что-то подтерла под правым глазом. — Так лучше.
— Он тебя ударил? — Спросил я.
— Нет! Это я сама ключом поцарапалась уже у подъезда.
— Кто это был?
— Мой бывший, — Настя снова шмыгнула носом, — я так рассчитывала, что мы помиримся.
— В одну реку нельзя войти дважды.
— Слышала. Конфуций.
— Теперь еще и знать будешь, на личном опыте, так сказать. — Я улыбнулся и подмигнул ей.
Она подмигнула в ответ.
— А можно?... — Она вопросительно взглянула на фляжку.
— Можно. — Протянул рук, достал бокал, плеснул в него грамм пятьдесят, придвинул к Анастасии.
Она одним глотком осушила его до дна, огляделась, привстала, и поцеловала меня в губы.
— Ага, больше нечем, так ты моими губами закусить решила?
— А тебе не понравилось?
— Отнюдь. — Задумчиво протянул я, облизывая губы.
— А ты, что

Весна пришла

69

Род