что допрос может продлиться долго. Она посмотрела на скальпели — может если резать нацистку по кусочкам, она заговорит быстрее? Мари уже была готова к этому, забыв о предписаниях Эрзули, но она сомневалась в эффективности пыток — в глазах Алисы полыхал фанатичный блеск и лютое презрение к «недочеловеку». Похоже, немка готова скорей истечь кровью на полу, нежели подчиниться чернокожей. Тут требовался иной подход.
— Отдохни пока, — Мари подобрала с пола трусы Алисы, которые та сбросила в момент превращения вместе с остальной одеждой, и, скатав их в комок, засунула в рот блондинки обвязав обрывком веревки. Не обращая внимания на протестующее мычание, Мари подошла к медицинским столам и шкафам. Ее взор упал на непонятный механизм мигающий маленькими лампочками, с множеством кнопок и переключателей. Посреди машины крепилось нечто вроде большого флакона из толстого прозрачного стекла, почти пустого. От него отходили раструбы для крепления капельниц, которые, свернутые аккуратными рулонами, Мари нашла в одной из соседних тумбочек, рядом с упаковками полых игл. Мулатка отвернула крышку флакона и осторожно принюхалась. В ноздри ударил специфический мускусный запах, от которого у Мари закружилась голова, а по телу распространилась истома, отозвавшаяся знакомым томлением в чреслах.
— Кажется, я знаю, что заставит тебя говорить, — усмехнулась колдунья, оглянувшись на связанную блондинку и с удовлетворением увидев мелькнувшую в ее глазах тревогу. Мари проверила несколько склянок с разными жидкостями, стоящими на полках, и быстро нашла нужное зелье — специфический запах нельзя было спутать ни с чем. Наполнив до отказа флакон Мари размотала капельницы, надела иглы и, прикрепив их к «адской машине», подошла к задергавшейся в своих путах Алисе. Мычание стало еще громче, когда мулатка с садистской усмешкой ввела иглу под кожу блондинки, рядом с налитыми кровью половыми губами.
— Тихо-тихо, моя дорогая, — увещевала Мари дергавшуюся блондинку, — где твоя нордическая выдержка? Подумай, на что будет похожа твоя девочка, если у меня дрогнет рука, — добавила Мари, вонзая иглу в самый верх напрягшегося клитора.
Угроза подействовала — Алиса больше не пыталась вырваться, только вздрагивала, когда в ее плоть вонзались новые иглы. Большая часть их пришлась на половые губы, клитор и внутреннюю сторону бедер, однако с десяток игл Мари вонзила и в груди, поближе к напрягшимся соскам. Закончив с этим, Мари улыбнулась Алисе, подошла к машине и щелкнула рычагом, который, судя по пояснительной надписи, включал агрегат. Заурчал мотор, жидкость в флаконе взбурлила и устремилась по капельницам в тело немки.
— Ну что, теперь поговорим? — Мари присела рядом на корточки. Алиса что-то промычала сквозь зубы, помотав головой. Лицо ее раскраснелось, через ноздри со свистом вырывался воздух. Мулатка, похотливо улыбаясь, провела рукой по груди и плоскому животу нацистки, любуясь контрастом черных пальцев на белой коже. Она с удовлетворением заметила, что груди немки разбухли, также как и затвердевшие соски, а половые губы разошлись, обнажая истекавшую соком розовую раковину.
— Ну, будешь говорить? — спросила Мари Алису, выдернув кляп у нее изо рта.
— Да... пош... ла... ты... , — едва выдохнула немка, — чер... ная... сук... аааа...
Мари одобрительно хмыкнула перед лицом такой стойкости — даже мучаясь от неудовлетворенной похоти, немка держалась. Мулатка подошла к машине внимательно осмотрела ее, пытаясь разгадать другие функции механизма. Внимание ее привлек небольшой переключатель с делениями. Рядом с ним красовалось изображение черепа с костями и знак молнии. Мари усмехнулась и щелкнула на несколько делений вперед..
— Оооуууу, — послышался дикий вой и тело немки изогнулось дугой. Мулатка усмехнулась и поставила выключатель сначала на «ноль», а потом вдруг резко переставив его на несколько делений вперед, наслаждаясь воем Алисы.
— А теперь будешь говорить? — сказала она, щелкая переключателем.
— Да, — выкрикнула Алиса, — да, будь ты проклята! Спрашивай!
— Повежливей, сучка! — Мари еще раз щелкнула выключателем и с удовольствием посмотрела как вновь выгнулось белое тело, — начнем с того, кто ты такая?
— Ты ведь знаешь кто! — выкрикнула немка, — Алиса фон Вольфганг, оберштурмфюрер СС.
— Врешь, — лениво произнесла Мари, — думаешь, я не знаю, что женщинам не дают званий ни в вермахте, ни в СС?
— На выпускников Вольфенштайна это не распространяется, — выдохнула Алиса, — ооооох, выключи эту штуку! Выключи, я не могу больше...
— Потерпишь, — жестко сказала Мари, — что за Вольфенштайн?
— Программа «Вервооольф», — выдохнула Мари, — сверхсекретный проект общества «Туле», напраааавленный на пробуждение магических способностей германской раааасы. Я была числе первых ста добровооольцев, кто согласился на участие. Результат ты видишь...
— Впечатляет, — кивнула Мари, уменьшив напряжение — а здесь тоже сверхсекретный проект?
— Да! «Тотеншланген», «Змей смерти».
— Вы вышли на Макса или он на вас? — продолжала спрашивать Мари.
— О... он, — выдохнула Алиса, — как-то вышел на общество Туле, пообещав, что если мы поможем ему захватить боккоров, то он превратит Гаити в германскую крепость на Карибах, недоступную союзникам. Мы ему помогли, а он помог нам...
— Он управляет Дамбаллахом, — спросила Мари, — как?
— Я не знаааюююю, — взвыла Алиса, — я не вникаю в ваши негритянские штучки. Что-то вроде того, что если носитель тела в трансе, то и бог, который вселяется в его тело оказывается спящим и видящим сны... вернее кошмары. А чтобы эти кошмары обрели плоть, нужна жертва плотью... молодой плотью черных девушек.
— А почему не белых? — спросила Мари, еще раз щелкнув переключателем.
— Один раз... мы попробовали, — выдохнула Алиса, — американка... мы ее выкрали с Пуэрто-Рико. Но обряд... зашел слишком далеко и он... чуть не освободился...
— Как его разбудить сейчас? — спросила Мари, посмотрев на неподвижного Роджерса.
— Повязка... руны на яйцах... сковывают Дамбаллу.
— Как ее снять? — процедила Мари.
— Просто сними, — сказала немка, — развяжи и он проснется.
— А вот сейчас ты врешь, сучка, — рассмеялась Мари, — ну тогда получай!
Она крутанула переключатель и Алиса заорала, вновь выгнувшись дугой. Удары электрического тока смешивались с разгоравшейся все сильнее похотью, сводя с ума немку. Однако Мари пока не собиралась убивать ее — дождавшись пока большая часть феромонной жидкости вольется в тело Алисы, мулатка выключила машину и, выдернув иглы с капельницами, развязала нацистку, рывком поставив ее на ноги. Алиса не сопротивлялась — полуживую от постоянных ударов током, на ногах ее держало только неудовлетворенное сексуальное желание. Груди ее разбухли чуть ли не вдвое, соски торчали как наконечники копий, между ног лилось как из ведра. Сейчас это был не человек, а зомби, движимый не разумом, а исключительно слепой, животной похотью.
Мари ухватив немку за волосы, протащила ее по полу и, заставив раздвинуть ноги, с размаху насадила на торчащий член Роджерса. Алиса, простонав от похоти, принялась двигать бедрами, насаживаясь на мощный черный ствол. Она уже не думала о возможной опасности, о пробуждении Дамбаллаха, о том, что трахаться с черным это «расовое преступление» — все что она хотела сейчас, это чтобы в ее разгоряченную пизду наконец вошел большой крепкий член. Словно завороженная Мари смотрела, как огромный черный поршень ходит в белом влагалище, словно могучий таран, взламывающий стены вражеской крепости. Да так оно и было — на ее глазах надменная расистская сучка превращалась в рабыню черного хуя. Немка стонала, лаская свои груди и скача на негре, как иступленная, не замечая как под ее ягодицами потихоньку поднимается черный дымок и черные руны на алой ленте бледнеют и выцветают, как с громким звоном лопаются цепи, сковавшие руки и ноги Роджерса.
— Ааааа, — проорала немка, когда ленточка с рунами вспыхнула и исчезла, высвобождая стянутые яйца негра. Долго сдерживаемый поток спермы ударил Алису в матку с такой силой, что ее буквально сорвало с хуя Роджерса. Мари обалдело наблюдала, как мелькнули в воздухе белые ноги и нацистка, сделав живописную дугу, грохнулась об дверь лаборатории. Запустив руку между ног, Алиса вычерпывала комки спермы и отправляла их в похотливый рот. Новый поток негритянской спермы ударил немку в лицо, опрокинув на спину, а следующие мощные струи буквально вымыли ее в коридор.
— Ни хрена себе, — только и сумела произнести Мари, изумленно разглядывая белую реку, вытекшую из черного хуя, — интересно, где оно все помещалось?
Позади послышался слабый стон и Мари резко обернулась, готовая встретить новую опасность. Однако это всего лишь Сэм Роджерс — опираясь на локти, он ошеломленно осматривал лабораторию, словно видел все окружающее в первый раз. Впрочем, Мари тут же поняла, что так оно и было и не могла сдержать облегченного вздоха — что бы не владело его телом прежде, сейчас это был тот Сэм, которого она знала.
— Мари, — взгляд негра сфокусировался на ней, — вот это встреча! А где мы?
— Майами-Бич, отель Плаза, — несмотря на серьезность момента, Мари не удержалась от шутки, — тебе что, совсем память отшибло? Имя свое помнишь?
— Сэм, — неуверенно сказал Роджерс, — вроде бы...
— Уже хорошо, — фыркнула мулатка, — ну, вспоминай дальше!
— Меня сцапали в Порт-о-Пренсе, — сказал Роджерс, — двое немцев и здоровый ниггер, с бритой башкой, вломились на конспиративную квартиру, где я встречался с нашим агентом. Его убили при задержании, а меня вывели на улицу и запихнули в какой-то катафалк на колесах. Немцы меня держали, а ниггер силой влил мне в рот какую-то отраву... и больше я ничего не помню...
Мари подавила досадный вздох, про себя поклявшись вытряхнуть дух из Робинсона, если они когда-нибудь вернутся в Америку. Он должен был догадаться, что Роджерс окажется здесь беспомощным младенцем — уроженец Гарлема, он понятия не имел чем живет Гаити, не знал о силе вуду. Неудивительно, что Макс-"Макудаль» так легко сцапал его...
— Погоди, — негр изумленно осматривал огромную белую лужу

Ах, Куба!

Любви, все образы покорны

Хотел, но не думал, что так получится