спорах и попытках разубедить друг друга, мы поняли, что нам приятно вместе и общение сразу перетекло в куда более близкое. Возможно от того, что мы были такие разные нам и было интересно друг с другом.
«Сегодня, у нас будет первый секс, ну я так рассчитываю», — сказал я сам себе в тот день, хотя даже не знаю, почему у меня была такая уверенность, которая явно не стыковалась с тем, что я знал об этой девушке. Может быть, я просто ощутил ее темную сторону, уже тогда, еще задолго до всех ужасных событий. Хотя, по правде, ничего я тогда не чувствовал, ведь я действительно принимал ее за ту, кем она казалась для всех окружающих.
Катя была обычной девушкой, двадцати трех лет, заканчивала политех, уже подрабатывала в какой-то конторке по холодильному оборудованию, в городе снимала квартиру вместе с подружкой. О семье ее я не знал ничего толком, братьев сестер не было, только родители, вроде обычные люди, чуть поехавшие на религиозной почве, жили не далеко от города, в предгорьях, то ли фермеры, то ли что-то вроде того. Они-то ее собственно и приучили к вере, еще школьницей водили в какой-то семейный центр «росток веры» с углубленным изучением православной культуры. Ей, по-видимому, нравилась самой вся эта воцерковленность, она с удовольствием соблюдала посты, ходила на службы, да и собственно круг ее общения составляли по большей части члены церковной общины. Это несмотря на то, что в городе за ней уже не было такого строго контроля родителей, а рядом бурлила неугомонная студенческая жизнь.
Вот буквально и все, что я знал о моей прихожанке, но в то время мне больше знать и не было нужно. Если честно, то я просто хотел трахнуть ее, обязательно сзади, чтобы держать ее густую косу в одной руке, а другой шлепать по ее роскошной заднице и в это время шпарить тугую киску своим орудием, слышать ее визги, чувствовать безраздельную власть над ее телом.
Наши беседы, наши споры, наши прогулки по вечернему парку — все это нравилось мне, я скучал по ее звонкому голосу, по синим глазам, по ее ладошке, сжимаемой моей лапой. Она стала дорога для меня, и я боялся чем-то обидеть это милое создание, но все же я близнец по знаку зодиака. Я прекрасно знал, что через пару недель все эти рассказы про дневники императрицы Александры Федоровны и Оптину пустынь мне наскучат. Пока надо было просто воспользоваться случаем и объездить эту кобылку, а там посмотрим к чему это проведет. Что собственно в этом дурного?
К счастью, главное мое опасение не оправдалось, она не была девственницей, которая хранит честь до брака, у нее уже были мужчины, ну один, по крайней мере, точно. Об этом она сама рассказала мне через неделю после знакомства, что опять же навело меня на мысли о ее готовности к сексу. На мою удачу, в этой части ее религиозное воспитание дало некоторый сбой. Впрочем, все это время я все равно опасался проявлять открытые знаки внимания к ее телу, мы даже целовались при встрече и прощании скорее по-дружески, чем как настоящая пара.
Она сторонилась бесед на плотские темы, всегда краснела, когда я говорил какую-нибудь пошлость или даже просто отпускал недвусмысленный комплимент, старалась найти духовное, нежели физическое единение. Это собственно заставляло меня медлить. Кто их знает этих набожных, еще спугнешь ненароком, тут надо бить наверняка. И такая возможность была в тот день.
Катя попросила заехать в два часа, забрать ее из университета и по дороге на вечернюю службу заскочить домой, чтобы она могла переодеться. Когда моя студентка села в машину, я сразу почувствовал какую-то перемену в ней. Она все была все такой же тихой и редко поднимала глаза, рассказывала размерено о предстоящих делах и предлагала обязательно пойти с ней в церковь, все было также, но что-то переменилось в ней. Может быть на щечках был какой-то особый румянец, а может что-то появилось во взгляде, что-то необычное и едва уловимое. Мы поднялись к ней на этаж. Пока она доставала из сумочки ключ и суетливо вставляла его в замочную скважину, я подошел сзади и, положив руки ей на живот, поцеловал в шею. Я подумал, что Катя как обычно отклониться, но она не отстранилась и только тихонько с укором в голосе произнесла мое имя. Мой член моментально пришел в движение, он упирался в ее полные ягодицы, ощущая мягкость и податливость женской плоти. Эта ее пассивность к моему дерзкому поведению подстегнула меня еще сильнее. Я уверенно передвинул ладони на ее грудь, слегка сжимая эти чудные дыньки четвертого размера. Под тонкой материей чувствовались очертания ее лифчика.
Катя застыла перед дверью, держась за ручку, она никак не противодействовала моему напору, ее дыхание участилось, а взгляд опустился в пол. Я уже совсем бесцеремонно прижимался к ней, надавливая все сильнее набухающим стволом на ее булочки. Она без сомнения чувствовала мою эрекцию. При этом губы не переставали целовать ее шейку, но теперь я подключил к ним язычок, едва касаясь кончиком ее шелковистой кожи. Я заметил, как она слегка вздрагивает от этих прикосновений и от моего дыхания, щекочущего чувствительную поверхность.
Расстегнув одну пуговку, моя ладонь, с грацией матерого бабника, пробралась в разрез платья, дальше под бюстгальтер, и почти моментально пальцы отыскали ее сосок.к вожделенным холмикам грудей. Я проглотил левый сосок, втянув его так, что все ореола оказалась у меня во рту. Протяжный стон девушки дал мне понять, что я на правильном пути. Впрочем, затягивать предварительные ласки было ни к чему, мне хотелось быстрее открыть ее ворота. Я приподнялся и посмотрел на своего мальца. Он был в полной готовности, блестящая от предэякулята головка требовала немедленного погружения в жерло женского вулкана. Я поднес его к половым губкам мой любовницы, и Катя пальчиками раздвинула их, приглашая войти в нее. Благодаря большим размерам ее задницы, киска располагалась как раз на нужном уровне, и подкладывать подушки не потребовалось. Член заскользил по обильно увлаженному лону, и мы с Катей одновременно испустили сладкие стоны. Неужели мне удалось сделать это. Я полагал, что на такую зажатую девушку могут уйти месяцы, но вот она лежит подо мной и сладко вздыхает от моих проникновений.
Решив не церемониться, я начал трахать ее в жестком темпе, засаживая свой ствол по самое основание. Хотя ее киска была довольно тугой, женской смазки хватало с лихвой, и никаких болевых ощущений у девушки не было. Это было понятно по ее непристойной реакции. Она мотала головой из стороны в сторону, от чего прическа распалась окончательно, и пряди волос прилипли к влажному от пота лбу. Долгое протяжное «нет» сменялось пошлым согласием в самых ярких красках женского мата, коготки моего котенка время от времени вонзались мне в предплечья, оставляя заметные царапины.
Я согнул ее ноги в коленях и, слегка приподняв их, упер голени любовницы в свои плечи — так член входил еще глубже и кроме того я мог свободно гладить ее пухлые мясистые ляжки. Наклонившись, я поцеловал ее сочные губки. «Так глубоко», — охнула Катя, жадно заглатывая воздух. Я намеренно подался еще как можно дальше вперед, в таком положении головку члена приятно щекотала какая-то шершавая поверхность стенок ее вульвы. Мое тело застыло на мгновение и тут распутница заскулила от блаженства, а я почувствовал легкое сжимание ее влагалища — она кончала.
Такое быстрое разрешение стало для меня неожиданностью, я ведь еще толком не набрал темп, но мне было приятно осознавать, что я доставил плутовке удовольствие. Почему-то в тот момент меня переполнила нежность к этой такой родной девочке. Я шептал ей о том какая она замечательная и восхитительная и еще какую-то ерунду, за которую мне было бы стыдно в нормальной ситуации. Член я не доставал, позволяя ей продлить радужное парение плоти, просто поправлял ее пряди волос и целовал лицо: губы, щеки, вздернутый носик.
— Мне так хорошо, — тихо пропела она через пару минут, — грех всегда так сладок.
— Дался тебе этот грех, — прервал я ее, в очередной раз, целуя раскрасневшиеся губы, — что дурного в том, что два человека наслаждаются своей близостью.
— Ты не понимаешь, — словно извиняясь, говорила она, — это все неправильно, но теперь уже поздно. Я знала, что так и будет, еще когда увидела тебя на остановке в тот день. Я пошла в храм, чтобы отогнать эти мысли о тебе и молилась о спасении пока ты пожирал меня своими бесстыжими серыми глазами.
— Так это ты моя искусительница, — засмеялся я, — значит это не я опорочил целомудренную прихожанку, а у нее самой в светлой головке зародились темные мысли. Мне нравится, что сейчас ты была такая развязная и похотливая, и еще я так рад, что мы встретились.
— Я не знаю, рада ли я, — протянула Катя, — ты мой воздух, без тебя я уже не могу, хотя знаю, что пропадаю, теперь я твоя вещь и мне не вырваться. Моя жизнь была так понятна и так проста до тебя, а сейчас я лежу в твоих объятиях и совершенно не могу собрать мысли в единое целое.
— Что за глупости, нам просто хорошо вместе, то, что было сейчас это очень и очень славно. От этого твой мир не рухнет.
— Прости за то, что ты не получил удовольствия до конца, — замялась девушка, — я слишком завелась от всего этого. Весь день сегодня думала в университете о том, что произойдет, всё грешные картинки перед глазами были, от твоей фотографии на телефоне глаз не могла отвести, а у самой сердце как бешеное колотилось.
— Ты знала, что это произойдет? — удивился я
— Конечно, знала, — ответила она, — ты же с первого дня мечтаешь залезть мне в трусики, что ж я не понимаю этого. И я тоже с первого дня думаю об этом. Больше просто невозможно было терпеть, сегодня была прекрасная возможность.
— Я хочу тебя еще, моя сладкая, — шепнул я ей на ушко.
— Ты можешь делать со мной все что хочешь, — отозвалась распутница, — я твоя игрушка.
— Прямо все, — игриво воскликнул я
— Мне страшно подумать о тех вещах, которые ты, возможно, захочешь сделать со мной, я представляю, как это унизительно и отвратительно, но я исполню любое твое желание, даже самое грязное. Ты ведь все равно попросишь меня сделать эти вещи.
Эта фраза несколько

Забытые трусики

Похотливая мама. Отпуск

Учитель и его ученица