полпути, ханурик? Подумаешь, врос коготь. Мало ли какие чудеса и трансформации происходят с людями. Вон какие метаморфозы с ихними душами приключаются. Бывало, знаешь человека с одной стороны, а он к тебе задом поворачивается, жопой. Но это еще что. Другие, вон, собственных внуков насильничают, да в жертву Лукавому приносят.
Госпожа уже было пустилась в дутые философские умозаключения, но вспомнила про необслуженные кегли и сунула ногу Максу под нос.
Вдруг зазвонил телефон, и Госпожа побежала к аппарату. Макс был спасён. По крайней мере, на некоторое время.
— Алё-на. — ответила Эльвира. — Ты чего звонишь-то? Как? Я же сказала этому таджику, чтобы сегодня же был как штык. Что он сделал? Нарыгал? В каком отделе?
Макс ждал продолжения унизительной экзекуции, но Эльвира чрезвычайно увлеклась телефонным разговором, и уже весь провод стационарного аппарата был намотан на кулак.
— Ну, всё. Давай тогда до понедельника. И передай Капуште, чтобы убрала рыготья за таджиком. Приду-проверю.
Эльвира повесила трубку и юркнула в санузел.
— Чёрт! — послышался раздосадованный голос Хозяйки на фоне шума сливного бочка. — Надо было тебе в рот нассать! Как-то я об этом не подумала.
Б. терпеливо ждал, когда госпожа примет ванну и переоденется в домашнее. Перед этим он, естественно, занял выжидательную позицию: И вот уже перед ним стоит в одних лёгоньких галифе его Хозяйка. Скудность наряда дала возможность Максу разглядеть мистресс как следует.
Эльвира Федотовна была женщиной бальзаковского возраста в теле. Ростом она была даже ниже, чем Макс, но сейчас на ней красовались начищенные до блеску кирзачи на огромной платформе, которые делали её в два, а то и в три раза больше раба своего. Прическа у ней была, в стиле Шварценфебеля Арчи, то есть бобрик. Внизу, кстати, тоже бобрик, только рыжий. Всё в едином стиле, так сказать. Гармония и красота последних худосочных лет.
— Что-то ты какой-то взмокший. Рукоблудил тут, небось, пока я принимала водные процедуры?
Б. отрицательно мотал головой. Бисеринки пота так и слетали с его кучерявой гривы.
— Надо бы тебя просушить троху. Не нравятся мне такие слизняки и вовсе не возбуждают. После этих слов Госпожа Эльвира ухватила Макса за ухо и поволокла в ванную комнату. — Так как ты моя подстилка, то по всем правилам ты приравниваешься к тряпке. Сейчас я тебя выжму и высушу. Встань, болотная дрянь. Макс послушался и выпрямился во весь свой лягушачий рост. Рёбра нагло торчали, писюн беспрестанно болтался. — Так-с! — Госпожа сильно сжала Максовы колокольчики. — Скажи: До-ре-ми-фасоль... итить твою мать, ты куда собрался. Яйцы-то твои у меня. Раб всеми силами пытался вывернуться, чтобы давление на хозяйство поубавилось, но Госпожа не лыком шита и чем больше выёживался Макс, тем максимальней была боль. Боясь прекращения циркуляции крови в своих семенниках Б., наконец, сдался. — Так-то лучше, а то, видишь ли, зауродовал он. Ну-ка полезай в ванну.
Б. юркнул, куда было велено, и затих. Ванна до краёв была наполнена грязной водой с мыльной пеной. — Видал, какая после меня водица гадкая, а теперь попробуй на язык, чтобы еще и почуять. — Она сдурела что ли, пить грязную воду? У меня же, стопудово, заворот кишок случится! — думал про себя Макс. Но делать нечего, а вода сама питься не будет. Б. решил схитрить, благо хитринка в его существе имелась немалая. Превозмогая отвращение, он навис над гладью нечистот. Вытянув губы трубочкой и зажмурив глаза, он изобразил кадыком глотание. — Может тебе еще трубочку дать, сволот? Пей-давай быстрей, тебя еще сушить надо.
Госпожа ухватила Макса за жирные волосы на затылке и погрузила его голову глубоко под воду. Она это сделала настолько резко, что лицо Макса даже припечаталось ко дну корыта, называемого ванной. — Бллбббллллблл... Пузырьки воздуха лихорадочно вырывались из его пасти и стремились на поверхность. — Ась, что ты там сказал? — измывалась над ним Эльвира. — Я ничегошеньки не разберу. Б. отчаянно нуждался в кислороде, но получал только грязные нечистоты. В панике Макс дернул за леску и выдернул пробку из стока. Сделал он это рефлекторно, но это, пожалуй, и спасло ему жизнь. — Молодец, малыш. Быстренько пьёшь. Смотри не поперхнись!
Наглотавшийся помоев раб был похож на чернослив. — То-то ты неважно выглядишь. Надо бы тебя выжать. Госпожа велела Б. стать на край ванны и вытянуть руки. Макс с опаской встал и выгнулся, пытаясь удержать равновесие. — А теперь цепляйся за веревки бельевые, малец. Макс выполнил приказание и просунул свои худосочные куцки, куда было велено. Эльвира быстро отрегулировала натяжение веревок и принялась охаживать своего пресмыкающегося раба по бокам. — Не держи в себе водичку, это вредно. Выжимай-давай влагу. Тужься. Макс не сразу понял, каким образом ему следует так быстро выделить жидкость, но подсказка в форме обхвата пениса сделала своё дело. — Сейчас я покручу вентилёк, и из кранчика водица побежит. И Госпожа без лишних сантиментов принялась крутить рабу мошонку. — Какой же это краник, дура, это мои яйца, твою мать! — орал про себя Б., но озвучить свои проклятья Максу не хватало духу, даже при такой дикой боли. — Где же живительная влага, неужели краник сломался? — поинтересовалась мистресс и больно крутанула головку полового члена. — Если водичка не потекёт, то мне придётся отвинтить краник! — Потечёт, дура, потечёт! — поправил про себя Госпожу Б.
Поднатужившись, Макс немного сикнул из озалупленной уретры прямо на руки своей Хозяюшке.
— Ах ты, скот!!! На руки, которые тебя кормят, ссышь?! — Мистресс отвесила мощную пощёчину мокрой ладонью.
Мало-помалу действие переместилось в спаленку. Комната освещалась тыща и одной свечой. Каких тут только не было размеров и фасонов. На любой вкус и цвет: и крученые, и верченые, и с яблоками моченые. Атмосфера, говоря прямо, интимная, к сексуальным утехам располагающая.
— А теперь сыграем в игру «Я — Годзилла, ты — Япония». Защищайся! — Госпожа издала грозный звериный рык и пошла в наступление. Вместо изрыгания лавы она жгла Макса свечкой и брызгала расплавленным воском. В одном Госпожа Эльвира была права, она действительно очень походила на монструозного кайдзю, и если не грозным нравом, то гигантскими ляжками сумоиста, так точно.
— Ни дать ни взять, музЭй восковых фигур. — резюмировала Эльвира, довольно оглядывая своего раба. Макс был почти полностью заляпан застывшим воском. Даже в глаза троху попало. Осталась нетронутой лишь паховая зона. И то лишь по той простой причине, что раб умудрился напялить свои детские плавки.
— Тебе вообще кто разрешил одеваться? Что, сквозняков боишься, голожопик? Трусняк долой! — скомандовала Эльвира и, не дожидаясь выполнения команды, сама сорвала с раба трусики.
— Это что еще за лес дремучий? — Эльвира недоумевала, увидев кустистую Максову мотню, хотя каких-то пять минут назад в ванной вопросов не последовало. — Сейчас мы твои вьетнамские джунгли пламенем-то выведем.
Не успел Б. оправиться от нападения Годжиры, как его пах уже снова подвергся огненному воздействию. — Люблю запах напалма поутру! — втягивая воздух носом, заявила Эльвира Борисовна.
Б. пытался прикрыть свой срам от болезненных нападок Госпожи, но та, как следует, связала его конечности бельевой веревкой.
Завидев в руках госпожи бутылку советского шэмпа, Макс уже было обрадовался, мол, окончание экзекуции праздновать будут, тем более после воска было бы не плохо промочить горлышко. — Кристалла не желаете? — поинтересовалась Эльвира у замученного уродца. — Агы-гы-гых! — Б. отчаянно хотел пить и пытался просигнализировать об этом госпоже как умел. Ради фужера шампуня он сейчас был готов отказаться даже от початой баночки «Нучеллы». — Только придётся заслужить выпивку, или ты не согласен? Ещё раз утвердительно кивнув, Макс придвинулся поближе. — Кто тебе разрешал подкрадываться, шакалёнок? Будешь извиваться, когда скажут. — Угусь! — Хочешь наполнить свой фужер, придётся немного попотеть, так-то. Задницей своей костлявой отхлебнёшь. В глазах Макса заискрило (вино-то игристое). — А я как-то и забыла, что ты у нас еще и не распечатанный.
Эльвира Федотовна с силой крутанула Макса спиной к себе и нагнула. Извлекла из тумбы новёхонькое, но приличных размеров дилдо, и прикрепила к низу живота. Дунула-плюнула и вошла.
— Ияяяяяяяяяяя!!! — взвизгнул Макс от такой поспешности.
— Ну-ну, маленький. Это поначалу только больно, потом как по маслу пойдёт. Оргазм за оргазмом ловить будешь. — говорила Федотовна голосом женщины словившей уже все мыслимые оргазмы.
Б. ей верил, как матери-алкоголичке, когда та обещала ему на день рождения балахон Дарк Хрон, но в результате подарила пепелище и разбитые детские мечты.
Слепая вера сползла из темени в прямую кишку, здесь она приобрела форму пустых обещаний, а посредством страпона стремительно преобразовалась в эдакий говнококтейль. — Трах-тибидох-трах-тибидох! — приговаривала Госпожа, ухватившись за жиденькую Максову бородёнку.
Всё четыре волосинины были предельно натянуты. Не помогало даже открывание рта. Хозяйка явно была в экстазе и не контролировала свои движения.
Б. держался за табурет обеими руками, стараясь не рухнуть на пол — настолько мощными были фрикции. В какой-то момент он сбился со счёту и не мог уже сказать точно, сколько возвратно-поступательных движений совершает ежесекундно его Госпожа.
— Кажется, я готова кончить. Парниша, парниша, парнишаааааааа!!!
Эльвира Федотовна верещала, словно пуделиха, и дрыгала конечностями, как перевёрнутый на спину жук. В оргазмическом припадке, настигшем Госпожу, Макс не заметил даже, как лишился своей щегольской бородки, да и мысли о лишении анальной невинности застили глаза.
Тело Хозяйки сотрясалось от спазмов, а раб тем временем испытал мощнейшую эрекцию. Да-да, у Макса встал. Причём колом.
Придя в себя, Эльвира Федотовна провела по своему бобрику (тому, что на голове) пятернёй и зашлась кашлем. Сплюнув мокроту на пол, она привстала и потянулась за бутылью советского шампанского, стоявшую тут же на тумбочке.
— Фантастиш мускулятурен! — процитировала она своего

Второй день в подчинении

Сисястая шлюха

Беспомощная куколка