пришло возбуждение. Вдруг зачастило сердце и пересохло во рту..

Я нервно докуривал сигарету. Пришёл в себя только когда затрещали обожженные докуренной до фильтра сигареты усы.

— Стерва! — Сказал я и отщелкнул чинарик в кусты, забыв, что рядом со мной пепельница. Через минуту встал, пошарил в крыжовнике руками, нашел окурок и положил его в пепельницу…
Да что же со мной происходит, а? Чего я завёлся? «Стерва» вон даже сказал.

Такого не было со мной столько… даже уже когда не могу вспомнить сколько. Четверть того ощущения, когда требовала плоть своего, я решал эту проблему просто: я садился за компьютер и вызывал девочку на дом… рассказы эротические Будь сейчас в доме, а не на даче, давно бы уже шарил в Интернете в нужных разделах.

И тут поймал себя на мысли — нет, не шарил бы. Мне сейчас нужна не безликая девочка. Нужна была Людка. Только она. И больше никто. Пусть там есть по вызову даже двадцатилетние с офигенной фигурой — мне нужна не фигура — Людка мне нужна. А фигура… Да Бог с ней, с фигурой…

Я нервно зевнул, не зная, что предпринять. И тут как обухом по голове — слова Людкины вспомнились. Правильнее, ее приглашение принять душ вместе. Спинку ей потереть.
Летний душ на даче мало, чем отличался от «нужника». В смысле строения. Те же четыре деревянные стенки под такой же крышей. Квадратные метры такие же, плюс, если только небольшой предбанник.
На скрип двери (надо бы завтра маслом смазать) Людка среагировала весьма своеобразно:

— Ну и чего ты так долго?

Я ничего не стал отвечать. Молча, не говоря ни слова, ладонями

накрыл ее грудь. Мы оба замерли. Не знаю, что ощущала она. Мои ощущения: я словно (прости меня, Господи, за такие слова) погрузил свои руки в источник ключевой воды, и все мои пальцы, руки нежно омывали струи бьющие из земли. Каждому пальцу дарила нежность шелка людкиной груди, а большим пальцам везло больше — он теребили крупные вишни, которые венчали ее холмы… Да, конечно, в пятьдесят с лишним лет они не могли сохранить той девчачий упругости, которую я познал в первый раз. Но они не утратили той первой, бархатности, которыми я наслаждался, прижимая все сильнее спину Людки к себе.

Губами я уже блуждал, где-то возле ее ушка. И чувствовал, что с каждой секундой чуть ли не по году сбрасываю. Молодею, чёрт возьми. Всё — как в первый раз у нас тогда.
Но она осталась верной себе. Вдруг резко отстранилась от меня. Повернулась.

— Саш, ты себе всю одежду испортишь. Разденься..

Конечно. Сверху текли струи нашего летнего душа. И я давно уже был насквозь, в смысле моих фирменных джинсов и джинсовой рубашки. Но я совершенно об этом не думал (хотя зря — в кармане лежала пачка сигарет, и она тоже насквозь — а стрельнуть не у кого).
А вот супруга бывшая, она оставалась верной себе. Прагматиком. В первую очередь думала о моей одежде, чем о наших взаимоотношениях. Физических. Она стояла передо мной в купальнике, верх которого я уже изрядно смял и удалил. Лифчика, другими словами, у нее уже не было. Он лежал на лавке, в предбаннике.

Рубашку я снял быстро, три или четыре пуговицы при этом, правда, порвал. Они и укатились куда-то (вы бы действовали аккуратней, если бы в полуметре от ваших глаз — две очаровательные ничем неприкрытые груди?)
С джинсами случилась промашка — вынимая вторую штанину, я рухнул… Я попытался подняться, лежа на деревянном полу — на меня села Людмила. Руками она обняла мою шею, а тем, что у нее между плавками стала тереть то, что между плавками у меня.

Я закрыл глаза, придаваясь чувствам, которых не испытывал уже полтора десятка лет (повторюсь: девочки на ночь — это всё механическо-физиологическое. А когда к человеку… партнёру продолжаешь испытывать определённые чувства — это совершенно другоё…)

Когда открыл глаза — Людка сидела на мне в позе индийского божка, выгнув спину, как кошка и также щурив глаза. Протянув руку, я чуть сдвинул ее плавки, чуть оголив губки, которые снизу. Людка схватила мою руку и стала моими пальцы водить по своему лобку, и ниже, между бедрами…
Милые дамы! Специальное отступление для Вас!. Уж извините за откровенность… В последнее время все чаще… Да что там чаще — постоянно встречаюсь с гладковыбритым Вашим хозяйством. Да, конечно,

это гигиеничней, и проблем меньше — в смысле запахов и разных всяких обработок… Но я хочу вам предложить на секунду представить, что ощущает Ваш партнер. Вместо пышной шевелюры, которая последняя преграда после трусиков, он вдруг натыкается на лысину… И хорошо, если она побрита буквально сегодня… А если дня три-четыре назад? Когда, пытаясь доставить ласку ЕЙ, вдруг натыкаюсь на двухдневную щетину небритого подбородка мужика — у меня все вянет. Поверьте, со мной такоё было не раз… А самое главное — когда длинный волос Вашего интимного места во время полового акта вдруг забирается между головкой и кожей, и когда он вместе с любящим Вас членом в Вас входит-выходит — это вашему партнеру доставляет такое неописуемое сладостно-больное наслаждение, что он готов продлевать этот акт до бесконечности. Всё дольше и дольше, доводя себя и Вас до полного изнеможения… Хотя, с противоположной стороны, я не знаком с ощущениями современного молодняка, которому» перепихнуться» — не более, чем занять время во время (извините за тавтологию) перезагрузки компьютера…
… Я гладил Людкины бёдра снаружи и изнутри… Воду в душе мы уже предусмотрительно выключили. Руки блуждали по ее ногам (как она умудрилась за 50 лет своей жизни не заработать ни капли целлюлита — это для меня огромная загадка) И всё чаще моя рука сдвигала на миллиметры кусочек ткани, который скрывал то, что однажды подарило нам нашу дочь. Видимо, предчувствуя, что может между нами произойти (умная она всё-таки, девчонка… Пардон, женщина) — Людмила обработала свою лохматость какими-то жутко приятными лосьонами. Выгибаясь настолько,
насколько мне это удавалось, я пытался подарить ей нижний поцелуй… Людмила, чувствовалось, была совершенно не против того, что должно было произойти дальше. Её дыхание становилось всё более неровным и громким. Она заводилась и явно тащилась от моих рук, оттого, что я делаю.
Больше я себя сдерживать не мог. Одной рукой я резко свёл полоску ткани её плавок в сторону, другой — освободил свою дубину (хотя, конечно, комплимент делаю себе — не такой он уже боец в мои 57 лет). А дальше все пошло, как по маслу. Людмила все-таки осталась прежней (по воспоминаниям нашей совместной жизни). Та же грубость в общении с моей болванкой. Сделала то, что всегда делала, когда еще жили вместе: резко несколько раз сдвинула на нем кожу туда обратно, а потом приставила именно туда, где он должен был давно быть…
Словно полулитровую облатку масла вылили Людмиле между ног…

Все эти молодые, или там, в возрасте, которые побывали на моём диване — когда меня уж совсем подпирало — и десятой доли не могли дать того наслаждения, котороё я сейчас испытывал. Те «писюхи», в которых я входил за деньги: заплатил так что уж — входил так что чуть ли не скрипело у них между ног. Натурально. А чего? Отрабатывали «бабки» девки…

А сейчас было так мягко, так нежно, что не удержался, привлёк к себе Людмилу, и продолжая выгибать поясницу, осыпал ее поцелуями: рот, уши, шею… И одно, что оставалось в голове «не кончать. Не в коем случае не кончать, продлить как можно дольше»…

Уж снова, извините за натурализм, мой «кол» снова домой вернулся…
И ещё в голове висело.

Невольно вспоминался тот случай, после года нашей совместной жизни…
Я тогда вышел из душа. В халате. Сел в кресло. Людка тем временем лихорадочно собиралась — опаздывала в институт на лекции. Я, сидя в

кресле, с ухмылкой наблюдал за ее суетой, двигая коленями взад-вперед. Полы халата у меня разошлись. Я на это не обратил внимания. А супруга обратила. Вдруг, как-то, по кошачьи мягко, подошла ко мне, вдруг, резко опустилась на колени, и взяла мой член в руки. Тогда мы были молодыми, и он естественно резко встал во всю двадцатисантиметровую красоту.
— Какой он все-таки у тебя красивый, — сказала Людмила и приникла к нему губами.

Это был единственный раз, когда супруга делала мне минет. Вы не представляете, что творилось со мной. Я вился в кресле, как угорь на смазанной маслом сковородке, я мял ее груди, драчил ее голову о свой член… Зачем она начала это делать? Я не знаю. Могу только догадываться: что касается секса — у девчонок, в отличие от мальчишек, свои тараканы в голове

— Тебе хорошо? — освободив свой рот вдруг спросила она.

— Люд, я такого кайфа никогда не испытывал… Только… Только я так не кончу…

— Ну, это твои проблемы… — Она встала, оставив меня с недовершением…

— Люд, я должен кончить, иначе взорвусь!

— Ну и взрывайся, я в институт опаздываю..
— Люд, пожалуйста…

— Мне что, сейчас раздеваться? Я же говорю — в институт опаздываю…

— Да не надо раздеваться.

Я встал, залепил ее губы поцелуем и повалил на кровать

— Дурак, — обняв мою шею руками выдохнула Людка, — ты хоть помнишь, что сегодня в меня нельзя?

Дурак — то я дурак, но, повалив Людку на кровать, я успел достать из комода презерватив. Год всего как замужем, женаты.

Но одно, когда снимаешь с жены пижамные штаны или задираешь ночнушку перед сном…

А сейчас совсем другое. Подо мной лежит женщина в юбке по колено. В колготах. Знаю, что жена. А она знает, что я муж. Но когда я задираю ее юбку, а потом спускаю колготы вместе с трусами и,

нависнув над этой прекраснейшей из картин, надеваю презерватив на свой член (женатики, возьмите на заметку)… Возбуждение достигает наивысшей точки.
Людке тогда этого совсем не нужно было. Поигралась она с моим вздыбленным, ну… даже сам не знаю почему. Просто так. Фантазия у неё такая была. Просто так, чтобы поиграться. Ничего такого, в смысле продолжения, не имея ввиду. Мало тогда

Подглядел за родственницей

Неудавшаяся мусульманка

Экзамен с пристрастием