Потом садится к столу, кинув ворох одежды на свободную табуретку.
Принимая формат игры, Виктория Алексеевна сдирает с себя водолазку. Гладкий блестящий типа атласного лифчик тоже наполнен содержимым под завязку, на чашечках явственно проступили бугорки сосков. Задорно шлепает торчка:
 — Привет, привет… — и, бросив водолазку в ком Ириной одежды, садится по другую сторону стола.
Достаю рюмки и бутылку, приближаюсь к столу и начинаю наливать. Фаллос на правах хозяина достаточно мощно возвышается над столом, приковывая пожирающие взгляды обеих женщин.
 — По нашим данным, избирателей в этой квартире несколько… — не отрывая взгляда от качающегося ВАНИ, говорит Ира.
 — К моей безмерной радости, вынужден заменить сегодня троих. — (утрировал, конечно, но жена и впрямь на дежурстве, ну а сын — в Чернослучье, с девками, наверн) Поднял рюмку
 — За знакомство! — чокнулись, все выпили до дна, заели нехитрой закуской. Сел на табуретку во главе стола. Член поменял угол наклона, отчаянно пытаясь заглянуть на происходящее. Малиновая головка кипела, пыхтела переполненной страстью.
 — Ну, расскажите мне про вашего кандидата — подкинул новую теме разговора.
 — Наш кандидат — крупный бизнесмен, сильный, мужественный, целеустремленный, где надо — жесткий деспот, где надо — кипящий мармелад, сладкий, нежный, ароматный. Неутомимый труженик, весельчак — душа компании, мастер во многих профессиях и делах, надежда и опора многих женщин. Мы, как члены избирательной компании, настаиваем, что-бы Вы, Сергей Иванович, определились с выбором и начали ГОЛО — СОВАТЬ прямо сейчас! — именно так, с расстановочкой, закончила фразу Ирина Геннадьевна.
Я сполз с табуретки к ее ногам, протянул руки, взялся за пояс юбки, потянул вниз. Она приподняла зад, пропуская ткань, одну за другой высвободила стройные для ее возраста ноги и развела их в стороны, приглашая на куник. Нижняя часть боди, искружавленная в форме шорт, замечательно обтягивала не юное, но крайне аппетитное тело. Проведя руками по внутренней поверхности бедер, почувствовал волнообразное движение под кожей и вставшие «дыбом» следы эпиляции, расстегнул крючок на промежности и откинул верхнюю часть. Лобок, зона бикини да и вообще вся пизда были чисто выбриты. (ГОЛО — СУЙ!!! — Зазвенело у меня в затылке и в яйцах. Успела помыться — запах еле уловим, — подумалось), наклонился и провел языком по набухшим приоткрывшимся губам, приподнял капюшон клитора.
 — Еще, еще — с хрипотцой выдохнула Ира, с шорохом сжимая материю у себя на груди — сильно и интенсиво.
Провел раз-два-три-четыре-пять и проник в дырочку едва успел там чуть-чуть пошевелить как Ирка схватила меня за уши и энергично стала насаживаться на мой нос, приговаривая:
 — ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ванечка… особого удовольствия от ощущения горошины клитора на переносице и больших половых губ, достававших до щек, не испытал, стал отталкивать ее, попытался вывернуться, но Ира вцепилась в уши когтями, до боли, до крови, и свое:
 — ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ванечка — и тут сильно вздрогнула всем телом.
 — Мадам, Вы чуть не сломали мне нос.
 — Сломаем одного, выдвинем другого! Тем более, он уже сам выдвинулся! — храбро и нахально заявила Ира.
 — На выборах много вопросов надо решать по месту, — сказал я и перелег на спину, развязав пояс. Резинка боксеров, заведенная под мошонку Викторией Алексеевной, откинула дружка на живот.
 — Иди-ка сюда, дорогуша, — протянул к ней руку, Ирка с готовностью вскочила, перешагнула меня опустилась на колени, приподняла зад и рукой вправила член жаркую и влажную вагину, другой опираясь мне на грудь. Секунду поощущала и с размаху насадилась на ВАНЮ, не то охнув, не то квакнув при этом. Волна сладостной радости за ВАНЮ, наконец-то оказавшимся в своей стихии с гордо расправленными плечами разбилась об волнолом боли раздавленных яиц. Ирина пронизывающе посмотрела в глаза, приложила палец к моим губам, и затанцевала необыкновенный танец, меняя ритм и амплитуду, то приподнимаясь почти до неба и по миллиметру, по миллиметру вбирая в себя вибрирующий ствол, то наклонялась при фрикциях в разные стороны, позволяя мне проникать в самые отдаленные уголки женской сути, то опустившись до предела, совершала движения тазом вперед-назад массируя отросток по всей длине. Особом вкусом давило нёбо безвестность, незнание, что вытворит она в следующую секунду. Я стал похож на скалу, на островерхий вулкан, на столб, словно лежал не на спине, а был врыт, вколочен в породу и каждая следущая ласка и фрикция лишь полировала наскальные рисунки набухшин вен. Ира на сей раз кончать не торопилась, трясла дойками при движениях, закатывала глаза и все повторяла:
 — ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ванечка…
Войдя в состояние равновесия, посмотрел на Викторию. Она во всю наблюдала за нами, разглаживая свой и без того гладкий лифчик, не совсем, конечно, с двумя крупными пупырями.
 — Виктория Алексеевна, налейте рюмочку за здравие нашего кандидата, — монотонно сказал избиратель.
Ира была уверена в скором выстреле с моей стороны, замерла и вопросительно посмотрела:
 — Разве Вам неубедительны доводы избирательной комиссии?
 — Комиссия не бывает из одного человека.
Виктория налила три рюмки, одну передала сидящей на мне Ире, вторую мне, чокнулась с наездницей, потом обе со мной, замахнула коньяк и быстро кинула в рот закуску, жадным взглядом ожидая дальнейших указаний.
Медленно влив в спиртное, покатал его во рту, и картинно вытянув руки закричал священным шепотом:
 — Грудинки, грудинки, — одновременно подкинув верхнюю женщину несколько раз для продолжения танца. «Пластинка» немедленно завелась, страсть танца вспыхнула с новой силой. Виктория опустилась на колени, в мгновение скинула с себя лифчик и покрыла мое лицо маняще пахнущей грудью, с азарту пребольно пристукнув меня головой о кафельный пол (… а-а-а-а, сучка, еще одна садо-маза, ей не поебаться, а помучить мужика надо). А грудь была хороша… Я вцепился в них двумя руками и потерялся в ложбинке благоухания. Целовал, лизал, сосал совершенно беспорядочно, попадавшиеся в этой бурной ласке соски покусывал, прижимал языком и оттягивал насколько это было возможно, выстреливая потом как из рогатки. Виктория по достоинству оценила приемчик, радостно негромко смеялась и вздыхала, все больше покрываясь пятнами и ероша волосы на моей голове. В какой-то момент ее глаза стали совсем безумные, широко раскрытым ртом она набросилась на мой рот, словно хотела проглотить меня, и бессвязно бормоча межу вздохами:
 — Бей меня, бей… — сквозь пелену кайфа недоходило, но опытная ЖЕНЩИНА услышала. Звонкая плюха разорвала шуршащую тишину, Виктория Алексеевна дернулась от удара ладонью по жопе наотмашь, ее лицо пронзила гримаса нечеловеческого удовольствия, она выпрямилась и с закрытыми глазами стала покачиваться как пьяная из стороны в сторону.

В метро и не такое бывает...

Предательство и новый опыт

Прогулка в парке