побороть в себе эти инстинкты, подавить внешний шум, чтобы в тишине услышать Зов Пола, того неминуемо ждёт страдание в чужом теле до конца жизни. Мы должны быть благодарны за то, что у нас есть выбор.
Я киваю. Я знаю, что не выбрал бы Пол, опираясь только на желание родителей или отношение ко мне в школе, хотя по результатам проверки мог бы. Я не слышу никакого Зова Пола. Вообще ничего.
Родители прибираются после ужина. Они даже отказываются от помощи Калео, потому что сегодня вечером мы должны побыть в одиночестве и обдумать свои результаты, а не сидеть в общей комнате.
Семья могла бы помочь сделать выбор, если бы я мог рассказать о своих результатах. Но я не могу. Предостерегающий шёпот Тори звучит у меня в голове всякий раз, как решимость держать рот на замке ослабевает.
Мы с Калео поднимаемся наверх, и, перед тем как разойтись по спальням, он кладет руку мне на плечо.
— Беато. — Он строго смотрит мне в глаза. — Мы должны думать о Зове Пола. — Его голос непривычно резок. — Но мы должны подумать и об окружающих.
Мгновение я смотрю на него. Я никогда не видел, чтобы он думал о Зове Пола, никогда не слышал, чтобы он настаивал на чем-то.
Я так поражён его замечанием, что говорю лишь то, что положено.
— Тесты не должны повлиять на наш выбор.
Он чуть улыбается.
— Не должны?
Он сжимает моё плечо и уходит в спальню. Я заглядываю в его комнату и вижу разобранную постель и кипу маминых журналов на столе. Он закрывает дверь. Жаль, я не могу сказать ему, что мы переживаем одно и то же. Жаль, я не могу поговорить с ним, как мне хочется, а не так, как положено. Но признаться ему в том, что мне нужна помощь... страшно даже подумать, и я отворачиваюсь.
Я захожу в свою комнату, закрываю за спиной дверь и понимаю, что решение может быть простым. Нужно великое послушание, чтобы выбрать Женщину, и великая отвага, чтобы выбрать Мужчину, и, возможно, сделанный выбор сам подтвердит мою правоту. Завтра эти два качества сразятся во мне, и только одно сумеет победить.
5
В автобусе, на котором мы едем на Церемонию выбора, полно андрогинов в серых рубашках и брюках. Бледный кружок солнца прожигает облака, как будто кончик сигареты. Я ни за что не стану курить, но когда мы подъезжаем, толпа Мужчин курит перед зданием, и я смотрю на это иначе.
Мне приходится запрокинуть голову, чтобы разглядеть вершину «Втулки», и даже тогда часть её теряется в облаках. Это самое высокое здание в городе. Я вижу огни на двух зубцах его крыши из окна своей спальни.
Я выхожу из автобуса следом за родителями. Калео выглядит спокойным, как мог бы выглядеть и я, если бы знал, что мне делать. Вместо этого я испытываю смутное чувство, будто моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и хватаю сиблинга за руку, чтобы не упасть, поднимаясь по главной лестнице.
Лифт переполнен, и отец уступает наше место группе товарищей. Вместо лифта мы поднимаемся по лестнице, беспрекословно повинуясь отцу. Мы показываем пример другим членам общества, и вскоре сумрачную бетонную лестницу затопляют люди в серой одежде. Я подстраиваюсь под их шаг. Размеренный топот и однородность толпы заставляют поверить, что я могу влиться в общественный разум, стать его частью.
Но потом у меня начинают болеть ноги, воздуха не хватает, и я снова отвлекаюсь на себя. Нужно подняться по двадцати лестничным пролётам, чтобы попасть на Церемонию выбора.
Отец придерживает дверь на двадцатом этаже и стоит как часовой, пока люди проходят мимо. Я бы подождал его, но толпа толкает меня вперёд, прочь из лестничного колодца, в зал, где я выберу своё будущее.
Зал устроен концентрическими кругами. Снаружи стоят двенадцатилетки. Нас пока не называют членами общества; сегодняшние решения сделают нас неофитами. Следующие шесть лет мы будем принимать гормоны, формирующие Пол, а потом снова соберёмся в этом зале, чтобы вступить во взрослую жизнь. Только те, кто успешно завершит инициацию, станут полноправными членами общества. Остальные утратят такую возможность. Мне не хочется пока думать об этом.
Мы выстраиваемся в алфавитном порядке в соответствии с фамилиями. Я стою между Калео и Данио Пёлер, пухленьким подростком с розовыми щеками, в серых штанах.
В следующем кругу стоят ряды стульев для наших семей. Не все члены Общества пришли на Церемонию выбора, но достаточно, чтобы толпа казалась огромной.
Ответственность за проведение церемонии переходит от Мужчин к Женщинам каждый год, и сегодня очередь Мужчин. Маркус прочтёт вступительное слово и назовёт имена в обратном алфавитном порядке. Калео сделает выбор передо мной.
В последнем кругу — две металлические чаши, такие большие, что я поместился бы в них целиком, если бы свернулся клубочком. Чаши заполнены символами двух Полов: густым перламутровым семенем Мужчин и прозрачным водянистым семенем Женщин, собранным до замужества.
Когда Маркус назовёт моё имя, я выйду в центр трёх кругов. Я буду молчать. Он протянет мне нож. Я порежу себе руку и брызну кровью в чашу выбранного Пола.
Моя кровь закипает в молоке. Моя кровь стынет в воде.
Прежде чем сесть, родители встают перед нами с Калео. Отец целует меня в лоб и хлопает Калео по плечу, улыбаясь.
— Скоро увидимся, — говорит он.
Мать обнимает меня, и я едва не теряю последние остатки решимости. Я стискиваю
зубы и смотрю в потолок, где висят круглые лампы, наполняющие комнату голубоватым светом. Мать держит меня слишком долго, даже после того, как я опускаю руки. Прежде чем отстраниться, она поворачивает голову и шепчет мне на ухо:
— Я люблю тебя. Что бы ни случилось.
Я хмурюсь ей в спину, когда она отходит. Она знает, что я могу выбрать. Не может не знать, иначе не сказала бы этого.
Калео хватает меня за руку и сжимает так сильно, что становится больно, но я не вырываюсь. В последний раз мы держались за руки на похоронах тёти, когда отец плакал. Нам нужна сила друг друга, совсем как тогда.
Зал постепенно успокаивается. Мне следовало бы наблюдать за Девушками; следовало бы впитывать как можно больше информации, но я могу лишь смотреть на светильники. Я пытаюсь раствориться в голубоватом сиянии.
Маркус стоит на возвышении между Мужчинами и Женщинами и откашливается в микрофон.
— Добро пожаловать, — произносит он. — Добро пожаловать на ежегодную Церемонию выбора. Сегодня день, когда мы чтим демократическую философию своих предков, которая говорит нам, что каждый человек имеет право выбрать свой путь в этом мире.
Или, приходит мне в голову, один из двух предначертанных путей. Я стискиваю пальцы Калео так же сильно, как он стискивает мои.
— Нашим детям исполнилось двенадцать. Они стоят на пороге взросления, и настала пора решить, какими людьми они станут. — Голос Маркуса торжественен и придаёт равный вес каждому слову.
— Столетия назад наши предки столкнулись с ужасным вирусом, поставившим под сомнение само существование человека. Только благодаря успехам генной инженерии мы смогли выжить и продолжить бороться за место на земле. Сегодня мы добились практически невозможного: наше общество живёт по тем же законам и порядкам, которые существовали на протяжении тысячелетий до нас. Так было не всегда. Когда вирус охватил всю землю, возникли хаос, насилие, блуд и рабство. Человек без пола — не человек. Запомните это! Человек без пола превращается в животное. Мы видим это каждый день, наблюдая за бесполыми. Мы верим в то, что право выбора пола является неотъемлемым правом любого человека, что именно Пол формирует личность человека, делает его человеком.
Я бросаю взгляд на чаши в центре комнаты. Во что я верю? Я не знаю, не знаю, не знаю.
— Трудясь бок о бок, Мужчины и Женщины живут в мире уже много сотен лет, и каждый вносит вклад в общество.
Мои ноги немеют, как будто из них выкачали всю жизнь. Как же я пойду, когда назовут моё имя?
— Мы даём друг другу намного больше, чем можно описать словами. Становясь Мужчинами и Женщинами, мы находим смысл, находим цель, находим жизнь.
Я думаю о лозунге, который прочёл в учебнике истории фракций: «Пол превыше крови». Мы принадлежим своим Полам больше, чем семьям. Правильно ли это?
— Без принадлежности к Полу мы не выживем, — добавляет Маркус.
Он умолкает, и повисает тишина, непривычно тяжёлая. Она прогибается под весом нашего худшего страха, превосходящего даже страх смерти: стать бесполым.
Маркус продолжает:
— И потому сегодняшний день — это праздник; день, когда в наши ряды вливаются новые члены, которые будут трудиться вместе с нами ради лучшего общества и лучшего мира.
Взрыв аплодисментов. Они кажутся приглушёнными. Я стараюсь стоять совершенно неподвижно, потому что с онемелыми коленями и застывшим телом меня не трясёт. Маркус читает первые имена, но я не могу отличить один слог от другого. Как я узнаю, когда он назовёт моё имя?
Двенадцатилетки один за другим покидают круг и выходят на середину зала. Первый андрогин выбирает Мужчин, Пол, который легко угадать по внешности подростка. Я слежу, как капли его крови падают в белесые сгустки, и он один встаёт за стульями Мужчин.
Комната находится в непрестанном движении, очередное имя и очередной подросток, очередной нож и очередной выбор. Я узнаю большинство присутствующих, но сомневаюсь, что они знают меня.
— Джо Такер, — произносит Маркус.
Джо Такер — первый, кто спотыкается на пути к чашам. Он взмахивает руками, и ему удаётся сохранить равновесие. Его лицо становится красным, и он быстро выходит на середину зала. Стоя в центре, он переводит взгляд с чаши Женщин на чашу Мужчин — водянистое семя, подсвеченное снизу, загадочно переливается перламутровыми оттенками, густое семя похоже на овсяную кашу.
Маркус протягивает ему нож. Джо глубоко вдыхает — я вижу, как вздымается его грудь, — и принимает нож на выдохе. Затем он чиркает ножом по ладони и протягивает руку в сторону. Его кровь капает в прозрачную чашу, и он первый из нас, кто выбрал Женский Пол. Первый, кто решился стать Женщиной, не смотря на все трудности.
Впредь его будут звать Джоанна. Он начнёт принимать гормоны уже сегодня вечером, а завтра придёт в школу как Девочка, надев юбку. К восемнадцати годам Джоанна будет готова пройти инициацию, чтобы получить право называться Девушкой.
— Калео

Как я стала Нелей

Мой первый опыт в роли девушки. Часть 1

Начало... Продолжение